Большая Тёрка / Мысли /
Назад? Никак. Высок порог.
Ещё шампанское в бокалах
своё «адьё» не отыграло,
и не явился тот порок,
что наяву разгонит смог
курилки Вашей. Так достало!
Сейчас раздастся трель звонка,
и сердце пламенем взовьётся.
И тот, что Алексом зовётся,
сгорит от страстного огня..
..Вам по швейцарски иль французски?
Фондю вскипает в какелоне.
А вот Вам водочки по‑русски!
Рюмашки мы сейчас наполним.
Сегодня чувства на разрыв!
Страстями полнится пространство,
Душа в волнительном убранстве,
свои объятия открыв,
сгорит от страстного огня...
Безбрежной ночи? О‑ля‑ля!
К чему нам разная закуска?
Стакан гранёный влагой жаркой
согреет крепче всех подарков.
Давайте, «дринкнем» без проформы?
К чему заморские реформы?
Традиции храня, святыни, -
пусть водка плещется в графине.
Я, как Поручик, заявляю, -
пиитов, как отпетых, знаю!
Сгорать в огне им не впервой:
их рукописью — топят печи!
Страдая недержаньем речи,
своей любуются игрой.
Пиит на поле грозной сечи
главой дерётся — сам не свой.
Но — не присядет пред картечью
и трель звонка им — не отбой!
Минуточку! Прошу прощенья:
в защиту я «употребленья.»
Пусть Ты не выпьешь ни хрена,
но этикетку от вина,
Ты изучить всегда обязан.
Нельзя же в страсти так уж.. сразу..
Я утомился рифмовать.
Последний тост Вам от меня:
- «Тепла, любви, пусть жар огня
не опаляет, как спиртовка, -
а полыхает. Жизнь, чертовка,
всему дает резон и час.
Пусть каждый вновь поймает шанс.
Всё сбудется, и чтоб красиво.
Адьё, Вам Други, и счастлИво!
PS
Не смог уйти я без записки.
Йес, Рашен мен, — но не аглицкий...
Ну, дык об чём тут тары‑бары?
Об чём, простите, тут гундос?
Маслины, грабли, секс, Гусары?
В сельхозработы перекос?..
..Вот кто‑то брякнулся со стула.
А кто‑то жрёт сидит фондю.
..Кхм- кхм.. пока што не уснул я, -
с шампанским налитым сижу...
Я возвращался сотни раз
в тот мир забытых фресок -
он как незавершённый пазл,
как щель меж занавесок.
Мои мечты — мой вечный зов, -
всё то, что память гложет:
на сотни маленьких клочков
их отраженье множит.
Забыты сотни разных дел,
назначенных когда‑то -
восполнить в памяти пробел
я не могу без мата.
Я возвращался в раз, который,
себе, признаюсь, не считал -
в тот мир ошибок, жарких споров,
когда младым себя я знал.
Быть может Вы смешком, без злости,
мне пожеланья оставляли?
Я не припомню. Это после.
Ведь Вы меня иным считали..
Насилие я, братцы, не приемлю:
ищу в конфликтах паритет,
но третий час мне душу треплют, -
на нервах бренькает сосед.
И всё бы ладно — проходили
убойных гамм сплошной напалм:
соседа в Баха посвятили,
словесной славы выдав залп.
Ему сказали: — «Ты способен!
Ты переплюнешь..Вобщем, жги!»
И он, поверив, что способен, -
выносит гаммами мозги.
А я махнув сейчас.. стакан,
нырну, пожалуй, в нотный стан:
меня, махнувшего маненько, -
еще никто не перебренькал.
Я чую, как будто бы тормоз во мне.
Дрейфую. А хочется биться в волне.
Хочу я по жизни лететь, словно пуля!
А мне колыбельную — «люли да люли.»
- «Скажу по секрету, лишь Вам одному:
способствует музыка дона Легренци..
.. Ну, как вам сказать.. Ну, короче, тому,
когда улучшения в вашей потенции...»
Согласен со всеми я Вами -
тоскливо без музыки жить:
порою, лежу на диване,
и так мне охота завыть..
И я встаю, — наотмашь крышку,
взлетает в потолок вокал!
Я забываю даже мышку
и этот задолбавший «МАЙЛ»
Ах, Джироламо Фрескобальди ..
Канцоны, фуги и партиты.
Не умаляю и Вивальди -
пред ним уж вовсе карты биты.
И так, тихонечко начавшись,
раскроет музыка бутон...
- «Ну, ё моё!» — сгорела каша..
Вновь мне устроют расп***
ОргАн возвышен. Перенёс
меня в Италию. И фуги
минор возвысил, — крышу снес:
умеете поднять, о, Други!
В соседском небольшом кафе
так веселятся под мадеру!
Там каждому — аутодафе
под музыку... Вперед — за веру!..
Ах, эти прошлые забавы,
ох, эти пошлые мечты..
о нежной мякоти агавы,
воспоминания сладки.
Ах, терпкий аромат пачули
и возбуждающий агар:
грызу морковку, ждать‑то х* ли?
Пустой, я чувствую, базар.
Какая милая картина!
Как удивительно и мило!
С агаром вместо желатина,
и где агава, — там текила:
а где текила, там азарт..
и боди вроде где‑то арт.
И возбуждающе агар,
вгоняет тело просто в жар
и знает каждый кулинар,
как он силён: агар‑агар.
С ним получится легко
даже «Птичье молоко.»
Кормят «Птичьим молоком»
парни девушек потом -
девушкам дают конфеты
лишь пока они одеты:
ясен пень, — не до конфет,
если ты уже раздет...
А у нас ведь дожди, словно в тропиках
заливают дворы иногда
и девчата забыли о «топиках» -
значит скоро, видать, холода.
Может, где‑то есть лето, — наверное.
Из‑за штор не видать неизбежного.
Не всегда уж погода прескверная:
в жизни много дорог необъезженных.
Я дышу на стекло, а за ним
словно в белом тумане капли.
Беспокойною мыслью гоним:
я уйду, — ну, а дождь будет капать.
А дожди, а дожди, — словно в тропиках,
без меня, без тебя, без конца:
заливают дворы, да и в домики, -
даже в лужах «бурлят» у крыльца...
В вечернем городе моём сегодня дождь
и тихих улиц чуть размытая грустинка,
и нежной музыки знакомая пластинка,
и листьев мокнущих волнительная дрожь.
Ах, этот дождь в преддверьи чутких снов,
когда в ночи ты добровольный пленник
своей в постель улегшейся тихонько лени, -
вдруг, слышишь этот тихий зов.
С балкона зонт, рванув, как парашют,
спугнёт кошачье перемирие,
что под скамьёй нашли приют
и снова тихо станет в этом мире.
Лишь капли тёплого дождя
сползая медленно по стёклам,
напомнят дни мне без Тебя
и грусть заполнят...
Мечта со мной сыграет шутку:
в тот самый миг, когда ей сбыться, -
усну. Но только на минутку
(чтоб в той мечте мне очутиться).
И будет виться вдоль прибрежья
крутой тропинки серпантин,
и кто‑то бросит мне небрежно:
- «Вали с дороги, Гражданин!»
Не в том обида, что разбудит,
не в том печаль, что в той мечте,
а в том, — что не увидят сути,
в моей неброской красоте...
Я кое‑что от вас скрываю -
не слабо я на всём играю:
на «МАРАКАСАХ,» словно Бог
шуршу (признаюсь между строк)!
Ну, на «РОЯЛЕ» — по настрою:
пока стрелок не успокоит.
Вот помню, был какой‑то бал, -
дык там стреляли наповал:
ну, это всё суЕтность мира.
Да! Кстати, есть ещё и «ЛИРА!»
Вот тут вообще мне равных нет!
На ней играю... за обед.
Играю, как Бузон Ферруччо.
Чего уж там: пожалуй, — лучше!
Да ладно — как Петруша Спада!
Вот только в шею гнать не надо!..
Как сегодня глумилась Луна,
освещая разврат переулков...
напоследок шальная Весна
пробежалась по улицам гулким.
Ты капризно мне бросила: — «Фи!
(из горлА, мол?) Ищи‑ка другую!»
И оставленным шлейфом духи
опустились на жизнь холостую.
И уехав в шикарном авто, -
мне оставила счет за стоянку.
Ты права — из горлА: всё не то...
Только где Ты увидела пьянку?
Я к горлУ не прикладывал губы
и на улице как‑то не пил,
а сегодня горят мои трубы:
я Поэтом себя возомнил...
Сон ушёл. Сижу кукую,
разрушаю «клаву.»
Говорю: — «Какого ...
по какому праву?
ОрганизЬм переиначив,
сон сместил «на позже...»
За окошком хор собачий
лаем эхо множит.
От собачьих новостей
мозг «он‑лайн» и мой:
это кто‑то из гостей
прёт, нетрезв, домой.
Вот прошёл — и тишь вокруг:
был к чему момент?
Может, чтобы тебе Друг
написал коммент?
Прочитал я эти строки, -
напишу коммент:
- «Ночью мысли возникают
быстро, ну — в момент!
Под балконом кот и киска
«спели» мне дуэтом.
Это Зинка (вот Редиска!)
виновата в этом...
Слышишь — ветра чужого, залётного, тихие всхлипы?
Он сегодня верхушки деревьев трепал так азартно!
Сбил причёску из листьев у чопорной старенькой липы
лепестками каштановых свеч рисовал по асфальту...
А потом он без сил, отдыхая средь веток сирени,
ароматный смакуя дурман, как‑то вдруг растерялся:
в волны тихой и шепчущей что‑то приятное, лени
окунулся, как в омут и с норовом буйным расстался...
И весь вечер он нежно качает макушки деревьев,
и, смеясь, дует в узкое горло стеклянной бутылки -
ворошит в птичьих гнёздах перины из пуха и перьев:
он влюбился в Весну навсегда, по‑мальчишески пылко...
Как надоели мне несносные ханжи!
Вина подай, саки, и, кстати, заложи Тюрбай мой в кабаке и мой молельный коврик; Не только на словах я враг всей этой лжи.
Не процитируют Хайяма Рубаи
в советской прессе политического рода.
Газета 'Правда' вдруг, возьми и рубани,
о том, что трезвость — это норма для народа...
Прошёл сегодня тест «Сколько вам нужно денег, чтобы не работать». Отвечал практически по‑максимуму, к чему собственно и стремился. И дело, конечно же, не в ярлыках, статусных вещах, понтах и брендах. Никогда не соглашусь, например, что автомобили за $20 000 и $200 000 «бегают» одинаково. Да, ты переплачиваешь за бренд, но тебе гарантируются комфорт и безопасность. То же самое касается и любых других вещей. Понятно, что это не самоцель, зато есть к чему стремиться!!!!
Итак,- вот какие получились результаты.
Чтобы завтра прекратить работать и осуществить желания, вам нужно прямо сейчас 17.537.456 долларов США.
Или ваш ежемесячный доход должен составлять не менее, чем 16.608 долларов США (без учета инфляции)
Поздравляем, Вы весьма оптимистичны. Если Вы действительно собираетесь заработать эту сумму за короткое время, то мы Вам настоятельно рекомендуем не выходить за рамки закона...
Ну, вот окончен этот бал, -
погасли свечи в канделябрах:
минуты сей я долго ждал
из‑за словес абракадабры.
Не в силах был Вас оторвать
от той назойливой Персоны,
что внешним сходством, словно мать,
улыбкой Вас довёл до стонов.
Иль Вам травил он анекдоты,
или иную нёс он ересь?
Мне говорили: — «Что ты, что ты!
Да он ведь Душка просто! Прелесть!»
Ну, окружению виднее,
как пред начальством либезить:
но я‑то что с того имею?
Не проще ль Вас мне разлюбить?..
Утро. Воскресенье. Просыпаюсь.
Собираю в целое себя.
Мимо ванной. Лень умыться. Каюсь,
совестью страдающей скрипя.
Этот механизм отлажен чётко:
ноги сами — прямо на балкон,
утренней ползущею чечёткой
шлёпаю по полу босиком.
Громоздятся Облаки горАми,
в лужах отражается лазурь:
птичьи голоса не под ногами, -
а в выси, по окончаньи бурь.
Да и шут с ним — залитым балконом:
дворники дорожки подмели
и шевелит май умытым клёном
тени у подъезда до двери...
Моргаю я подслеповато -
я в детстве зренье погубил,
когда под одеялом..ватным
читать с фонариком любил.
Де Сад мои тревожил мысли,
Жорж Санд по чувствам сильно била:
«Эммануэль» сюжетом в выси
фантазий сладких уносила.
И в день, когда снималось вето
с запретных полок благодушно,
мой взгляд, давно впитав всё это,
взирал на книги равнодушно.
Таскал я книги рецидивно!
Ко мне доверие питая,
семья на кухне чай цедила,
о «преступленье» том не зная.
И только бабушка, спровадив,
десятки лет ладьёй бумажной,
сказала мне (очки поправив):
- «Да..Рановато...но, — ОТВАЖНО!..»
Как часто Ты мне стала сниться
летящей Феей по волнам,
Колдуньей в белой колеснице,
Прекрасной самой среди дам.
Я всё отдам за право ночи, -
силки расставлю у двери,
и не усну, а впрочем, впрочем…
была Елена и Парис…
Рискуя ввязнуть в клейкость почек
и в лепестках стихи читать,
я буду верить — очень, очень…
и не хочу один в кровать...
Ломает ветер деревА,
и в окна брызжет просинь, -
а мысль в башке засев одна,
брюзжит, как муха в осень:
- «Пора, скорей, Дружок, проснись
и двигай к магазину!
Погода нынче — зашибись,
и ветер гонит в спину.
Уйми ленивую печаль
и в помощь тебе Пушкин!»
Щебечет пСиС из‑за плеча:
- «Друг мой, купи чекушку!»
И я сложив все 'за' и 'хрен',
и сосчитав наличность,
шагну сейчас в весенний день
с весёлой песней зычной!..
Солнце — пустое слово,
серый пейзаж — бездарен:
пойман Икар и скован, -
вот ты попался, парень.
Рёв вкруг толпы неистов, -
злоба бушует рьяно:
сыплются наземь листья
из кровоточащей раны.
Нету простых здесь истин,
даром бушуют люди:
ты на досуге помысли -
дальше с тобою что будет?
Сказка плюс небылица, -
ноль для разумных в сумме.
Как же могло случиться:
Червь, — а летать надумал?..