Молодым все еще казалось, что они парят в небесах. Ни он,
ни она никогда не видали, "как примула желтеет в траве у
ручейка"; но если бы подобное зрелище представилось их
глазам в указанный период времени, они бесспорно усмотрели
бы в нем - ну, все то, что, по мнению поэта, полагается
усмотреть в цветущей примуле настоящему человеку.
Новобрачная сидела в качалке, а ее ноги опирались на
земной шар. Она утопала в розовых мечтах и в шелку того же
оттенка. Ее занимала мысль о том, что говорят по поводу ее
свадьбы с "Малышом Мак-Гарри в Гренландии, Белуджистане и на
острове Тасмания. Впрочем, особого значения это не имело.
От Лондона до созвездия Южного Креста не нашлось бы боксера
полусреднего веса, способного продержаться четыре часа - да
что часа! четыре раунда - против Малыша Мак-Гарри. И вот
уже три недели, как он принадлежит ей; и достаточно
прикосновения ее мизинца, чтобы заставить покачнуться того,
против кого бессильны кулаки прославленных чемпионов ринга.
Когда любим мы сами, слово "любовь" - синоним
самопожертвования и отречения. Когда любят соседи, живущие
за стеной, это слово означает самомнение и нахальство.
Новобрачная скрестила свои ножки в туфельках и задумчиво
поглядела на потолок, расписанный купидонами.
- Милый, - произнесла она с видом Клеопатры,
высказывающей Антонию пожелание, чтобы Рим был поставлен ей
на дом в оригинальной упаковке. - Милый, я, пожалуй, съела
бы персик.
Малыш Мак-Гарри встал и надел пальто и шляпу. Он был
серьезен, строен, сентиментален и сметлив.
- Ну что ж, - сказал он так хладнокровно, как будто речь
шла всего лишь о подписании условий матча с чемпионом
Англии. - Сейчас пойду принесу.
- Только ты недолго, - сказала новобрачная. - А то я
соскучусь без своего гадкого мальчика, И смотри, выбери
хороший, спелый,
После длительного прощанья, не менее бурного, чем если бы
Малышу предстояло чреватое опасностями путешествие в дальние
страны, он вышел на улицу.
Тут он призадумался, и не без оснований, так как дело
происходило ранней весной и казалось мало вероятным, чтобы
где-нибудь в промозглой сырости улиц и в холоде лавок
удалось обрести вожделенный сладостный дар золотистой
зрелости лета.
Дойдя до угла, где помещалась палатка итальянца,
торгующего фруктами, он остановился и окинул презрительным
взглядом горы завернутых в папиросную бумагу апельсинов,
глянцевитых, румяных яблок и бледных, истосковавшихся по
солнцу бананов.
- Персики есть? - обратился он к соотечественнику Данте,
влюбленнейшего из влюбленных.
- Нет персиков, синьор, - вздохнул торговец. - Будут
разве только через месяц. Сейчас не сезон. Вот апельсины
есть хорошие. Возьмете апельсины?
Малыш не удостоил его ответом и продолжал поиски... Он
направился к своему давнишнему другу и поклоннику, Джастесу
О'Кэллэхэну, содержателю предприятия, которое соединяло в
себе дешевый ресторанчик, ночное кафе и кегельбан.
О'Кэллэхэн оказался на месте. Он расхаживал по ресторану и
наводил порядок.
- Срочное дело, Кэл, - сказал ему Малыш. - Моей старушке
взбрело на ум полакомиться персиком. Так что если у тебя
есть хоть один персик, давай его скорей сюда. А если они у
тебя водятся во множественном числе, давай несколько -
пригодятся.
- Весь мой дом к твоим услугам, - отвечал О'Кэллэхэн. -
Но только персиков ты в нем не найдешь. Сейчас не сезон.
Даже на Бродвее и то, пожалуй, недостать персиков в эту пору
года. Жаль мне тебя. Ведь если у женщины на что-нибудь
разгорелся аппетит, так ей подавай именно это, а не другое.
Да и час поздний, все лучшие фруктовые магазины уже закрыты.
Но, может быть, твоя хозяйка помирится на апельсине? Я как
раз получил ящик отборных апельсинов, так что если...
- Нет, Кэл, спасибо. По условиям матча требуются
персики, и замена не допускается. Пойду искать дальше.
Время близилось к полуночи, когда Малыш вышел на одну из
западных авеню. Большинство магазинов уже закрылось, а в
тех, которые еще были открыты, его чуть ли не на смех
поднимали, как только он заговаривал о персиках.
Но где-то там, за высокими стенами, сидела новобрачная и
доверчиво дожидалась заморского гостинца. Так неужели же
чемпион в полусреднем весе не раздобудет ей персика?
Неужели он не сумеет перешагнуть через преграды сезонов,
климатов и календарей, чтобы порадовать свою любимую сочным
желтым или розовым плодом?
Впереди показалась освещенная витрина, переливавшаяся
всеми красками земного изобилия. Но не успел Малыш
заприметить ее, как свет погас. Он помчался во весь дух и
настиг фруктовщика в ту минуту, когда тот запирал дверь
лавки.
- Персики есть? - спросил он решительно.
- Что вы, сэр! Недели через две-три, не раньше. Сейчас
вы их во всем городе не найдете. Если где-нибудь и есть
несколько штук, так только тепличные, и то не берусь
сказать, где именно. Разве что в одном из самых дорогих
отелей, где люди не знают, куда девать деньги. А вот, если
угодно, могу предложить превосходные апельсины, только
сегодня пароходом доставлена партия.
Дойдя до ближайшего угла, Малыш с минуту постоял в
раздумье, потом решительно свернул в темный переулок и
направился к дому с зелеными фонарями у крыльца.
- Что, капитан здесь? - спросил он у дежурного
полицейского сержанта,
Но в это время сам капитан вынырнул из-за спины
дежурного. Он был в штатском и имел вид чрезвычайно
занятого человека.
- Здорово, Малыш! - приветствовал он боксера. - А я
думал, вы совершаете свадебное путешествие.
- Вчера вернулся. Теперь я вполне оседлый гражданин
города Нью-Йорка. Пожалуй, даже займусь муниципальной
деятельностью. Скажите-ка мне, капитан, хотели бы вы
сегодня ночью накрыть заведение Денвера Дика?
- Хватились! - сказал капитан, покручивая ус. - Денвера
прихлопнули еще два месяца назад.
- Правильно, - согласился Малыш. - Два месяца назад
Рафферти выкурил его с Сорок третьей улицы. А теперь он
обосновался в вашем околотке, и игра у него идет крупней,
чем когда-либо. У меня с Денвером свои счеты. Хотите,
проведу вас к нему?
- В моем околотке? - зарычал капитан. - Вы в этом
уверены, Малыш? Если так, сочту за большую услугу с вашей
стороны. А вам что, известен пароль? Как мы попадем туда?
- Взломав дверь, - сказал Малыш. - Ее еще не успели
оковать железом. Возьмите с собой человек десять. Нет, мне
туда вход закрыт. Денвер пытался меня прикончить. Он
думает, что это я выдал его в прошлый раз. Но, между
прочим, он ошибается. Однако поторопитесь, капитан. Мне
нужно пораньше вернуться домой.
И десяти минут не прошло, как капитан и двенадцать его
подчиненных, следуя за своим проводником, уже входили в
подъезд темного и вполне благопристойного с виду здания, где
в дневное время вершили свои дела с десяток солидных фирм.
- Третий этаж, в конце коридора, - негромко сказал Малыш.
- Я пойду вперед.
Двое дюжих молодцов, вооружённых топорами, встали у
двери, которую он им указал.
- Там как будто все тихо, - с сомнением в голосе произнес
капитан. - Вы уверены, что не ошиблись, Малыш?
- Ломайте дверь, - вместо ответа скомандовал Малыш. -
Если я ошибся, я отвечаю.
Топоры с треском врезались в незащищенную дверь. Через
проломы хлынул яркий свет. Дверь рухнула, и участники
облавы, с револьверами наготове, ворвались в помещение.
Просторная зала была обставлена с крикливой роскошью,
отвечавшей вкусам хозяина, уроженца Запада. За несколькими
столами шла игра. С полсотни завсегдатаев, находившихся в
зале, бросились к выходу, желая любой ценой ускользнуть из
рук полиции. Заработали полицейские дубинки. Однако
большинству игроков удалось уйти.
Случилось так, что в эту ночь Денвер Дик удостоил притон
своим личным присутствием. Он и кинулся первым на
непрошенных гостей, рассчитывая, что численный перевес
позволит сразу смять участников облавы. Но с той минуты,
как он увидел среди них Малыша, он уже не думал больше ни о
ком и ни о чем. Большой и грузный, как настоящий тяжеловес,
он с восторгом навалился на своего более хрупкого врага, и
оба, сцепившись, покатились по лестнице вниз. Только на
площадке второго этажа, когда они, наконец, расцепились и
встали на ноги, Малыш смог пустить в ход свое
профессиональное мастерство, остававшееся без применения,
пока его стискивал в яростном объятии любитель сильных
ощущений весом в двести фунтов, которому грозила потеря
имущества стоимостью в двадцать тысяч долларов.
Уложив своего противника. Малыш бросился наверх и,
пробежав через игорную залу, очутился в комнате поменьше,
отделенной от залы аркой.
Здесь стоял длинный стол, уставленный ценным фарфором и
серебром и ломившийся от дорогих и изысканных яств, к
которым, как принято считать, питают пристрастие рыцари
удачи. В убранстве стола тоже сказывался широкий размах и
экзотические вкусы джентльмена, приходившегося тезкой
столице одного из западных штатов.
Из-под свисающей до полу белоснежной скатерти торчал
лакированный штиблет сорок пятого размера. Малыш ухватился
за него и извлек на свет божий негра-официанта во фраке и
белом галстуке.
- Встань! - скомандовал Малыш. - Ты состоишь при этой
кормушке?
- Да, сэр, я состоял. - Неужели нас опять сцапали, сэр?
- Похоже на то. Теперь отвечай: есть у тебя тут
персики? Если нет, то, значит, я получил нокаут.
- У меня было три дюжины персиков, сэр, когда началась
игра, но боюсь, что джентльмены съели все до одного Может
быть, вам угодно скушать хороший, сочный апельсин, сэр?
- Переверни все вверх дном, - строго приказал Малыш, - но
чтобы у меня были персики. И пошевеливайся, не то дело
кончится плохо. Если еще кто-нибудь сегодня заговорит со
мной об апельсинах, я из него дух вышибу.
Тщательный обыск на столе, отягощенном дорогостоящими
щедротами Денвера Дика, помог обнаружить один-единственный
персик, случайно пощаженный эпикурейскими челюстями
любителей азарта. Он тут же был водворен в карман Малыша, и
наш неутомимый фуражир пустился со своей добычей в обратный
путь. Выйдя на улицу, он даже не взглянул в ту сторону, где
люди капитана вталкивали своих пленников в полицейский
фургон, и быстро зашагал по направлению к дому.
Легко было теперь у него на душе. Так рыцари Круглого
Стола возвращались в Камелот, испытав много опасностей и
совершив немало подвигов во славу своих прекрасных дам.
Подобно им, Малыш получил приказание от своей дамы и сумел
его выполнить. Правда, дело касалось всего только персика,
но разве не подвигом было раздобыть среди ночи этот персик в
городе, еще скованном февральскими снегами? Она попросила
персик; она была его женой; и вот персик лежит у него в
кармане, согретый ладонью, которою он придерживал его из
страха, как бы не выронить и не потерять.
По дороге Малыш зашел в ночную аптеку и сказал хозяину,
вопросительно уставившемуся на него сквозь очки:
- Послушайте, любезнейший, я хочу, чтобы вы проверили мои
ребра, все ли они целы. У меня вышла маленькая размолвка с
приятелем, и мне пришлось сосчитать ступени на одном или
двух этажах.
Аптекарь внимательно осмотрел его
- Ребра все целы, - гласило вынесенное им заключение. -
Но вот здесь имеется кровоподтек, судя по которому можно
предположить, что вы свалились с небоскреба "Утюг", и не
один раз, а по меньшей мере дважды.
- Не имеет значения, - сказал Малыш. - Я только попрошу
у вас платяную щетку.
В уютном свете лампы под розовым абажуром сидела
новобрачная и ждала. Нет, не перевелись еще чудеса на белом
свете. Ведь вот одно лишь словечко о том, что ей чего-то
хочется - пусть это будет самый пустяк: цветочек, гранат
или - ах да, персик, - и ее супруг отважно пускается в ночь,
в широкий мир, который не в силах против него устоять, и ее
желание исполняется.
И в самом деле - вот он склонился над ее креслом и
вкладывает ей в руку персик.
- Гадкий мальчик! - влюбленно проворковала она. - Разве
я просила персик? Я бы гораздо охотнее съела апельсин.
Благословенна будь, новобрачная!
О. Генри «Персики»
+5
