−7
большая тёрка
Большая Тёрка / Мысли /
философия
flexiv
Здоровье
AlexandrDark
Mr. Freeman, part 61
- 2 комментария
ZacromeNВремя релаксации
Сейчас в Новосибирске почти полночь, вы втыкаете в монитор, тупо втыкаете в этот светящийся ящик и вам нечем себя занять. Просто нечего делать, все на какое то время осточертело и хочется просто уткнуть взор во что то ненапрягающее.Одевайте наушники или негромко прибавьте колонки, кликайте на картинку и раскрывайте ее на всю величину экрана. Время релаксации пришло.
- 7 комментариев
BootchВсегда есть за что сказать "спасибо" людям
- 1 комментарий
BootchЧеловек неопределенного возраста
Kiber-maxВыбирая ВУЗ, специальность, Вы о чем думали? (опрос)
Многие из Вас уже закончили Вуз, некоторые учатся в ВУЗе, а некоторым только предстоит поступать. Итак, меня интересует ваше мнение о том, какие аспекты повлияли (повлияют) на ваш выбор специальности в ВУЗе.
Обычно это так:
1. Родители посоветовали
2. Агитаторы в самом ВУЗе
3. Друзья посоветовали
4. За компанию поступил с друзьями или одноклассниками
5. Мое личное вымеренное и обдуманное решение
Лично я пошел по второму варианту
. И не жалею. Выбрал химическую специальность в НГТУ на механико‑технологическом факультете, хотя химию в школе не любил и знал плохо. В ВУзе меня обучили всему, что надо знать по специальности. И только после окончания 3 курса, я стал «соображать» куда я попал. Страна у нас нефтегазодобывающая, нефть и газ, да и прочее, надо перерабатывать.Специалистов у нас в России не хватает в этой области. А специалиста‑химика за границу с руками оторвут. Так что, решать Вам. Спустя 8 лет как я поступил, предлагаю Вам (абитуриентам) все же пойти не по моему варианту (2. Агитаторы в самом ВУЗе), а самим (5. Мое личное вымеренное и обдуманное решение) выбрать Ваш дальнейший путь развития и карьеры 
. И не надо ничего бояться, ни химии, ни физики и тд и тп. Если Вы не гуманитарий, то в техническом плане можно все горы свернуть.P.S. Нправление, которое я выбрал 8 лет назад «Энерго- и ресурсосберегающие процессы в химической технологии, нефтехимии и биотехнологии»
Итак, опрос (см. выше варианты):
- 12 комментариев
katehonАбсолютное зло
- 3 комментария
lordglykСмерти нет Или размышление о смерти и религии
- 69 комментариев
ZacromeN10 секунд
- 1 комментарий
ZacromeNДабы не сидел я тут...
katehonАутисты спасут философию
- 1 комментарий
katehonЧеловек против Природы
- 1 комментарий
katehonГламурные бомжи и экономика свалки
02.11.2010
Огромная часть современных мыслителей в той или иной степени эсхатологична: смерть Бога, конец истории, смерть автора, закат человека.
Гуманитарной сферой эти выводы не ограничиваются. Теперь и в экономике можно говорить о смерти товара, о конце классического капитализма, об экономическом постмодернизме.
Об этом корреспондент Информационного агентства «Инвестиции Банки Консалтинг» (ibk.ru) беседует с известным мыслителем, автором многочисленных книг, среди которых есть и книга с названием «Конец экономики», с профессором МГУ Александром Дугиным.
- О том, что мы уже не живем при классическом, привычном капитализме, догадывается постепенно все большее количество людей. Даются разные названия складывающейся системе: турбокапитализм, li-li, финансизм, постэкономика. В чем с Вашей точки зрения заключается суть этого явления?
- Если раньше, в докапиталистическом хозяйстве, существовала система репрезентации материальных ценностей, которые представляли сословия, иерархию власти, то в последствии внимание было перенесено на означаемое, то есть на то, что деньги предполагают, на объект, на товар. Поэтому Адам Смит и Карл Маркс говорят о порядке сил и порядке денег. Объектом становится материальная ценность, основой функционирования системы – дополнительная прибавочная стоимость. В модерне произошла демистификация товаров, переход к «голой правде жизни» – реализации желаний, воплощению потребностей, наслаждению товарами. То есть, для классической экономики фундаментом выступает баланс спроса и предложения. Товар как объект становится центром, вокруг которого выстраиваются все культурные и исторические процессы, вокруг которого живет и функционирует человек, ставший человеком-потребителем. Товар – это глобальный денотат классической экономики.
В постэкономке мы видим обратный, реверсивный процесс. Внимание переносится с обозначаемого, то есть с товара, на обозначающее: векселя, кредиты, ценные бумаги. Важным этапом была отвязка денежных единиц от золотого обеспечения, то есть деньги, которые были товаром, становятся просто чем-то, что обозначает. Постэкономка – это производство знаков, обозначающего, а не обозначаемого. Определенное внешнее сходство можно найти в эпоху сословного общества. Если есть нечто, что не является рынком – это уже не капитализм, не экономика в привычном смысле слова. Таково явление ничем не обеспеченных денежных знаков и финансовых операций. В постэкономике происходит конец рынка как фудаментала, всё уже не строится на классической схеме баланса спроса и предложения – отсюда все проблемы, на которые обращают внимания критики общества потребления. Постэкономика уводит внимание от объекта в сторону символизирующего. Теперь уже отсутствует органический неспровоцированный спрос, составлявший фундамент классического капитализма и даже его антитезы - марксизма. Спрос в условиях постэкономики полностью формируется извне и искусственно.
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...- Отсюда всё возрастающая роль рекламы, имиджа, бренда?
- Да, поскольку реклама – и есть это произведенное символизирующее, знак. Производство знака – вот, чем занята постэкономика. Такой процесс Жан Бодрийяр именует семиургией. Однако, это пустой знак. Деньги приобретают символическое значение, они становятся чем-то подманивающим, неким экономическим стриптизом. Товара за ними реально не стоит. Раньше, если купил сервиз, то через три года можно было его и продать, или автомобиль, который был инвестицией. А сейчас кому это нужно? Купил и выброси. Это экономика одноразового использования. Олигарх Абрамовиччисто символически и демонтстрационно прокатился на ядерной яхте, второй раз это уже не будет иметь смысла. Куда эту яхту теперь? Только на доски парижским бомжам отдать и осталось. Не случайно сейчас идут битвы за помойки в Европе – помойка актуализируется. Если Ницше говорил об опустынивании – горе тому, кто носит в себе свою пустыню – то теперь надо говорить об опомоивании. Товар изначально движется на свалку – с производственного конвеера и через человека. Из витрины смотрит мусор, который потребитель через себя бесконечно прогоняет: с конвеера – на свалку. Еще Питирим Сорокин заблаговременно писал о такой перспективе, о цивилизации свалки. Отсюда и постоянное рециклирование, например, в моде. Происходит чистое копошение в помойке: найдут, подновят, приставят одну цитату к другой и выставят. Таковы большинство из задающих модные тенденции, из тех, кто производит знак, таково большинство модельеров, ведущих модных программ, шоумэнов. Эти люди – типичные бомжи гламура.
- Что значит производство пустого знака на фондовом рынке?
- Биржевая игра все больше и больше выпадает из-под логики динамики ценообразования, свойственной классическому капитализму. Давно замечено, как динамика эволюции цен становится на определенные промежутки биржевого времени совершенно независимой от хозрасчетной составляющей акций. Это произходит, поскольку скорость рационального расчета фундаментала оказывается значительно более медленной, нежели время, необходимое для принятия решения биржевыми игроками. Раньше эти выпадения из логики нормального рынка сводили к неким аномалиям, случайным флуктуациям (random walk theory), которые все-таки вписываясь в среднесрочных и долгосрочных моделях в нормативную логику системы. Но постепенно перекос в сторону симулякра всё усиливался, и «аномалии» стали системообразующими. Краткосрочные флуктуации ценовых трендов и высокорискованные операции в ценными бумагами и деривативами берутся в качестве главного критерия для оценки темпов экономического роста. Циркуляция капиталов таким образом виртуализируется, порождая иллюзию процветания, к которой подключаются все больше инвесторов и спекулянтов. Виртуализация несет за собой увеличение сервисного сегмента экономики. Основные денежные массы теперь вращаются не в области производства, а во вторичных секторах. Старая экономика, связанная с реальным сектором, обесценивается, начинает выступать в качестве второстепенной области, она становится архаическим придатком. Уже не работники производства, не фабриканты, ни даже работники торговли выходят на первые роли, а менеджеры, специалисты в области PR-технологий, оформители, дизайнеры. Фондовые и денежные рынки легко соскальзывают к пустому знаку, в финансовые пузыри.
- Что и было причиной начала нынешнего финансового кризиса.
- Кризис начался из-за хеджирования: американские домовладельцы, которые берут жилье в кредит, начали нервничать. На самом-то деле им надо было спокойно дальше жить в вечном кредитовании и перекредитовании. Но сдали нервы. Американский народ оказался архаическим, не готовым играть в спекулятивные игры до бесконечности, не полностью готовым к цивилизации одноразового использования, каковой и является постэкономика.
- Александр Гельевич, что делать России? Осваивать эту постэкономику или нет?
- Семиургически построенная экономика не дает ни качества, ни товара. Ее принцип – это торговля воздухом. Ничем не обеспеченные ценные бумаги – ноу-хау постэкономики. Президент Медведев поступает очень современно: у него два IPad-а. Если он купит себе третий, а потом четвертый, а потом еще миллион, то он будет самым современным президентом. Если Россия хочет сгинуть, то, безусловно, надо участвовать. Это будет вполне отвечать современному принципу: дожить до 28 лет, «наслаждаясь жизнью», истратить моральное и физическое здоровье и сдохнуть от СПИДа. По образу лысеющего торчка – главного символа современной цивилизации.
- Нельзя ли обмануть эту экономику обмана, вовлечься в нее для борьбы с конкурентами, но не провалиться в финансовый пузырь самим, обхитрить время и реальность?
- Чтобы задать этот вопрос, необходимо проснуться. В диалоге одного человека с другим он бессмыслен. Среднестатистическая публика вообще не осознает этой проблемы. Это актуальный вопрос. Но это вопрос, который интересует интеллектуалов, мыслителей и который должен интересовать власть. Пока такого интереса со стороны власти не видно. Если у власти есть какие-то несостыковки, какие-то трения с нынешней глобальной экономикой, то вопрос нужно ставить как неизбежный, глубокий. Хотя бы взять вопрос, кто теперь является субъектом – нация? Но в таком случае видно явное противоречие с постэкономикой, которая не ставит себе задачу сохранения нации, а напротив, идет по пути демонтажа суверенитетов. Есть ли у власти понимание этих вопросов? По моим ощущениям, нет. Власть не знает, что приемлемо, что неприемлемо. Мне думается, что Владимир Путин как-то интуитивно пытался взаимодействовать с глобальной экономикой, имея целью сохранение роли страны – через пробы и ошибки, но всё-таки с пользой для государства. Это наивный подход, необеспеченный продуманной стратегией. Медведев же просто по-детски, с восторгом относится к происходящему в мире. То есть, это такие первичные, инстинктивные, рефлексивные реакции. А меж тем, вопрос должен быть задан властью соответствующим людям, он должен быть поставлен в центр фундаментального обсуждения. То есть, Путин должен спросить об этом у меня. Так что вопрос имеет смысл ставить, когда мы доживем до 2012 года и узнаем итоги президентских выборов. И второе: едва ли вовлекшись в экономику обмана, можно обмануть ее полностью. Где-то какими-то увертками можно, например, раздуванием цен на нефть и обеспечением за счет прибыли социальных потребностей. Но рано или поздно такие увёрточные непоследовательные действия покажут, что всё было эфемерным. Это и произошло в России с уходом Путина. Стабфонда больше нет. Его запретили упоминать. Вы же понимаете, что такие сложные вопросы не могут обсуждаться, например, в Твиттере. Там его невозможно даже сформулировать. Там читатель ничего не спрашивает, озабочен только коротким и сиюминутным, микросообщениями о микроделах.
Экономисты в большинстве своем тоже не способны ни ответить на него, ни поставить. Есть, конечно, толковые эксперты, хотя они и дают информацию в сухих цифрах, такие как Хазин, Кобяков. Но, насколько мне известно, их спрашивают еще меньше, чем меня.
- Насколько Россия уже вовлечена в постэкономику, в экономическую реальность постмодерна?
- Я думаю, мы вовлечены очень глубоко. Глубже, чем подозреваем. Иначе и не могло случиться после уничтожения советской промышленности, при общем игнорировании перспектив своего перерабатывающего сектора. Мы по уши в этой экономике, но по отношению к мировой постэкономики мы – архаический придаток, торговцы старьём. Мы старьёвщики, торгуем нефтью и газом – продуктами гниения древних микроорганизмов. Передовые страны постэкономического мира, конечно, на таком делать деньги не станут. У них есть финансовые пузыри, спекуляции, ценные бумаги, управление информацией. У нас не очень почетная роль, роль тягловой силы, животных. Мы ниже, чем Сингапур, существуем на кайме, на бахроме постэкономки, но всё же мы вовлечены в неё. Если Запад всё ближе к технизации управления и жизни, к машинам, то мы остаёмся на роле животных. Роботы и животные – таковы пограничные области, сегодняшние экстремумы глобальной постэкономики.
- Постэкономка, то есть современный уклад, родилась из краха трёх основных идеологий ушедшего XX столетия. И социализм, и классический капитализм, так или иначе, остались в прошлом. Была еще идеология Третьего пути, идеология консервативной революции, оборвавшаяся на взлёте в силу исторических событий. Содержит ли ее вероятностное продолжение альтернативу современному постэкономическому миру?
- Третий путь – это действительно большой вопрос. За недолгий период ему удалось добиться колоссальных экономических и государственных успехов – в случае национал-социалистической Германии и несколько менее, но тоже весьма ощутимо в случае фашистской Италии. Эта система на достигла своего старения в отличии от марксистско-социалистической, увядание которой мы видели при застое, в отличии от показавшей себя «во всей красе» буржуазной парадигмы. Фашизм стал эдаким незаложным покойником, поэтому он до сих пор бередит сознание огромного количества людей. Это нереализованное желание, фантазм. Человечество реализовало всевозможные желания и лозунги: свободу, равенство и братство, социалистическое «светлое будущее», легализацию однополых браков, военный коммунизм, гуманизм, террор, мультикультурализм, секуляризм, экумензм – всё, что угодно. Кроме фашизма. Поэтому его так боятся и так хотят. Он живет в первертных фантазиях, в ночи сознания. Наверное, рано или поздно этот проект вернется для реализации. Поскольку самих фашистов уже давным-давно нет, то родится он из страхов антифашистов, из ночи.
Беседовал Нестор Петренко
источник - http://konservatizm.org/konservatizm/theory/021110021802.xhtml
katehonЭпистемология в картинках
katehonФилософские Чтения - Двойственность русской интеллигенции
katehonФилософские Чтения - Карл Шмитт о суверенной демократии
BootchЖивАтма. Глубинный образ нашего Я
katehonКризис поставил под вопрос «Западный» проект
СПРАВКА KM.RU: Бенедикт XVI (в миру – Йозеф Алоиc Ратцингер, род. 16 апреля 1927 г., Марктль-ам-Инн, Бавария) – 265-й Папа Римский (с 19 апреля 2005 г.).
.
Теория экономического кризиса, разработанная российскими экономистами в начале двухтысячных годов, носит, безусловно, чисто материалистический характер.
Однако и автор настоящего текста, и многие другие эксперты неоднократно отмечали, что вся модель капитализма теснейшим образом связана с той ценностной революцией, которая произошла в Европе в XVI–XVII вв., когда в процессе Реформации была сокращена библейская ценностная система. Конкретно – был отменен запрет на ростовщичество, без которого, собственно, появление капитализма, основанного на ссудном проценте, быть не могло. С.И. Гавриленков совместно с автором настоящего текста даже разработал теорию глобальных проектов, описывающую влияние ценностной базы общества на экономические отношения, однако здесь мы рассмотрим только одно следствие этой теории.
Поскольку библейская ценностная модель представляется цельной (для человека верующего это – очевидная истина, поскольку эта система дана человеку Богом), то выкидывать из нее произвольные элементы никак нельзя. Соответственно, модель раннего капитализма не могла выстроить более или менее стабильного общества: ценностные противоречия неминуемо должны были вылезать в том или ином месте.
По этой причине к концу XVIII в. появились два новых глобальных проекта – «западный» и «красный», которые разными способами решали это противоречие.
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Первый отменял все остальные запреты, недаром его главным проектным термином стала «свобода» – право любого индивидуума самому выбирать себе ценностную модель, отказываясь (или, наоборот, принимая) от любых заповедей. «Красный» же проект, наоборот, возвращал на место библейскую ценностную модель, причем решал при этом очень нетривиальную задачу, сохранив одновременно возможности ссудного процента по ускорению экономики. Этот эффект был достигнут благодаря тому, что в рамках «красного» проекта было запрещено частное присвоение дохода от ссудного процента. Отметим, что конкретный вариант реализации «красного» проекта, осуществленный в СССР, вообще говоря, не единственный и, скорее всего, далеко не оптимальный.
В остром противостоянии «западного» и «красного» проектов победил в итоге первый; хотя это было далеко не очевидно, но как следствие он распространил свою ценностную модель практически на весь мир. Однако произошло это ненадолго: развитие нынешнего кризиса поставило под вопрос не только систему капитализма, но и ее ценностный базис. И вот здесь возникает принципиальный вопрос: как будет меняться ценностная база общества в условиях острого кризиса и существенного падения уровня жизни населения?
В таких условиях основная цель «западного» проекта – нажива (корысть) перестает играть основополагающую роль, на ее место возвращается справедливость. А это значит, что библейская ценностная модель имеет серьезные шансы на реванш. Собственно, исламский глобальный проект (который, естественно, тоже построен на библейской ценностной базе) уже давно атакует «западный» проект с точки зрения критики именно ценностной его базы, но у ислама есть одно очень серьезное слабое место. Дело в том, что категорический отказ от ссудного процента не дает государствам, в которых исламские ценности играют превалирующую роль, построить индустриальную цивилизацию.
А вот христианские проекты – и католический, и православный (византийский) – к ссудному проценту относятся значительно более либерально, а значит, теоретически могут сегодня существенно поднять свой престиж в обществе. И что же мы читаем в прессе?
«Папа Римский Бенедикт XVI своим декретом создал в Ватикане управление по реевангелизации Европы и других стран, где традиционно распространено христианство. Об этом сообщает Associated Press.
Как предполагается, управление, целью которого является восстановление популярности христианского вероучения, будет использовать современные технологии коммуникации и активизирует миссионерскую деятельность с помощью членов монашеских орденов и религиозных движений. Служба также будет разъяснять методы популяризации христианства епископам.
Как отмечает агентство, в декрете не указаны страны, на которых управление сконцентрируется в своей работе. При этом АР предполагает, что помимо Европы оно также будет бороться за укрепление позиций христианской веры в странах Латинской Америки.
Причиной создания управления Бенедикт XVI называет потерю веры жителями стран, имеющих сильные христианские корни. Понтифик указывает, что этот процесс продолжается уже около 100 лет. По словам руководителя управления Рино Физикеллы, решение папы является попыткой разрешить проблему, занимавшую католическую церковь на протяжении десятилетий».
Иными словами, католическая церковь начинает активную работу по восстановлению своего влияния в обществе. У нее есть серьезные шансы на некоторый успех, поскольку тема справедливости, как мы уже отметили выше, будет становиться все актуальнее и актуальнее. Но будут у нее и проблемы, поскольку на самый главный вопрос – о своей экономической модели – она дать ответ пока не может.
Она не может настаивать на отмене ссудного процента. Точнее, настаивать может, но это будет малоэффективно, поскольку ислам в этом отношении и более принципиален, и более активен. Она не может использовать идеи «красного» проекта, поскольку последний, скорее всего, тоже будет активно возрождаться. Наконец, она не может настаивать на восстановлении «исходного» капиталистического проекта, поскольку, во-первых, он был социально неустойчив, а во-вторых, развивался под знаменами протестантизма, как раз в борьбе с католицизмом.
В общем, перед Папой Римским стоят серьезные задачи, решение которых на сегодня далеко не очевидно. Впрочем, он хотя бы вступил на тропу их решения, а вот Православная церковь здесь явно отстает…
источник - http://fintimes.km.ru/mikhail-khazin
katehonЦикл семинаров "Философия многополярного мира" - "Философия хаоса"
katehonФилософские Чтения - Кризис идеологии эпохи Просвещения
katehonПрогресс опасен
katehonРоль времени в экономике
katehonГлавная цель Человека
katehonРусская философия
