+8
большая тёрка
Большая Тёрка / Мысли /
социология
katehon
Тотальная манипуляция "стадом"
katehonСоциология глобального общества
15.06.2010
Глобальное общество есть новый социологический концепт, связанный с происходящими процессами глобализации, которые осмысливаются в своих парадигмальных основаниях
Можно назвать концепт глобального общества своего рода «идеальным типом» (по Веберу), то есть интеллектуальной конструкцией, которая описывает положение дел, в полной мере не существующее в действительности, но предопределяющее силовые линии и реперные точки этой действительности в процессе ее становления. Пока глобального общества нет, но оно складывается на наших глазах. Сложится или нет, покажут время и история. А также наша решимость сказать ему «да» или «нет».
Генезис концепта
Концепт глобального общества находится сейчас в процессе окончательного формирования и пока не используется как самостоятельный термин, выступая чаще всего в качестве синонима таких понятий, как «глобализация», «глобализм», «глобальные процессы» и т. д. Но так как значение глобальных факторов постоянно возрастает, вероятно, сейчас самое время придать этому концепту окончательный и однозначный смысл. Для этого следует обратиться не просто к практике его использования в научной литературе, но обратить внимание на исторические этапы, постепенно подводящие к возникновению самого явления, обозначаемого этим словом.
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Этническая идентичность и folk-society
Чтобы понять конкретный смысл концепта, следует сделать краткий экскурс в область этносоциологии как дисциплины, разбирающей эволюцию коллективных идентификаций в разных типах обществ. Только в этой этносоциологической перспективе весь объем понятия «глобальное общество» станет по-настоящему внятным и содержательным.
Первым уровнем коллективной идентичности в социальной истории является этническая идентичность. В этносе между всеми членами существуют органические связи, все разделяют язык, веру в общее происхождение и общие обычаи. В этносе коллективная идентификация всех его членов друг с другом и с общим (часто мифологическим) предком (тотемом, духом, вождем, фетишем и т. д.) настолько велика, что индивидуального начала почти не существует вовсе. В этническом обществе доминирует коллективная антропология - целое в нем намного больше, нежели составляющие его части.
Аналогом этноса может служить тот тип общества, который американский социолог Роберт Рэдфилд назвал folk-society [1], выделив как его основные моменты персонализм отношений, синхронизм реакций, ограниченную численность, аграрную среду обитания, священное отношение к природе.
Этническим обществам присущи архаические черты. В этносе преобладает циклическое время и, соответственно, мифы вечного возвращения (Мирча Элиаде [2]).
Этносы, понятые в таком социологическом ключе, являются главным объектом изучения представителей культурной антропологии, которая в США и Англии выступает как прямой аналог этносоциологии.
Народ - этнос, вступивший в историю
Следующим, более сложным типом общества является то, что принято называть народом. Чтобы строго отличать его от этноса, можно воспользоваться другим греческим термином - »±їВ, «лаос», откуда образованы такие слова как французское laique (светский), laicite, (светскость) и т. д. Народ - это этнос, вступивший в историю, осознавший линейное время, вышедший из замкнутого цикла вечного возвращения.
В народе мы видим много чисто этнических черт, но к ним добавляется и нечто новое: определенный травматизм, неравновесность, чувство исторического события как чего-то особого, чего нет в рутине сменяющих друг друга сезонов. В народе центральной фигурой становится герой, который впервые наделяется индивидуальностью, чуждой этническим архаическим обществам. Но эта индивидуальность - исключительная, собирательная и зарезервированная только для великих людей, царей, вождей, богатырей, гениев, философов.
Если для этноса характерны сказки и мифы, то для народа - эпос.
В народе сосуществуют две социальные парадигмы идентификации: коллективистские (все еще этнические) массы и индивидуализированные элиты. Связь возникновения социальной дифференциации и становление классового общества с этническими процессами прекрасно описал в своем монументальном пятитомнике Рихард Турнвальд [3].
Народ, »±їВ, порождает вместе или поочередно следующие типовые формы: государство (чаще всего), религию (как правило, с развитой теологией, классическим примером являются монотеистические религии), цивилизацию (основанную на философии и высоко дифференцированной культуре).
Народу соответствует традиционное общество, отличающееся от чисто этнического (архаического) более высокой степенью дифференциации - в социальном устройстве, политике, экономике, культуре и т. д.
Нация как буржуазный симулякр
В Новое время в Европе на основании традиционных сословных государств (соответствующих фазе Аї»№В) появляется новый социальный тип - государство-нация. Это совершенно особое явление, по своим основным качественным характеристикам отличающееся от этноса и народа. Это прекрасно показал философ и этносоциолог Эрнст Гелльнер. По Гелльнеру, нация - это целиком искусственная идентичность, переносящая механически «естественные связи малых общин» на широкие пласты атомизированных и изолированных индивидуумов. Другой этносоциолог Бенедикт Андерсон называет нацию imagined ommunity, то есть «выдуманной общностью».
Концепт «нации» возникает вместе с буржуазными революциями, является продуктом исторической деятельности третьего сословия и берет в качестве нормативного типа фигуру буржуа. Показательна этимологическая и смысловая связь таких понятий, как Burg (город, нем.) - Burger (горожанин, буржуа, нем.) - bourgeois (представитель третьего сословия, буржуа, фр.) - le cite (город, фр.) - citoyen ( гражданин, фр.) - Аї»№В (город, гр.) - Аї»№Д№є± (политика, гр.).
В нации доминирует городское (политизированное) население, которому точнее всего соответствует греческий термин ґµјїВ, демос. Нация неотделима от государства и всегда имеет политическое выражение в отличие от этноса, который не знает политики (и, соответственно, развитых властных отношений и стихии исторического решения), и от народа, в котором политическое измерение является достоянием дифференцированной (от основной массы) и индивидуализированной элиты. Переход от народа к нации может быть описан как переход от нормативной фигуры «Героя» (Held) к фигуре «Торговца» (Handler), как это показано в социологии Вернера Зомбарта [4]. Нация есть явление буржуазное. И ее появление в Европе практически совпадает с рождением демократии.
Нация предлагает новую форму идентичности - объединение всех граждан в общем национальном правовом и административном пространстве.
Гелльнер показывает, что нация создает симулякр этноса; вместо живого языка - искусственно разработанная и административно закрепленная национальная «идиома»; вместо органических отношений «братьев» и «свояков» - рациональные связи партнерства и взаимовыгоды; вместо искренней веры в миф - прагматическая манипуляция искусственными историческими конструкциями, призванными служить конкретным целям - удобству управления, социальному форматированию масс, униформизации механических деталей.
Государство-нация и гражданское общество
Появление буржуазных наций в Новое время вместе с искусственным «целым» вело к распространению личностной идентификации на широкие слои населения - вначале городского, затем и сельского. При этом гражданские права и, соответственно, статус индивидуума признавались только за взрослыми состоятельными буржуа-горожанами-гражданами мужского пола и лишь постепенно распространялись на всех остальных - на женщин, бедняков и крестьян. В любом случае параллельно национальной искусственной коллективной идентичности развилась индивидуальная идентичность, которая бралась за социальный атом при политическом складывании нации. Буржуазные нации в отличие и от этносов (архаическое общество), и от народов (традиционное общество) состояли из индивидуумов. На основании этой новой (исторически) нормативной фигуры сложилась концепция «гражданского общества».
Гражданское общество - это социологическая абстракция, представляющая собой проект существования буржуазного общества без национального государства, то есть содержания без формы. Это общество мыслится основанным исключительно на индивидуальной идентичности, по ту сторону всех форм идентичности коллективной - этнической, народной, сословной, религиозной и даже национальной.
Гражданское общество и глобальное общество
Теория гражданского общества была создана философом Кантом в духе пацифизма и антропологического оптимизма: Кант считал, что люди сообразят, что воевать между собой, защищая государства-нации, не разумно, и что гораздо выгоднее и прибыльнее сотрудничать. Тогда-то и реализуется гражданское общество, основанное на разуме и морали.
Гражданское общество, таким образом, мыслится изначально выходящим за пределы национальных государств и противопоставляется им как формам организации, подлежащим упразднению. Форма национальной идентичности должна уступить место идентичности исключительно индивидуальной. И только тогда мы получим общество индивидуумов, где никаких форм коллективной идентичности не останется.
Если поместить концепт гражданского общества в конкретный исторический контекст, то мы увидим, что это общество не может не быть глобальным, сверхнациональным, постгосударственным. То есть гражданское общество предполагает то, что в конце концов оно обязательно станет глобальным. Поэтому мы можем рассмотреть глобальное общество как высшую форму общества гражданского, как его оптимальное выражение и конкретное воплощение.
Этапы становления глобального общества
Глобальное общество в своем становлении имеет следующие этапы.
Начинается оно с укрепления индивидуальной идентичности в рамках национальных государств. Это называется демократизацией и социальной модернизацией. Коллективная идентификация с нацией и, соответственно, с государством постепенно уступает место строго индивидуальной идентификации. Гражданское общество набирает силы. Демократические национальные государства становятся все более демократическими и все менее национальными.
Далее, достигшие высокого уровня демократизации и модернизации государства-нации сливаются в одно наднациональное образование, которое превращается в основу постнационального демократического сверх-государства. (Этот этап мы видим реализованным на практике в современном Евросоюзе.)
Пока наконец все общества и государства не достигнут высокого уровня демократизации и не объединятся в единое мировое государство (Global State) с единым мировым правительством (World Gouvernement). Граждане этого планетарного государства - Космополиса - будут только гражданами мира, и сам статус гражданина будет полностью приравнен к статусу человека. Эта идеология получила название права человека. Она подразумевает именно концепт глобального гражданства или глобального общества.
Права человека как идеология
Мы называем права человека именно идеологией не случайно. Сам смысл этого сочетания выражает идеологические и политические позиции либерализма. Либерализм основан на принципе «свободы от» (по словам Джона Стюарта Милля [5]. Свобода понимается как независимость от любой формы коллективной идентичности. При этом вопрос, что должно прийти на смену этой идентичности, остается открытым. По Миллю, либералы не должны отвечать на вопрос «свобода для чего»? Это каждый может решать самостоятельно. Главное - разрушить связи, а что на их месте построить, дело каждого «освобожденного» индивидуума.
Глобальное общество - это предельный горизонт именно либерального подхода, когда субъектом права начинает выступать человек в чистом виде, индивидуум, освобожденный от всех внеиндивидуальных свойств и характеристик.
Три взгляда на Космополис. Глокализация
Можно привести три наиболее последовательные модели становления глобального общества: World culture (мир как культура), World Polity (мир как политика), World System (мир как система). Они по-разному трактуют глобальное общество и его становление.
Теория World culture была разработана Роландом Робертсоном, автором известного термина «глокализация». Робертсон считает, что глобализация протекает одновременного на двух уровнях - на уровне доминирующей идеологии (политических, экономических, медийных, научных и пр. элит) преобладают интеграционные процессы, и мир действительно становится однородным и единым, а на уровне широких масс все наоборот - они, напротив, регионализируются, архаизируются и подчас утрачивают даже ту долю универсализма, которую имели в эпоху расцвета национальных государств. То есть в глобализации идет дифференциация культур на две: одну глобальную и другую, представляющую собой широкий и разнородный, подчас конфликтный веер культур локальных.
По Робертсону, этот процесс открыт и теоретически может привести к настоящей унификации мира и глобальному обществу, а может в любой момент соскользнуть в «новое варварство», «архаизм», «регионализм» и «локальность».
Мировое правительство
Вторая теория - World Polity - принадлежит Джону Майеру и представляет новое глобальное человечество как Мировое государство, объединенное единой политической системой - с мировым парламентом, мировой юридической системой, общим фискальным аппаратом, то есть со всеми атрибутами государства. По Майеру, надо мыслить глобализацию как возникновение новой нации на манер исторических наций, также преодолевавших в своем становлении сословные и этнические противоречия, только в более узком масштабе. Глобальное общество, по Майеру, будет прямым эквивалентом глобальной нации.
Глобалистский коммунизм Валлерстайна
Третья теория - World System - носит марксистский характер и развивается Иммануилом Валлерстайном. С его точки зрения,Маркс был полностью прав в своих предвидениях, и сейчас на планетарном уровне происходит формирование глобального капитализма. Когда этот процесс будет завершен, и капитализм прочно утвердится повсюду, глобальный пролетариат выйдет на арену и осуществит мировую революцию. Но эта смена правящего класса может произойти, по Валлерстайну, только в условиях глобального капиталистического государства, которое создаст условия для «подлинного пролетарского интернационализма» и солидарности всех рабочих земли между собой.
Капиталистическая глобализация войдет в полосу кризисов и рухнет, и тогда человечество построит социализм и коммунизм на останках мировой капиталистической системы. Глобальное общество будет коммунистическим.
Близкую к Валлерстейну позицию занимают и известные авторы нашумевшего бестселлера «Империя» Антонио Негри иМайкл Хардт [6].
Наступил ли «конец истории»?
В 90-е годы ХХ века наметились две тенденции в толковании процесса глобализации, которые нашли свое отражение в работах Фрэнсиса Фукуямы и Самуэля Хантингтона. Они не утратили актуальности и до сего времени.
Позиция Фукуямы того периода состояла в том, что после распада советской системы все предпосылки для возникновения глобального общества налицо, и это можно считать свершившимся фактом. Хантингтон же возражал, что должной гомогенизации, напротив, не произошло, и слом одних - идеологических - парадигм противостояния в скором времени сменится иными парадигмами - цивилизационными. Не имея ничего против глобального общества, Хантингтон тем не менее предупреждал о тех объективных преградах, которые стоят на его пути. В качестве таких преград он видел не национальные государства, но глубинные цивилизационные и культурные противоречия. В конце 90-х и в начале 2000-х Фукуяма пересмотрел свою позицию и признал, что он поспешил с выводами о «конце истории».
Преодоление гендера
С социологической точки зрения следует обратить внимание на следующий момент концепта глобального общества (как общества гражданского). Это общество отрицает любую форму коллективной идентичности - этническую, историческую, цивилизационную, культурную, сословную, национальную и т. д. Но есть еще одна форма коллективной идентичности, которая также рано или поздно должна была попасть в зону повышенного внимания идеологов «прав человека». Это гендерная идентичность.
Освобождаясь от всех связей, либералы рано или поздно должны были поставить вопрос о свободе от пола. Мужчины и женщины не индивидуальное явление. И какое бы равенство полов в обществе ни царило, есть определенные социальные механизмы сегрегации, включая анатомические, которые преодолеть невозможно. Снятие гендерной идентичности, тотальная легализация и легитимация гомосексуальных отношений, а также полноправие транссексуалов и свобода трансгендерных операций (возможно, неоднократных) является не просто курьезной деталью в становлении глобального общества, но его важнейшим программным пунктом. Борьба за права сексуальных меньшинств есть фундаментальный политический тезис строительства глобального общества. В этом обществе должны исчезнуть не только этносы, народы, конфессии и государства, но и мужчины и женщины в привычном для нас понимании.
Новая политическая теория
Здесь можно задаться вопросом: а есть ли у глобального общества альтернативы? Это не пустой вопрос. Дело в том, что если мы проследим (по меньшей мере на Западе) цепочку смены одного типа общества другим на всем протяжении истории, мы увидим, что этот процесс шел поступательно и только в сторону смены менее дифференцированного типа общества более дифференцированным. Конечно, это процесс нелинейный, и были периоды реверсивности и отступления, но в целом история Запада ведет именно к глобальному обществу - и теоретически, и культурно, и технологически, и социально, и логически.
Другое дело, что большинство других, незападных обществ, познакомились с этой тенденцией, с таким ходом истории и таким ее ориентиром принудительно - либо через колонизацию (как страны третьего мира), либо в оборонительной попытке отстоять самобытность и независимость от того же самого Запада (как Россия). Для Запада движение к глобальному обществу, а значит, к мировому правительству и упразднению любых форм коллективной идентичности (включая гендерную) - это судьба. Для всех остальных цивилизаций (и в этом был совершенно прав Хантингтон), это скорее либо свободный выбор, либо уступка внешнему насилию. Но в любом случае, сказать нет глобальному обществу очень нелегко - для этого надо, по сути, отвергнуть всю логику модернизации, всю очевидность прогресса и фатальность технического развития. Глобальное общество не случайно. Простым недовольством его не остановить. Чтобы хоть что-то противопоставить или возразить ему, надо всерьез переосмыслить саму структуру исторического процесса - снова поставить под вопрос, что в нем было универсально, а что локально, что общеобязательно, а что произвольно.
Если мы не хотим жить в Космополисе, населенном людьми неопределенной половой ориентации, без этносов, культур и отечеств, нам надо выдвинуть фундаментальный и в значительной мере революционный проект, заглядывающий в самые глубины человеческого духа и его исторического проявления, новую политическую теорию [7].
Альтернатива глобальному обществу возможна, более того - она необходима. Но она требует очень большого напряжения и не дается сама собой.
* * *
[1] Redfield, Robert The little community. Chicago: University of Chicago Press. 1956.
[2] Элиаде М. Миф о вечном возвращении. М., 2000.
[3] Thurnwald R. Die menschliche Gesellschaft in ihren ethno-soziologischen Grundlagen, 5 B. de Gruyter, Berlin, 1931-1934.
[4] Зомбарт В. Собрание сочинений: В 3 т. СПб.: Владимир Даль, 2005.
[5] Милль Дж. О свободе (1859)/ Наука и жизнь. - 1993. № 11. с. 10-15; № 12. с. 21-26.
[6] Негри A., Хардт М., Империя, М.: Праксис, 2004.
[7] Подробнее об этом см. Дугин А. Четвертая политическая теория, СПб, 2010.
Александр Дугин, «Однако» № 21 (37), 2010источник - http://konservatizm.org/konservatizm/theory/150610203306.xhtml
- 3 комментария
katehonМифы глубинной России
katehonКонспирология стала пошлой
katehonМежду человеком и волком
Скачать Metallica - Of Wolf And Man
.Великолепное интервью специалиста по "зверосоциологии"
Ясон Бадридзе — культовая фигура среди ученых-этологов. Несколько лет он прожил в стае волков и передал обоим видам важные знания друг о друге. Людям он рассказал о культуре зверей. Волков научил избегать человека и домашний скот. Его рассказы похожи на сказку, потому что Ясон спускается в те пласты сознания, в которых были созданы древние мифы и в которых люди и звери еще умели слышать друг друга
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Ясон — умный, простой и обаятельный человек. Выглядит он гораздо моложе своих шестидесяти — видно, что полжизни провел в лесу. Общение с ним вызывает странное чувство: вроде, просто сидим и говорим, а ощущение, будто выехал на природу. Она словно глядит сквозь него.
Уже полтора года знаменитый ученый сидит в квартирке в Тбилиси. По утрам джипует по окрестным горам, наблюдая за собачьими стаями. Больше заняться ему нечем, поскольку научная база в России, а визу не дают. От вынужденного безделья Ясон взялся писать воспоминания.
— Когда мне было лет пять, в Боржомское ущелье отец меня взял, осенью. Мы там жили на опушке леса – и звуки странные доносились. И когда я спросил, мне хозяева ответили, что это олень кричит. «Почему они кричат?» — «Ну, вот сейчас кричат, а весной будут оленята…» Ребенку не могли объяснить, почему они кричат. Ну а я знал, что детей находят в капусте. Думаю: в лесу капусты нет — значит, находят в кустиках. Я высказал свое мнение – все стали смеяться, я был страшно оскорблен…
Потом мы пришли с отцом в лес – и услышали вой волка. И это было страшное впечатление, что-то потрясающее! Все в душе перевернуло.
И до сих пор я, как вой слышу, какое-то волнение наступает, куда-то хочется бежать, трудно объяснить… С этого, судя по всему, все и началось. И когда вопрос встал ребром, чем заниматься, я выбрал их.
.
Вы два года прожили в волчьей стае?
Да, я изначально был экспериментатором, изучал физиологию поведения. Но вскоре осознал, что мы изучаем механизмы того, смысла чего не знаем. Жизнь зверя в природе была почти неизвестна, публикаций о волке тогда почти не было. Я попробовал заняться групповым поведением собак, но скоро понял, что они потеряли многие поведенческие черты. И тогда я решил пожить с волками. Поехал туда же, в Боржомское ущелье, нашел одну семью. Меня интересовало, как формируется поведение, как они обучают волчат охоте…
Погодите. Как вы с ними познакомились, вошли в доверие?
Во-первых, мне надо было определить основные их тропы.
Это как?
Ну, я тропить-то (идти по следу, охотничий жаргон – РР) умел, охотой в молодости увлекался — потом уже завязал дуло узелком. Значит, выяснил тропы, взял старые пеленки (дети мои уже выросли из этого), поносил на себе, чтобы моим запахом пропитались. И начал на тропах стелить эти кусочки. Материя белая, очень контрастирует – а у волка неофобия очень сильно развита…
Что?
Неофобия — они боятся всего нового. А, с другой стороны, им очень хочется его исследовать – на таком конфликте все время живут. Волки начали обходить эти куски издалека. Интересно было наблюдать, как расстояние постепенно сокращается — и в конце-концов они начали рвать эти куски. Я тогда начал выкладывать туда кусочки мяса. Когда они начали его подъедать – это значило, что они к моему запаху привыкли. Это все длилось около четырех месяцев.
Все время в лесу? Как?
Да нормально: бурка, рюкзак, котелки. Палатку я не брал. Если нужно было костер разжечь, я уходил за речку. В горах ток воздуха по ручью идет, так что дым их не беспокоил. Я знал уже все их тропы, знал, где дневное лежбище, рандеву-сайт…
Но к ним не ходили?
Ни в коем случае – чтобы не напугать. И потом я решил встретиться. Как-то утром увидел по следу, что они прошли – матерые, самец и самка — они логово для волчат подыскивали. И остался их ждать, метрах в пятидесяти от тропы. Где-то в полдень они возвратились. И когда они меня увидели, самка остановилась — а матерый пошел на меня прямо. Метров до пяти подошел и смотрит. Это состояние было, я вам скажу! Когда на таком расстоянии зверь смотрит тебе в глаза. Я без оружия – и он это знает, они запах оружия хорошо знают.
Почему были без оружия?
От оружия человек наглым делается. Он идет на риск, на осложнение ситуации — зная, что у него за спиной оружие. Я знаю, у меня дома целый арсенал был, у отца коллекция была потрясающая, я с детства привык обращаться. И отец в свое время меня учил: от зверя убегать – хуже ничего нет, все равно догонит. Так он стоял, смотрел, смотрел, потом рявкнул, развернулся – и на тропу. И спокойно ушли. А я языком ворочать не могу, как будто язык отсидел. Ну, пронесло, реально пронесло. Но уже стало ясно, что с ними этот номер пройдет. Он испробовал меня — как я отреагирую. Увидел, что нападать я не буду и убегать тоже не собираюсь.
И вот после этого стало возможным с ними ходить. Они идут — я на расстоянии пятидесяти или ста метров за ними. Куда они – туда и я. Бурка, мои котелки и всякие штучки в рюкзаке – и бегал за ними. Я был в хорошей форме благодаря моему отцу: он был основателем местной школы каскадеров, и я с детства акробатикой занимался, умел владеть телом – как прыгать, куда падать. Но все равно, конечно, было трудно угнаться. А они вообще махнули на меня, первое время до оскорбления игнорировали, как будто меня не существует на свете.
То есть вы перебрались к ним жить?
Да, я все время с ними вместе ходил. Где останавливаемся – там и я остаюсь спать. Как-то спал в бурке завернутый на рандеву-сайт – слышу, вода журчит, на бурку наливается что-то. Выглядываю – матерый с поднятой ногой стоит, пометил значит меня…
А что это была за стая?
Замечательная семья, лучшая из всех. Старшим там был волк-старик, потом пара матерых – отец и мать, трое переярков (выросшие щенки прошлых лет — РР), потом появились волчата. Старик уже не охотился, на рандеву-сайт маленький пригорок был – и он все время на нем лежал, потому что обзор хороший, издалека видно. Волчица приносила ему еду – отрыгивала после охоты. У волков есть интересная способность — они умеют регулировать секрецию желудка. Если мясо нужно для запасания или чтобы отрыгнуть взрослому – оно не переваривается абсолютно. Просто оболочка слизи и все. Слизь эта бактерицидная – мясо в земле не портится, в худшем случае немножко подсохнет. А щенкам они приносят полупереваренное – уже через полчаса после охоты. И вот старика кормили матерая волчица и один из переярков.
Этот переярок, Гурам – он и меня подкармливал, когда я там болел. Ногу я себе сильно повредил, лежал, не мог их сопровождать на охоту. Они возвращались, Гурам подойдет, в глаза посмотрит – и оп – в полуметре от меня мясо отрыгнет. Гурам был моим ближайшим другом, мы вместе альпинизмом занимались, он погиб – и в честь него я него этого переярка назвал. Реально был похож – такой высокий, светлый, намного светлее остальных. И характер очень хороший. Между молодыми довольно часто бывают драки. И в них этот Гурам всегда побеждал — но при этом сам их никогда не провоцировал.
И все они вас приняли одинаково?
Взрослые приняли после той встречи, переярки понаблюдали за родителями, поняли, что я не опасен. А потом щенки родились – они вообще не знали, что меня там быть не должно. Дело еще в том, что волки эти меня намного раньше увидели, чем я их. Пока я их следы изучал, они меня физиономически уже знали. И они поняли, что мое присутствие обеспечивает им спокойную жизнь от егерей. Там браконьерство жуткое было: постоянно капканы ставили, гонялись за ними – за волка пятьдесят рублей давали. А я с егерями договорился под угрозой мордобоя: пока я здесь, никаких волков не трогать.
И как они живут, чем занимаются?
Порядочное количество времени они отдыхают. Они должны минимизировать затраты энергии. На дневках, где вся семья собирается, они в основном лежат, переглядываются, матерые кобель и сука могут облизывать друг друга. Никакой игры у взрослых. А молодые очень много играют. Игра, отдых и охота – больше они ничем не занимаются.
Спят ночью или днем?
Это невозможно предсказать, смотря какая ситуация. Если хорошую добычу завалили, оленя большого – нажрутся, накормят щенков или суку, которая после родов не охотится, остатки закопают, кладовые сделают – и могут сутками валяться.
А какие у них были отношения?
Очень хорошие. Переярки потрясающе заботятся о щенках. К старику тоже все подходили, вылизывали, блошили. Единственно – они определяют свой статус. Молодые часто дерутся, сначала до крови доходит; а потом они обучаются ритуализировать агрессию – года в полтора, когда молодые входят в социальную систему старших. У взрослых состояние агрессии тоже есть – но оно ритуализируется. Я могу клыки показать, схватить – но царапины не останется. Это очень важно.
Как они охотятся?
Ну, например, старик вскакивает, садится и начинает подзывать других. Они трутся носами. Матерый разворачивается, уходит метров на пятьдесят, прислушивается, возвращается, опять какие-то контакты – трутся носами, в глаза друг другу смотрят, вроде как совещаются и уходят на охоту.
По тропинке спускаются, останавливаются, опять смотрят в глаза – и все расходятся. Функции на охоте распределяются: один лучше бегает, загоняет, второй лучше в засаде нападает. Там, допустим, был огромный луг — волчица с дочкой уходят в лес, на опушку, матерый атакует оленя и гонит, кто-то ему тропу перекрывает, пытаются загнать его ближе к опушке – а там волчица вылетает.
А как они договариваются, кто где будет?
Вот именно. Есть коммуникация звуковая, запаховая, визуальная. Но есть еще какая-то невербальная связь, телепатическая. Это очень хорошо видно перед охотой: они вроде как совещаются, в глаза друг другу смотрят, фиксированный такой взгляд — и зверь разворачивается, идет и делает то, что оказывается адекватно делать в тот момент. И когда у нас все барьеры пропали, у меня это тоже появилось. Вот я выхожу с ними на охоту, матерый разворачивается, в глаза смотрит — и я бегу куда надо. А потом оказывается, что я правильно пошел и закрыл тропинку оленю.
А мимо тропинки он что, не может?
Да куда с такими рогами, вмиг настигнут.
А ваше сознание не мешало вам?
Сначала мешало, пока я думал, что делать. А потом – нет, абсолютно. Уже через несколько месяцев. А месяцев через восемь я уже мог точно описать, что делает волк у меня за спиной. Потому что все-таки все время было напряжение: это дикие звери, надо контролировать. И, видимо, это напряжение пробудило третий глаз или как это называется.
Потом-то я поставил эксперимент. Вот я обучаю волка в закрытом помещении: свет — сигнал направо, звук — налево. Там еда в кормушке. Для обучения требуется, к примеру, десять экспериментов. Затем этот зверь остается в комнате — ввожу нового волка. Он первого не видит и не слышит, это я точно знаю — у меня был микрофон, который чувствовал от 5 Гц до 35 кГц. Никаких звуков. Второй волк обучается за пять экспериментов. Вывожу первого, обученного — нужно десять-одиннадцать. За счет чего? Это ведь связано с пищей: зверь волнуется, когда слышит условные сигналы, и, судя по всему, мысленно повторяет все, что реально должен был сделать. И это каким-то образом передается…
Вообще, за эти два года накопилась уйма вопросов, на которые надо было экспериментальным путем ответить. Это была пища для ума, для экспериментальной работы.
И часто им удается этого оленя поймать?
Хорошо, если каждая четвертая охота удачная.
Нечасто. А надолго его хватает?
На несколько дней. Я говорил, они делают кладовые. Но оказалось, что волки не помнят про существование своих кладовых. Но зачем тогда делать, да? Я эксперименты ставил. Оказалось, что функция этих кладовых – не себя прокормить, а создать максимально стабильную кормовую базу для щенков. Потому что вероятность случайного нахождения своих или чужих кладовых настолько велика, что запоминать не нужно. Это хорошо, что они их не помнят, – а то бы сами съели, а надо оставить щенкам, чтобы не голодали. Если волчата недоедают, они вырастают психически больными, возбудимыми – и у них агрессия не ритуализируется, всегда остается реальной. Когда волчица на сносях, семья начинает интенсивно закапывать добычу. Закопают и забудут. Это невероятно адаптивная неспособность запомнить. Абсурдно звучит «адаптивная неспособность» — но это так.
Вы хотели понять, как они обучают волчат охоте?
Да, все крупные хищники учат детей охотиться. От рождения они этого не умеют. Куньи, например, охотятся на грызунов, там у них один прием, он генетически детерминирован. Как только молодая куница ушла из гнезда — она может охотиться, родители ее не обучают. А волчонок может в игре убить крысу – и тут же потеряет к ней всякий интерес, и может рядом с этой крысой умереть с голоду.
Почему?
Я думаю, у крупных хищников видовое разнообразие жертв очень большое. Какие-то врожденные инстинктивные элементы у них есть: положительная реакция на запах крови, преследование движущихся объектов — но до умения охотиться это далеко. Если необученный волк попадет в стадо овец, он просто будет в панике. Он понятия не имеет, что это пища. Охота у них — это культура, традиция. Причем, у каждой семьи она своя. В одной и той же местности могут жить семьи, которые умеют охотиться только на лося или только на оленя. С одной стороны это шикарное разделение, чтобы не конкурировать. Но с другой это классический пример традиции. Если волчонка не учить охотиться на лося, он сам не научится — он даже запаха его не знает.
Там, где мы с ними жили, в николаевские времена было императорское охотничье хозяйство. И в то время у волков был описан один необычный прием охоты. Вообще в норме они пытаются под уклон пустить оленя, а он пытается наверх уйти. У оленей это инстинктивная реакция: наверху им легче спастись, а пойти под уклон – это стопроцентная смерть. А тут волки специально его загоняли на подъем — который кончался пропастью. Олень туда срывался, а они спокойно обходили эту гору и там его добывали. Тот же самый прием на этом же конкретном месте был и при мне. Передается из поколения в поколение.
Так, может, им тогда и не надо договариваться?
Абсолютно стандартных ситуаций ведь не бывает. Старый опыт надо применить в новой ситуации – то есть, подумать. Меня всегда интересовало: способны звери к мышлению или нет. Я ставил эксперименты на применение старого опыта в новых условиях. В разных экспериментах все выглядит по-разному – и визуально и физически. Но животное способно поймать логику самой задачи. На охоте без способности думать зверь ничего сделать не сможет. Только экстраполировать направление движения жертвы надо десятки раз за охоту. Это довольно простой уровень — но этому надо учиться, волк из зоопарка не сможет. А они способны и на более высокий уровень: прогнозировать результат своих действий, действовать целенаправленно. У меня были эксперименты, которые это доказывают.
Потом я еще выяснил, что волки умеют считать – до семи и кратно семи. Им часто приходится решать задачи, состоящие из большого числа множеств, и они это могут. Ну, то есть, найти третью миску в пятом ряду он может легко. Но, если число больше семи, – сбивается…
Короче, они все время думают. И если что-то на охоте получилось — достаточно одного раза, и они начинают применять этот прием. Как-то косуля залезла в кустарник – и уже двинуться там не смогла. И моментально ее задавили. В следующую охоту они целенаправленно пытаются в кустарник ее загнать.
И как они учат волчат?
Сначала приносят куски мяса, потом куски мяса со шкурой – приучают щенков к запаху добычи. Причем, они это делают строго по возрасту. В четыре месяца взрослые начинают подзывать волчат к добыче. Добудут оленя – и воем подзывают, показывают, как он выглядит. Потом учат брать след и тропить. Первое время щенки не понимают, в какую сторону по следу бежать – но через несколько дней уже тропят правильно. Но если догонят – убегают: до девяти месяцев они перед оленем испытывают непреодолимый страх. Потом начинают ходить на охоту со взрослыми. Сначала просто рядом бегают, боятся еще, дальше начинают загонять, потом прикусывать – и постепенно осваивают приемы, к полутора годам примерно. Приемы у каждого свои — зависит от силы, характера. Кто-то на круп бросается, кто-то на бок. Если волк слабее, он будет выбирать тактику, где меньше усилий, если трусливый – будет действовать, как безопаснее. И роли складываются: один гонит, другой направляет, третий в засаде…
И, кроме того, волчата же все это время играют друг с другом. Если сравнить, как волчонок атакует во время игры – и потом на охоте, выясняется, что одинаково. Заодно они учатся чувствовать, понимать друг друга. А потом эти навыки оттачиваются на реальных объектах. Они начинают с маленького, с зайца, учатся, как его оптимальнее взять. Причем обучение с одного раза идет: один раз ошибся – второй раз не повторит.
А эта семья как-нибудь менялась, пока вы там жили?
Только одного выгнали переярка. Очень тяжелый у него характер был, все время конфликты какие-то возникали – и выгнали его. Вроде бы агрессивный индивидуум должен стать доминантом. Но если эта агрессивность переходит какую-то грань, то вся социальная система, со всеми низкоранговыми индивидами объединяется и изгоняет его. Это такой механизм, купирующий чрезмерную агрессию. И этот зверь никогда не сможет найти полового партнера. Таким образом, если это ген агрессивности, он иссекается.
И куда он пошел?
Ну, вышел за пределы территории. У волков территории не соприкасаются, система не замкнутая. Граница от границы в двух-трех километрах, есть нейтральные зоны, чтобы особи могли выходить. Семья же не может расти бесконечно. Хотя размножается только одна пара, доминирующая, матерые волк с волчицей. У переярков даже течка не наступает, как правило; чтобы размножаться, им надо или уйти, или дожидаться, когда родители состарятся. Но все равно пометы большие – и примерно раз в четыре года семья достигает критической численности, тесно становится. У всех млекопитающих существует потребность в реализации определенного количества социальных контактов. И как только это количество выходит за пределы нормы, в группе начинается шумок, конфликты возникают. Увеличивается дистанция во время сна – это первый показатель. В норме-то они близко спят. Увеличивается количество агрессивных взаимодействий, социальная дистанция — и образуются группировки. Одна группа мало контактирует с другой, и в конце концов кто-то должен уйти. Остается доминирующая группа.
А те куда?
Там как повезет. Если зайдешь на чужую территорию, убьют. Но бывает, что можно присоединиться к другим — если у них группа малочисленна, им не хватает социальных контактов. Или к человеку выйдет, начнет овец резать.
Переярка выгнали и еще старик умер. Как раз было время, когда волчата из логова выходят. Волчата же рождаются в логове и вылезать не хотят, у них неофобия. А логово всегда устраивается где-то в другом месте, укромном, не у рандеву-сайта. И вот мы с вечера все там собрались, кроме старика. На рассвете меня разбудил визг — волчата голодные, мать их почти сутки не кормила. Только заглянет к ним на минутку — и назад, ложится перед логовом. И старшая сестра тоже. А остальные сидят вокруг, ждут, в напряжении. Мне уже накануне видно было, что волки волнуются, ждут чего-то. Часа четыре это длилось. В конце концов, из норы появляются мордочки, очаровательные такие. Очень волнующий момент был. Я помню, поймал себя на том, что тоже подскуливаю от восторга. Мать подползла, лизнула их, вернулась назад — и тогда они решились. Вывалились оттуда карапузы, доковыляли к маме, присосались. Все их окружили, обнюхивают…
И вдруг мы услышали страшный вой, просто жуткий. Сразу было ясно, что там что-то происходит ужасное. Мы побежали обратно – старик сидел на пригорке и выл, душераздирающе, какой-то крик отчаяния. И потом ушел – и все.
Матерый только через месяц занял его место. В течение месяца ни в какую туда не поднимался. Как будто какие-то поминки, объяснить я не могу. Я боюсь антропоморфизировать. Но я могу представить: во-первых, запах смерти – это очень сильная вещь для животных. Заранее они смерти не боятся, не знают, что такое смерть. Но запах смерти, пока волк умирает, пока еще не наступило окоченение, – панически боятся.
А говорят, что волки съедают больных, старых?
Да это все сказки. От драк молодые часто погибают: поранят — кровотечение или инфекция, не сможет передвигаться, ослабнет. До годовалого возраста только половина доживает. Но целенаправленно никогда не убивают. И про каннибализм это блеф. Конечно, можно довести. При блокаде и поволжской голодовке тоже и дети родителей ели, и родители детей ели.
На самом деле у них фантастически развита взаимопомощь. Они ведь и мне жизнь спасли. Мы с охоты возвращались, а охота страшно неудачная была. То несколько оленей ушло от нас, то еще что-то. Целый день и уже к вечеру, еле-еле ноги волочим. И волки уставшие, а я – можете себе представить. И где-то километрах в пяти от рандеву-сайта валун огромный лежал. Я подхожу к нему, надо присесть, уже правда сил никаких. И оттуда на дыбы встает медведь. А расстояние — как мы с вами. Я сейчас не помню: я закричал или он какие-то звуки издал – но волки услышали и бросились. Хотя один его удар мог этого волка распороть. Волчица его за пятку взяла – и тут уже душа поэта не вынесла, он пошел вниз, под склон.
Тогда я в первый раз задумался по поводу альтруизма: что это такое? Значит, это реализация биологической потребности. Что будет – зверь об этом не думает. И тогда я понял, что все что мы имеем, чем мы гордимся, – это не мы придумали, это все оттуда идет… Но интересно, что волчат они от человека не защищают – понимают, что лучше остаться производителю, чем всем погибнуть. И это приобретенное, культура. От любого другого зверя волчат защищают — от рыси, например, или от соседей, других волков.
А бывает, что другие нападают?
Это редко бывают, когда территориальные войны. Если иссякание пищи на той территории по каким-то причинам — как правило, из-за человека.
А на луну ваши волки выли?
Они воют не на луну, просто полнолуние вызывает прилив эмоций.
А зачем воют?
Общаются с другими группами, это социальный контакт, «прикосновение». Кроме того, это информация — о расстоянии до других зверей, о статусе, об эмоциональном состоянии. У каждого есть своя партия – и судя по всему, они строго функциональны.
Откуда они знают, как выть?
Вообще, есть две категории звуков. Врожденные, на которые реакция у других тоже врожденная. Например, звук опасности – это такой фыркающий лай. Щенки его слышат – разбегаются, хотя их никто не учил. И есть приобретенные звуки, которым научили. Притом есть диалекты: допустим, кахетинский волк вряд ли поймет волка из Западной Грузии. Я был в Канаде, по приглашению Джона Тебержа, пришли в национальный парк. Я начал вабить (призывно выть – РР), развернулся — ул-лю-лю — по-грузински, завитушки пустил – и вообще наплевали на меня волки. Я был страшно оскорблен. А Теберж просто кларнетом так – уууу – и все, они с ума сошли, заголосили.
И что значат все эти завитушки? Что они друг другу говорят?
Если бы я знал, я бы составил словарь. Эти вопросы меня тоже страшно интересуют – жаль вот, нет возможности заниматься. Разная информация передается. Я, например, нашел, что родители, когда волчат подзывают к добыче на большом расстоянии, то воем объясняют, как идти. Там же тропы, прямо идти невозможно. Матерый идет до поворота – воет, щенок слышит. Потом до следующего — там повоет. В четыре-пять месяцев волчата уже соображают, этот зигзаг формируется в воображении, они легко находят. Есть вой для собирания стаи — когда группа разбредается и волк скучает. Этот звук легко отличить – он такую тоску наводит, душу выворачивает. Честно говоря, много всяких взглядов на эту тему, но пока понятно мало. Есть такой Сан Саныч Никольский в Москве, он лучше все это знает, его спросите.
.
И два года вы с ними сидели? Безвылазно?
Нет, когда месяца три просидишь в лесу, душа человеческого общения требует. Иногда я возвращался домой, в Тбилиси на несколько дней, дольше нельзя было, чтобы не отвыкли.
Вы сказали, у вас уже дети были?
Да, были маленькие дети. Дети в квартире с волками выросли, это был целый тарарам. Вообще я был такой белой вороной, потому что все нормальные зоологи занимались животными, которых можно есть. «Как заниматься зверем, которого есть нельзя? Занялся бы оленем!» Они были уверены, что я на своих волках деньги все-таки зарабатываю, убиваю их, сдаю шкуры. Не могли эти люди так не думать: зарплата была сто сорок рублей, а за волка премию давали пятьдесят рублей. Обязательно кто-нибудь насылал фининспекторов: куда волчат дел? Волчата же часто гибнут. Я говорю: похоронил. Ну как они могли поверить, что я похоронил такие деньги? Приходилось идти туда, выкапывать этих несчастных, уже разложившихся, хоть шерсть найти. А я по-разному деньги зарабатывал: чеканкой занимался, ювелирные украшения делал, по мельхиору, серебру, продавал исподтишка, автомехаником работал. Зарплаты не хватало, конечно, чтоб экспериментально работать с ручными животными, мясом же надо кормить. Но что я мог сделать? Непреодолимое желание было этим заниматься.
А с волчьей семьей чем дело кончилось?
Там же нельзя было навечно поселиться, я-то с удовольствием, но нельзя было. А через год я вернулся – и оказалось, что перед этим там истребили пятьдесят четыре волка, включая моих. Это было очень тяжело…
И после этого заповедник наполнился одичавшими собаками, потому что некому было держать границы. Потом я приручал к себе других, еще пять семей у меня было – но та оказалась для меня самой важной. Дальше и дистанция у нас была больше, и не так интересно, честно говоря. В основном те волки ходили с овцами, кочевали на зимние и летние пастбища. А это психологически совсем другие звери, неинтересная жизнь.
И потом вы стали выращивать своих волков?
Да, по ходу дела мне пришла в голову идея реинтродукции. Первоначально она пришла мне для спасения моих зверей, с которыми я экспериментировал. Потому что отработал – или убить надо или в зоопарк отдать, куда-то избавиться от них в конце концов. Ну, какие-то зоопарки я находил, питомники — но сто зверей же невозможно раздать. Надо выпускать куда-то. Но зверь, выросший в неволе, в лесу не выживет – это было уже понятно. А с другой стороны, это общая проблема. В мире уже много видов, которых в природе не осталось, только в неволе. Леопард на Кавказе полностью исчез, полосатых гиен почти не осталось. Значит надо получать потомство в неволе и выпускать. Но вы же были в зоопарке – сразу бросается в глаза ущербность психики: нервные тики, стереотипные движения. Я решил попробовать вырастить зверей с нормальным охотничьим поведением, способных жить в лесу.
Дал объявление в газету, стал покупать волчат у охотников, выкармливать. К сожалению, первые два выводка я запорол. Я же брал сосунков, с совсем еще закрытыми глазами, непрозревших. Оказалось, что чтобы они нормально выросли, надо знать, как их выкармливать. Какая соска должна быть, какая дырка на этой соске. Например, во время сосания щенок должен массировать лапами молочную железу матери – одной-другой. По очереди работают мышцы-сгибатели и разгибатели, импульсы идут в мозг. А если им не во что упираться, возникает тоническое напряжение мышц — и сгибателей и разгибателей. В мозгу формируются очаги высокой активности, которые на всю жизнь остаются. Звери вырастают психически-неуравновешенными – депрессии, фрустрации, конфликты в группе. Манипуляторная активность лап у них неполноценна, а без этого жить волку трудно.
Потом оказалось, что плохо, если дырка в соске слишком большая. Желудок быстро наполняется — а у новорожденных мозг не до конца сформирован: они не чувствуют ни голода, ни насыщения, и останавливаются, только когда удовлетворили потребность в количестве сосательной активности. Это с желудком не связано. Молоко льется, животики раздуты, а они все равно сосут. Желудок растягивается — увеличивается его потенциальный объем. И когда они взрослеют, им нужно больше пищи, чем остальным, и голод у них наступает быстрее. Типа булемии состояние – не могут наесться. Они своим поведением абсолютно дестабилизируют обстановку в группе. Агрессия у них не ритуализируется, отношения они строить не могут… Но как я мог все это себе представить? Это я потом уже все понял.
Похоже, живое существо ужасно тонко притерто к среде: шаг в сторону – и все, сломалось…
Безусловно. Это первым сказал еще Леонардо Да Винчи — что организм не существует сам по себе, он живет в среде, и все наши исследования должны быть построены на понимании их общности, иначе это будет артефакт. Поэтому так важен для меня был полевой опыт.
Конечно, эти пределы у новорожденных особенно узкие, у взрослых пошире. Надо было их как-то поймать – и слава Богу, основную часть я, кажется, поймал. Выкармливал волчат я дома — и как только они начинали передвигаться, время выхода из логова – уже их вывозил в поле, на пару дней. А совсем выпускал их уже половозрелыми, на Триалетском хребте, недалеко от Тбилиси. И там был с ними. Не постоянно — на недельку останешься, возвращаешься.
И как вы их учили?
Главное, чтобы у них сформировались навыки ориентации в пространстве. Территорию должны знать, на которой будут жить, водопои копытных, тропы основные. Без этого они не смогут охотиться. Дальше надо научить брать след. Допустим, идем, наткнулись на след оленя. У волков четкая реакция — олени очень резко пахнут. Надо их обязательно успокоить — я сам начинаю след изучать, обнюхивать, подскуливаю, подзываю их. Они обязательно подбегут и сделают то же самое. Родители так и обучают их. Если, допустим, след опасный, мать демонстративно обнюхивает – щенки подбегают, тоже обнюхают – и тогда она издает сигнал тревоги. Это такой фыркающий лай. Он у всех волков одинаковый – и у щенков на него врожденная реакция. И все — они врассыпную. К этому следу в жизни не подойдут больше. Лаять я так научился. А звуки, которые они издают, положительно подкрепляя какую-то ситуацию, я изобразить не могу – значит просто за ухом почешу.
Но вы же не чуяли всего, что они?
Иногда я на их реакцию реагировал. Какой-то звук или запах появился, а я не чувствую. Даже не обязательно понимать – главное среагировать и смотреть в ту же самую сторону. И в конце концов увидишь. А они, зато, видят хуже, близорукие. Я это как раз тогда заметил. Была осень, сезон охоты на перепела. И если я стою по ветру, они меня не могли отличить от охотников. Бросаются к нему, охотник в панике, я ору: «Не стрелять!» Целый тарарам. А они, когда сообразили, что это не я, пролетают мимо – и перепелочку, висящую у него на боку, — хоп… Что было делать? Носить яркую одежду – я других зверей перепугаю. Хорошо, что тогда в Грузии никто бороду не носил — единственно, когда кто-то из близких умирал, 40 дней не брились. Пришлось отпустить бороду.
А охотиться как вы их учили?
Да просто один к одному повторил то, что видел. Браконьерничал втихаря, стрелял косуль. Сперва мясо давал – сначала полупереваренное: покупал желудочный сок, что в аптеках продается, заливал, оно ферментировалось. У волчат, судя по всему, не хватает ферментов. Потом сырое мясо, потом со шкурой – ногу принес, бросил. А дальше стал приносить подстреленных косуль – я стрелял в них шприцем со снотворным. Когда она начинает выходить из наркоза, я выпускаю волков.
Но вы же не могли заменить стаю волков, учить загонять, нападать?
Главное было их мотивировать, показать свой интерес — я же был для них вожаком, доминантом. А они сами все делали. Одной успешной охоты достаточно, потом все оттачиватеся идеально – главное, чтобы они знали вид, на который охотиться надо.
Параллельно они учатся думать — примерно в пять месяцев они думать начинают. Они же все время играют в догонялки — и учатся экстраполировать движение жертвы, короче говоря, срезать путь преследования. Сначала это у них плохо получается: если партнер скрылся из виду, забежал за валун, они повторяют его путь. А в пять месяцев вдруг начинают соображать. Потом в экспериментах выяснилось, что именно в этом возрасте у них формируется способность использовать прошлый опыт, разлагать его на элементы и строить логические связи.
Но интересно, что в экспериментальных условиях звери плохо решали такие задачи. Они решали, но вскоре начинали срываться — и уже отказывались работать, огрызались. Потому что мышление требует сильного нервного напряжения. Но как они тогда охотятся? За одну охоту волку приходится решать десятки экстраполяционных задач – и они никогда не ошибаются, хотя эмоциональное напряжение высокое. Почему? Мы с Крушинским, моим покойным учителем, часто про это говорили. Он посоветовал мне эту загадку разгадать.
Потом оказалось, что у зверей, выросших в неволе, в обедненной среде, способность мыслить не может развиться нормально. У меня было две группы волчат. Одну я вырастил в обычном вольере, а другую в вольере с обогащенной средой – множеством валунов, завалами из стволов деревьев, специальными ширмами, за которыми можно спрятаться. И в семь месяцев волчата из обогащенного вольера могли решать экстраполяционную задачу, а волчата из обычного — нет. Потом, в годовалом возрасте, я поменял их местами – но они уже не могли научиться нормально думать, способность угасла. На экстрополяционнной установке они могли решить одну-две задачи, а дальше начинали срываться. А волки из обогащенного, как семечки, их щелкали. Почему так? Похоже, что есть два уровня. Нельзя говорить о сознании и подсознании у волка – но что-то типа этого. Если у зверя нет экстраполяционного опыта, ему приходится «сознательно» оперировать какими-то знаниями, и это ему тяжело. Это как таблица умножения: если учить интенсивно, у ребенка появляется отвращение. А если опыт прочный, накоплен медленно, в игровой ситуации, то операция происходит на подсознательном уровне. Как машину водишь или на пианино играешь — решение самой задачи не вызывает эмоционального напряжения.
Это напоминает один классический опыт по детской психологии…
Да конечно, сущностно мы мало отличаемся, жизненные задачи одинаковые. Всю жизнь учимся жить… Потом я обе эти группы выпустил на том же Триалецком хребте и попытался научить их охотиться. Понятно, что со зверями из обычного вольера не получилось. Пока косули и олени, их не боялись, еще как-то, а потом все. К сожалению, я сознательно на это пошел, вырастил их неполноценными. Я знал, что им придется всю жизнь провести в неволе. А те прекрасно выучились.
В какой-то момент вы обнаружили, что они сами умеют?
Мне повезло. Там, на этом хребте, волков не было, только собаки одичавшие. И косули к собакам адаптировались, знали, что это хищник. А у волка другой запах, другие повадки – косуля подпускала близко. Есть такое понятие «дистанция бегства» — это расстояние, на которое зверь к себе подпускает. По ней легко можно определить уровень браконьерства. Когда я в Швейцарии или в Америке в национальные парки захожу – слушай, надоедают эти звери, все время перед глазами крутятся! А у нас ближе пятисот метров не подпускают… Ну вот, косули волков не боялись, поэтому вероятность успешной охоты была 50% — это очень много. Это, честно говоря, спасло проект. Потом дистанция бегства начала увеличиваться и успешность падать.
Я слышал, вы научили их не есть овец?
Да, главная проблема реинтродукции какая? Проблемы с местным населением. Потому что эти звери не боятся людей. Вот много лет выпускают гепардов в Африке. А они от голода копыта откидывают, приходят в деревни, кур воруют, овец. Люди их убивают, приходится их обратно отлавливать. Если местное население против – конец затее. Тем более в бывшем СССР браконьерство потрясающее.
Я же знаю диких волков – они панически избегают людей. Значит надо было как-то и моих научить. А в шестидесятых годах был такой великий физиолог Хосе Дельгадо, он испанец был и придумал такое шоу, деньги зарабатывал. Он быкам вживлял электрод в мозг и у него был радиопередатчик. И когда этот разъяренный бык на него мчался, он нажимал на кнопку – и бык замирал в полуметре от него. Но волкам в мозг вживлять электрод не будешь — я придумал ошейник. Хорошо тогда появились такие супер-пупер галетные батарейки. В Тбилиси все можно было у военных купить. Я набирал их, девять вольт, и на выходе 300 вольт было.
Мы привлекли местных жителей. Потому что скрыть эту работу невозможно было, а если показать селянину, что волк тебя боится – это полный восторг. И сходу отношение меняется. А мне разные люди нужны были – и молодые, и старые, и горбатые, с сумкой, без сумки, с палкой, с ружьем, такие-сякие. Волки привыкли ко мне, и это генерализованная реакция — они никаких людей не боятся. Новый человек появляется – они идут к нему, я сразу нажимаю кнопку, они получают раздражение током. Раз, два, уже на третий раз, как только увидят человека, убегают моментально. Но сначала они убегали недалеко, а надо было выработать такую реакцию, чтобы им жизнь спасала, чтобы дистанция избегания была недоступна для выстрела. В общем, нужно было около сорока дней, чтобы идеально отработать.
Ну и аналогично надо было выработать реакцию на домашних животных. Пастухи на это охотно соглашались, им было интересно, как это волк барана не съест? Это вещь немыслимая. Надо было видеть выражение лица этой овцы, от которой волк убегал. На второй раз она уже на него сверху вниз смотрела: козявка!.. И у крестьян точно такая же была реакция, очень им понравилось.
Но реакция эта не вырабатывается генерализованно на всю скотину — по каждому виду надо было отдельно: на овец, коз, коров, лошадей. По ходу дела одна волчица у меня залезла в овчарню, а там и куры были. Она передавила кур, а овец не тронула…
В Москве продаются такие ошейники.
Да, я сдуру опубликовал статью, все описал. У нас-то никто не почесался, а в Америке уже через два года они появились, «electronic dog trainer» называется. У меня еще одна затея была с ними: я волкам вешал маленькие радиопередатчики, пеленговал – и можно было четкую картину их передвижений видеть. Сам пеленгатор собрал, работал на пять километров. Они же куда-то уходят, чтобы не бегать за ними. Ну и военные меня поймали. Что там пипикает в эфире. У меня тогда кварцевых стабилизаторов не было, и в тени или на солнце — частота менялась. Они слышат: И-у-и-у… — думали, кто-то код какой-то придумал. Три дня сидел я у них в КПЗ, в грузовике, умолял: «Слушайте, зоолог я. Ну хотите, позову волков?» «Издеваешься? За дураков нас держишь?» Хорошо, на третий день, видно, сообщили кому-то, полковник приехал: «Чем занимаетесь?» Я говорю: «Институт зоологии, слежу за передвижением волков». «Как докажете?» Я говорю: «Давайте выйдем отсюда, сто метров отойдем, я повою — они придут.» Он так посмотрел на меня с прищуром: врет, заливает. Волки к нему из лесу придут. В общем, повыл, они вышли — те в ужасе, хорошо не перестреляли. Ошейники заставили меня снять, отобрали, только попробовать успел.
В общем, вы их всему обучили. И что дальше?
Дальше интересно было, что будет у следующих поколений. Своих волчат они всему обучили, это я убедился. Даже первая генерация щенков — она уже меня избегала. Потому что волчица видит человека — и сразу издает этот фыркающий лай, и они разбегаются. Сама она потом видит, что это я, общается, а они боятся. Но хотелось посмотреть, как дальше. Я сделал каждому ошейник металлический, из стальных линеек. И на каждом надпись, что если вы мне принесете этот ошейник, я вам плачу в два раза больше, чем государство. И ни одного мне не принесли. Я потом спрашивал: за десять лет в тех краях не было убито ни одного волка, никто из местных охотников их не видел. Значит, выработалась традиция, они учат щенков.
А к другим видам все эти затеи применимы?
Эта методика подходит и к тигру, к леопарду, ко всем крупным хищникам. Просто волком выгодно было заниматься, потому что это наиболее сложный вид – и психика, и социальная организация. Сейчас дай мне такую возможность, я бы все иначе сделал, не стал бы столько волчат выкармливать, весь этот тарарам. Подсадил бы их к волчице, которая всему обучена. Как пастушеские собаки обучают щенков. Я уже знаю, что все это идеально передается. Повозиться с парой-тройкой пар — они сами всех научат.
Долго вы с ними возились?
Четыре года наблюдал. Пока не убедился, что все с ними нормально.
И больше их не видели?
Там потом такая странная история была. Это было через девять лет. Я поехал туда по своим делам, ходил по лесу – и увидел какой-то знакомый след. Сначала даже не понял, почему знакомый, а там фаланги одной не было. Я понял, что это мои звери. Почти неделю ходил, вабил. И, в конце концов, они вышли, двое волков. Им уже по тринадцать лет было, седые, зубы стерты. Я почти уверен, что они уже не могли охотиться на косулю, наверно, зайцами и грызунами питались. Судя по всему, они уже дня два за мной наблюдали, ходили вокруг. Вышли, уставились, и так смотрели-смотрели — а потом начали играть, как щенки. Как они играли, визжали! Таким счастливым я никогда не был.
Фотографии: Михаил Йошпа для «РР»; Ясон Бадризде
- 17 комментариев
katehonВоображариум Жильбера Дюрана
- 11 комментариев
katehonМотивация достижения как двигатель экономики
Маринэ, как всегда, пишет очень обстоятельные, аргументированные статьи. Мне её всегда приятно почитать.
19.11.2009
Автор: Маринэ ВОСКАНЯН
Большая часть этих прогнозов говорит о серьезных изменениях макроэкономических параметров. И в качестве одного из таких параметров все чаще упоминается мотивация труда, хотя в «тучные 2000-е» мотивация чаще всего обсуждалась лишь в контексте эффективного управления персоналом отдельной компании. Сможет ли российская экономика быть конкурентоспособной в изменившемся посткризисном мире, будет зависеть и от отношения россиян к собственному труду. Ставка только на личные амбиции и личное обогащение вряд ли сможет стать двигателем серьезного экономического прорыва.
Вопрос «Почему и для чего люди работают?» долгие годы задавался, чтобы понять, какую зарплату и бонусную систему лучше использовать, как добиться от персонала большей лояльности и больших результатов. Тот же вопрос в контексте жизненных смыслов и общественных настроений интересовал разве что социологов. Казалось, времена, когда идеи превращались в трудовые подвиги и достижения, давно прошли. Успешный «офисный» менеджер и энтузиаст комсомольских строек — ну что между ними может быть общего? Ведь в России 2000-х на пике интереса к «капиталистической» мотивации труда общим местом стало понимание мотивации работника исключительно в эгоистическом ключе — что мы можем предложить лично ему в качестве компенсации (чаще всего исключительно денежной) за его труд.
Может ли мотивация — в понимании нематериальных причин, по которым люди работают, и, более широко, их жизненных стремлений — быть макроэкономическим параметром в рыночной экономике? Такая мысль не нова, и, более того, один из признанных авторитетов в области теорий корпоративной мотивации, Дэвид МакКлелланд еще в 1961 году в работе «Общество достижения» выдвинул гипотезу о том, что мотивация достижения служит важнейшим залогом экономического процветания. Оценив степень выраженности соответствующего мотива в обществе, можно с изрядной достоверностью предсказать тенденцию к экономическому развитию. Если на идеи МакКлелланда посмотреть из нынешней России, добавив к этому исторический опыт и некоторые, пусть и не академические, но в целом принимаемые нашим обществом представления об особенностях россиян как работников, выводы получаются интересные.ДОСТИГАТЬ ИЛИ БОГАТЕТЬ?
До того как замахнуться на исследования мотивов, приводивших к успеху или неуспеху целые страны и цивилизации, МакКлелланд изучал мотивацию отдельных людей в учебе или работе. По его мнению, важнейшей движущей силой является потребность достижения (успеха). Слово «успех» в России сегодня в каком-то смысле стало почти ругательным. «Успешный бизнесмен», «успешная компания», «успешный проект», «успешные» лица на обложках — слишком фальшиво, слишком официально, во всем этом россияне чувствуют подвох. И не зря — даже в бизнес-языке словом «успех» у нас давно называют нечто совсем другое (внешнее, показное), чем понимал американский теоретик мотивации. Согласно его идее, потребность в успехе не удовлетворяется провозглашением успеха человека — это лишь дает возможность повысить свой статус. Успех — это доведенная до успешного завершения работа, задача, решенная проблема. Это сделанное дело, значимое для человека. В итоге чего человек получил то, к чему стремился (и это вовсе не обязательно деньги или известность). Важно, что такое стремление становится «двигателем» для человека, если он верит, что обстоятельства дадут шанс его реализовать. С переходом на рыночные рельсы в России в качестве успеха предлагается видеть финансовые достижения индивида: сколько ты заработал, такой и успех. В качестве главного мотива труда выступает стремление разбогатеть. «Просто жить», «работать и зарабатывать», «обеспечить себе и семье достойную жизнь» — формулировки разные, а смысл один: работаю, чтоб получать деньги, желательно, побольше, чтоб обеспечить себе и семье комфорт и достаток. А что еще нужно? Многие уже и правда с искренним недоумением спросят: а что, мол, какой еще другой смысл есть для меня работать? Был бы миллион в кармане, сидел бы на пляже на далеких теплых островах и ничего бы не делал вообще. Как противоположная, оставшаяся в прошлом установка рассматривается советское «трудиться на благо страны».
А вот МакКлелланд считал, что и на капиталистическом Западе, и в СССР людьми двигало одно и то же — тот самый мотив достижения. Как это может быть? Ведь коммунисты с их стремлением к общественному благу всегда противопоставляли свои мотивы буржуазному стремлению к прибыли. МакКлелланд убежден, что западный капитализм двигало далеко не только стремление людей разбогатеть. «Само по себе желание быть богатым и приобретать материальные блага очень мало может поспособствовать экономическому развитию общества», — писал он. Действительно, даже в самом экономически отсталом государстве редкий человек откажется стать более состоятельным. Но далеко не везде распространен дух предпринимательства, традиционный для западного капитализма. А писавший о нем Макс Вебер отмечал, что протестантская этика породила тип предпринимателя-капиталиста, который тратит на свой личный комфорт куда меньше средств, нежели фанатично зарабатывает, потому что главный мотив его деятельности — «делать дело», а не «жить богаче». МакКлелланд, будучи психологом, призывал, рассматривая экономику, отказаться от принципов марксовского экономического дарвинизма, от мнения, что психология человека формируется исключительно под влиянием внешних экономических условий его труда. Такой же упрек он адресует и теориям Фрейда, и концепции истории Тойнби. Важнейшая мысль этих рассуждений — не только обстоятельства формируют людей. Напротив, если страна хочет добиться экономического роста, следует обращать самое пристальное внимание на ценности, мотивы и цели людей, потому что в долгосрочной перспективе они определяют экономическое развитие общества.
ОСМЫСЛЕННЫЙ ТРУД ВМЕСТО ТРУДОВОЙ ПОВИННОСТИ
Даже без всяких теорий достаточно очевидно: наиболее продуктивный труд — это труд осмысленный, понимаемый не как ненавистная повинность, а как поле самореализации. Наибольших успехов и прорывных достижений организация может добиться только при условии, что сотрудники прилагают свои силы не для галочки в надежде лишь получить очередную премию. Главный фактор — интерес к этой деятельности и стремление добиться успехов в деле, которое представляется для человека лично и общественно значимым. Достаточно заглянуть в наиболее известные работы из области бизнес-литературы, например, «От хорошего к великому» Джима Коллинза, — практически везде встречается мысль о том, что люди, формально выполняющие свои обязанности и на самом деле не увлеченные своей работой, не способны в долгосрочной перспективе генерировать серьезные достижения. Откройте любой современный учебник по управлению персоналом — уже стало общим местом утверждение, что серьезного профессионала нельзя мотивировать исключительно ростом зарплаты, ему нужны интересные задачи как возможность реализовать свой профессионализм, условия для обучения и роста компетенции. Более того, отсутствие у работников таких возможностей и заинтересованности в своем труде ведет к прямым убыткам — в работе Дэвида Болховера «Живые мертвецы» на массе практических примеров и статистических данных прекрасно показано, к какой ужасающей неэффективности это приводит и какие виртуозные способы «откосить» от ненавистной работы используют люди.
Вроде бы всем это известно и понятно. Однако россияне как работники, или пресловутые «трудящиеся» не выглядят очень счастливыми. Начиная с 90-х массовым явлением был отказ от выбранной специальности в пользу более денежной профессии. Кто-то перечеркивал десятилетия работы инженером-конструктором или химиком, чтобы с нуля и, что называется, на ходу, становиться предпринимателем-управленцем. Не потому, что всегда испытывал тайную страсть стать бизнесменом, а просто потому, что надо было кормить семью. И можно сделать предположение, что многие наши выстроившие бизнес граждане не потому добились успехов в предпринимательстве, что новые времена в них разбудили дух этого предпринимательства. А потому, что они в принципе по своему складу личности умели ставить цели и достигать их. Тот самый мотив достижения. Другая значительная часть — это те, кто отказался от своей мечты, даже не решившись ее осуществить. Те, кто в 90-е оканчивал школы и вузы. Сколько выпускников подавали документы на бесконечные экономическо-юридическо-торгово-международные специальности, отказываясь от интересующих с детства физики, биологии, истории, проектирования техники? И сколько мы в результате недополучили увлеченных своим делом специалистов, а значит, и шансов на новые идеи и технологии, получив взамен иллюзорный офисный средний класс? Нет, «молодые профессионалы», конечно, не рыдают в подушку о том, что романтика оставленного призвания теперь недостижима. Жизнь их сделала прагматиками, и они вполне осознанно идут на размен своего IQ на ипотечный кредит, шопинг и горные лыжи. К тому же у нас все в результате этой добровольно-насильственной «депризваниезации» оказались работниками-универсалами — с легкостью могут решать самые разные задачи, менять профессию. В сущности, умный, обучаемый и быстро приспосабливающийся к обстоятельствам человек — это у нас и есть главная профессия. Но, думается, многим понятно, что это просто наиболее безболезненный из компромиссов. Явно или нет, бессмысленность своего труда ощущают многие. Несмотря на любой «компенсационный пакет». В сущности, интернетовская «падонковская» культура, которая так по душе пришлась офисному планктону, — это осознанный или нет протест окружающему абсурду. Многочисленные корпоративные «маразмы» давно затмили пресловутое лицемерие государственных бюрократов. Распевать корпоративный гимн куда лицемернее, чем носить комсомольский значок, не веря в светлое будущее. Сейчас бюджеты на «тимбилдинг» урезаны, но еще несколько лет назад редкая компания не отправляла коллектив в лес или на пляж заниматься перетягиванием каната или бегом в мешках с обязательным братанием на фоне корпоративного стяга. При этом любой из этих сотрудников легко покинул бы дружный коллектив, получив хорошее предложение от конкурентов. Корпоративная культура в России пропитана ложью. И офисный планктон прекрасно это понимает. Но имеет хорошее оправдание — ведь надо кормить семью, ведь хочется жить по-человечески. В конце концов, разве есть еще какие-то варианты, кроме романтического ухода в энтузиасты-бессребреники?
Незаметно трудового энтузиазма и у работников «неофисных» специальностей. Российская почта, где, с одной стороны, женщины с потухшими глазами и мизерной зарплатой принимают переводы и выдают бандероли, а с другой — неработающие ксероксы, очереди и потерянные посылки. Нам который год обещают вместо этого «русский DHL», а воз и ныне там. Но, честно говоря, просто не верится, что новые управленческие методы заработают с персоналом, который чувствует себя как в трудовом лагере. Продавцы в торговых центрах, которые с фальшивой улыбкой пытаются «впарить» товар, вместо того чтобы дать грамотную консультацию, и всей душой ненавидят руководство и покупателей. И наоборот, порой все-таки остающиеся людьми вопреки строгим внушениям о том, что главное — продать побольше. Продавщица, шепотом предупреждающая о том, что «не берите — это несвежее» (а ведь объем продаж — это ее премия), — это островок человеческого там, где, как нас старательно убеждают, не должно быть ничего, кроме личной выгоды. Мрачные пограничницы, каменными лицами встречающие нас в аэропортах. Список можно продолжать долго. Иногда складывается впечатление, что у нас вся страна не любит свою работу. Но работает именно на ней.
САМОРЕАЛИЗАЦИЯ И «УМНОЖЕНИЕ НА НОЛЬ»
Утверждение, что большинство представителей среднего класса в России не видят смысла в своей работе, кажется на первый взгляд невероятным. Успешные 2000-е породили образ специалиста-профессионала, который не просто зарабатывает деньги, но при этом видит пользу от результатов своего труда, успешно самореализуется как в работе, так и в активном досуге. Но почему, несмотря на свои вполне нормальные зарплаты, комфортные офисы и не такую уж изматывающую работу за компьютером (позволяющую целыми днями быть в интернетонлайне в форумах и социальных сетях), те, кого Тоффлер и прочие футурологи середины XX века предполагали видеть в будущем как движимых творческими и научными интересами «интеллектуальных работников» и «информационный пролетариат», в современной реальности презрительно называют себя офисным планктоном и не очень-то гордятся своей жизнью? Те же самые люди, разбредаясь в Сети по своим виртуальным интересам, могут тратить массу времени совершенно бесплатно на поддержку какого-то интересного им интернет-ресурса, обсуждения интересных им тем в форумах, бескорыстную помощь (пусть хотя бы и только информационную). Просто во всех этих действиях люди видят очевидный смысл и пользу для самих себя и окружающих. В своей ежедневной работе «на дядю», за которую получают зарплату, такого смысла они не видят.
Не так просто дело обстоит и с самореализацией. У успешных работников есть вроде и она — можно гордиться тем, что эффективно руководишь людьми, решаешь сложные задачи, признан коллегами, доходы позволяют жить приятно и комфортно, в окружении престижных вещей. Главное, пореже думать, для чего нужно это эффективное руководство и решение задач. Можно крайне успешно, с интересом и профессионализмом заниматься продажей товаров, которые на самом деле никому не нужны, но хорошая реклама убедит, что нужны и еще как. Или создавать эту манипулятивную рекламу. Или строить уродливые торговые центры. Или придумывать рейтинговые скандальные ТВ-передачи. Но даже последний циник при этом прекрасно понимает, что, пусть и профессионально, и с высокой оплатой, он занимается, в сущности, генерацией бессмысленной пустоты. При этом в России существует усугубляющее эту ситуацию неверие, что возможны какие-то альтернативы. Демотивированность (и социальную апатию) вполне можно считать проблемой всего нашего общества и фактором, негативно влияющим на экономический рост, а вовсе не только проблемой отдельного человека. Максимум, во что верят россияне — это в свою семью, свои личные возможности как-то устроиться. В то, что будет побеждена коррупция — не верят, в возможность появления законов и условий для развития малого бизнеса — не верят, в призывы государства, будь они хоть трижды благие, — не верят. И здесь вновь полезно взглянуть на выводы теорий мотивации. Мотивационная теория ожиданий говорит о том, что важнейшую роль в том, насколько сильно человек стремится к какой-то цели, играет оценка индивидом реальности достижения поставленной цели. Если этот параметр становится «равным нулю», то есть человек просто не верит в то, что цели реально достигнуть (даже если все условия для этого есть), то в результате и получается умножение на ноль — полная демотивированность и нежелание что-либо делать. Надо признать, что государство у нас постаралось, — ему граждане не верят практически полностью: никакого внятного образа будущего нет, ожиданий успехов страны за рамками футбольных турниров тоже нет. Потому и соглашаются играть профессиональные роли, которые при других обстоятельствах никогда бы не выбрали.
Понятно, что вовсе не только эти факторы виноваты в том, что в России не стало массовым предпринимательство и малый бизнес, как предсказывали теоретики-либералы, что не произошло реальных прорывов в наукоемких отраслях, что госаппарат не может разродиться ни одной реально работающей госпрограммой. Но то, что человеческий капитал сегодня используется неэффективно, можно утверждать смело.
ОБЩЕЕ ДЕЛО, КОТОРОГО НЕТ
Именно это видится проблемой макромасштаба. При современном экономическом устройстве наблюдается крайний дефицит осмысленной полезной деятельности. Есть профессии, в которых такой проблемы не существует: те, кто учит, лечит, спасает, изначально отчетливо видят свои цели. Остальные чаще всего просто за деньги делают то, что умеют, — лучше или хуже. Можно предположить, что именно дефицит реальных интересных задач и целей для деятельности часто приводит людей в экстремальный спорт, компьютерные игры, виртуальные проекты. Как ни странно, «настоящую жизнь» люди теперь ищут за пределами физической реальности или по крайней мере своего рабочего места.
Все это означает, что та самая «энергия достижения» либо не появляется вообще, поскольку для многих нет даже выбора, он задушен необходимостью удовлетворить для себя и семьи хотя бы базовые материальные потребности, либо «умножается на ноль» апатичных отрицательных ожиданий, либо уходит в «свисток» развлечений. Между тем у многих россиян, несомненно, помимо зарабатывания денег и обустройства комфортной жизни себе и близким, есть потребность реализовать себя в чем-то действительно нужном и важном для окружающих, а не просто за вознаграждение поучаствовать своим трудом в увеличении чьей-то прибыли.
Да, сегодня многие не чувствуют осмысленности в работе на своем конкретном рабочем месте. Гораздо хуже, что в России сложилась ситуация, когда граждане атомизированы и не видят ни своего вклада, ни вклада своей организации/ компании в дело общего развития страны и ее экономики. Сама постановка вопроса многим покажется смехотворной: какое общее дело, какое общее развитие? И что «эта страна» мне сделала такого, чтоб я еще думал о ее общем процветании? Здесь вопрос мотивации из области экономики и психологии уходит в совершенно другое поле — идеологическое. Потому что ни один гражданин сам не может видеть ни общего дела, ни общих целей, если их нет у самого государства. Сегодняшняя либеральная установка, напротив, предельно индивидуальна — «крутись, как хочешь, и богатей, если получится», в ней нет места ни коллективному, ни социальному. И никакое гражданское общество не заработает, пока от государства не прозвучит внятная установка, куда, зачем и как должна развиваться страна. А в условиях этой неопределенности все занимаются только понятным и простым — обустраивают личный быт и личное потребление, по сути, переставая быть гражданами и становясь просто отдельными субъектами, решающими вопросы своей частной жизни на общей географической территории. И пока нет единой государственной идеологии — не пустышек политического цирка, а внятной системы ценностей и смыслов, — отдельным призывам власти что-то сделать для страны сегодня никто не поверит.
Казалось бы, какая разница для экономического пейзажа, что думает и чувствует отдельная трудовая человеко-единица, если она вроде бы исправно выполняет должностные обязанности и платит налоги. Но если таких единиц десятки миллионов, как бы эта мелочь не стала решающей. Если завтра государство возьмется за рузвельтовского типа масштабные госпроекты, чем оно будет привлекать людей? Только зарплатой? А призывы «улучшать и повышать»? Мы все каждый день сталкиваемся с безобразно организованной работой госучреждений с населением, с нерациональными нововведениями в транспортной системе, с невозможностью получить нужные товары и услуги от коммерческих компаний. Поле для повышения эффективности работы организаций, как коммерческих, так и остальных, просто огромно. Но никто этих вопросов не решит, если работает «на дядю», думая только о пятничном вечере и дне получки. А вот ощущение осмысленности своего труда, отчетливое понимание его роли в построении общего экономического и социального благосостояния способно стать «двигателем» гораздо более осмысленной и плодотворной работы.
Мотивация, таким образом, может стать не только вопросом личного отношения каждого работника к труду, но и серьезным экономическим параметром, влияющим на всю экономику в целом. Но это возможно в экономике, где отчетливо понятен и продекларирован государством приоритет стратегических и функциональных задач над чисто финансовым интересом отдельных игроков, — сформулированы цели, которым служат действия экономических субъектов, концепция того, что является общественным благом, и то, как государство может учесть интересы всех своих граждан. Вопрос в том, будет ли такая экономика создана, или россияне по-прежнему будут довольствоваться ролью получающих зарплату винтиков в механизме, задачи и направление движения которого им в лучшем случае чужды и безразличны.источник - http://odnakoj.ru/magazine/yekonomika/lichnoe_plus_obshcee__lichnoe_plus_obshcee/
katehonСоциология геополитических процессов
- 1 комментарий
katehonСила заднего ума
статья // №9 (137), 11 марта 2010
Чем социальный психолог отличается от «разумного человека»
Фото: архив «РР»
Над психологами положено смеяться. Вот физики — они серьезными вещами занимаются: коллайдер строят, ядра сталкивают, всякие умные слова произносят. Биологи тоже ничего — они умеют клонировать и секвенировать. А психологи — дармоеды. Ведь вся правда о человеческой природе нам вроде и так известна. Если хлебнуть сто грамм, открываются такие глубины психики, которые Пиаже со Скиннером и не снились. Так, может, нам вообще стоит отменить гуманитарные науки, заменив их здравым смыслом?
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...В последнее время я стал подозрительно счастливым. Включишь компьютер, прочитаешь какое-нибудь приятное письмо и ходишь потом полдня, улыбаясь как идиот. Может, весна так действует? Или вспышки на солнце? Но вот недавно мою радость сильно изгадили. Сделали это австралийские ученые. Социальный психолог Джо Форгас (у этого нехорошего человека, кстати, такая же небольшая бородка, как у меня) из Университета Нового Южного Уэльса провел эксперимент, показывающий, как ощущение счастья влияет на альтруизм и доброту.
Честно говоря, я не понимаю, зачем он это устроил. Ведь и так понятно, что счастливый человек добр, отзывчив и всем готов помочь. Но, наверное, надо было этому Форгасу отработать грант. Вот он и подсунул добровольцам-испытуемым поддельный (я же говорил, что он гад) тест на проверку интеллектуальных способностей. Результат тоже был поддельным (все психологи — сволочи). Одной группе сообщили, что они страшно умные, просто гении. Другой сказали, что умишко у них весьма посредственный.
Новость о наличии великого ума делает человека счастливым, а информация о дурости — наоборот. Только не надо говорить, что русское «счастье» и английское «happiness» имеют разные смыслы. Альтернативный вариант «удовлетворенность» ничем не лучше: он вызывает ассоциации с самцом, который хорошо потрахался, сытно поел и получил прибавку к зарплате. Давайте все-таки остановимся на счастье.
Так вот, счастливым испытуемым Джо Форгас выдавал лотерейные билеты. Их можно было либо оставить себе, либо раздать партнерам по группе. Точно так же поступили и с теми, кого тест якобы признал недостаточно интеллектуальными. Эксперимент показал, что счастливые люди гораздо чаще делились. Несчастные же оказались менее щедрыми, предпочитая оставлять билеты себе.
Объяснить этот эффект можно легко. Например: счастливые чувствуют легкое покалывание вины (им хорошо, а остальным нет) и стремятся это чувство компенсировать. Или: человек, признанный умным, считает, что участвовать в лотерее ниже его достоинства. Или: счастливые меньше размышляют о своих горестях и могут больше внимания уделять другим. Или…
Думаю, вы можете на пять минут отодвинуть журнал в сторону и запросто придумать еще десяток объяснений, вы ведь тоже немножко психолог. Придумали? А теперь признаюсь, что я подонок, такой же, как Джо Форгас. Потому что я вас тоже обманул. На самом деле результаты эксперимента были строго обратными. Те люди, которые стали счастливыми благодаря подложным тестам интеллекта, наоборот, гораздо менее охотно делились халявными лотерейными билетами.
На всякий случай Форгас проверил эти данные с помощью другого эксперимента. Одним испытуемым показывали на экране жизнерадостную комедию, другим — какой-то депрессивный мрачняк. Результат был тот же: радостные люди снова оказались большими скупердяями. Можете поверить на слово (хоть это уже непросто), эксперимент был корректным, а установленная закономерность — достоверной.
Собственно, здесь и начинается наука и заканчивается обыденная психология. Уже зная о каком-то социально-психологическом явлении, мы легко можем найти ему объяснение. Это называется хиндсайтом, или, если попроще (психология все-таки не совсем наука, ей мудреные термины не положены), — эффектом заднего ума.
Примеров можно привести множество. Возьмем все то же счастье. Многочисленные исследования показали, что это состояние сильно коррелирует с наличием хобби, супружеской жизнью и членством в общественных организациях. Зато нет практически никакой связи между счастьем человека и такими параметрами, как возраст, наличие детей и уровень образования.
На этот раз я вас не обманул. На уровне среднестатистических показателей все так и есть. Можно опять воскликнуть: так ведь это же очевидно! Только если бы закономерность выглядела иначе (например, дети влияют на счастье, а супруг — нет), то уровень очевидности был бы таким же. И для того чтобы отличить одну очевидность от другой, австралийские ученые и получают гранты.
источник - http://www.rusrep.ru/2010/09/konferenc_zal/
- 4 комментария
katehonНе поленитесь - прочитайте. Очень цельный анализ.
.
Данная публикация представляет собой расширенную авторскую версию доклада социолога Андрея Фурсова на круглом столе «Опричнина и опричная идея: мифы и историческая действительность» в Институте динамического консерватизма.
.- Скоро подует восточный ветер, Уотсон.
- Не думаю, Холм. Очень тепло.
- Эх, старик, Уотсон. В этом переменчивом
веке только вы не меняетесь. Да, скоро
поднимется такой восточный ветер,
какой ещё никогда не дул на Англию.
Холодный, колючий ветер, Уотсон, и,
может, многие из нас погибнут от его
ледяного дыхания. Но всё же он будет
ниспослан богом, и когда буря утихнет,
страна под солнечным небом станет чище,
лучше, сильнее.
.
А. Конан-Дойл. Его прощальный поклон
.
.
И от ветра с Востока пригнулись стога,
Жмётся к скалам отара.
Ось земную мы сдвинули без рычага,
Изменив направленье удара.
В. Высоцкий. Мы вращаем землю
Опричнина — ключевое событие русской истории последних пяти веков. Именно она заложила фундамент той уникальной формы власти — автосубъектной, — которая мутировала, слабела, возрождалась, менялась и почти при каждой серьёзной смене не только оставалась самою собой, но и приобретала всё более чистую, свободную от собственности и «классовых привесков» (В.В. Крылов) форму — la plus ca change, la plus c'est la meme chose («чем больше меняется, тем больше остается собой»).
Более того, опричнина стала не только фундаментом, но одновременно и эмбрионом этой власти, которой суждено было развиваться по схеме «преемственность через разрыв».
Наконец, опричнина подарила русской истории один из её главных (неглавных больше) принципов — опричный, который, отрицая княжебоярский принцип, оттолкнувшись от него, породил принцип самодержавный и таким образом оформил и, если угодно, замкнул триаду, придав обоим принципам самостоятельный характер и заставив их жить собственной жизнью. И в этой собственной жизни каждого принципа именно опричный связывает самодержавно-национальный («народный») и олигархический (княжебоярский) принципы и в известном смысле снимает (в гегелевском, диалектическом, смысле) противоречия между ними.Опричнина, как и её создатель Иван Грозный, — оболганное явление нашей истории, порой сознательно, порой от непонимания. Оболганное как большими мастерами науки и литературы (например, на первых страницах замечательного романа А.К.Толстого «Князь Серебряный» мы сталкиваемся с некими мерзавцами, коими оказываются опричники. Конечно же, среди опричников, как в любой «чрезвычайке», хватало «биологических подонков человечества» (И.Солоневич), но суть-то явления ускользнула от «второго Толстого». Как ускользнула она и от мелкой шантрапы от тех же науки и литературы, а теперь ещё и кино (достаточно вспомнить фильм «Царь»).
В докладе я хочу остановиться на нескольких вопросах:
1) опричнина как историческое явление, его корни — они столь же необычны, как сама опричнина;
2). фактическая сторона дела — очень кратко, основные вехи;
3) суть опричнины, её причины, последствия — кратко-, средне- и долгосрочные;
4) опричный принцип русской истории в противовес олигархическому и самодержавному, с одной стороны, и институциональному, с другой;
5) реализация опричного принципа в русской истории;
6) «грозненские» (Иван IV, Сталин) и «питерская» (Пётр I) версии опричнины;
7) нужна ли и возможна ли в России сегодня (или завтра) новая опричнина (неоопричнина) или, точнее, нужно ли и возможно ли возвращение опричного принципа в той или иной форме, и если да, то какова может быть цена.
А. Васнецов. «Оборона Москвы от хана Тохтамыша. XIV век».
.
В. Васнецов. «Царь Иван Грозный».
Н.Неврев. «Опричники»
.
И.Тихонов. "Опричник".
Древнерусская книжная миниатюра "Иван Грозный принимает послов из Сибири".
.
.
.
.
источник - http://www.dynacon.ru/content/articles/381/
- 3 комментария
katehon10 социальных страхов Льюиса Кэрролла
Григорий Тарасевич, Юлия Идлис, Константин Мильчин
Иллюстрации: Александр Блосяк
4 марта на экраны выходит "Алиса в Стране чудес" Тима Бертона - второй после "Аватара" фильм, снятый под формат 3D и демонстрирующий зрителю новую объемную жизнь, похожую и непохожую на окружающий нас мир. В свое время окном в новую реальность - реальность будущего - стали сами книги Льюиса Кэрролла. Рассказывая о странных, абсурдных и страшноватых приключениях семилетней Алисы в Стране чудес и в Зазеркалье, Кэрролл создал энциклопедию социальных страхов будущего. Многие из этих страхов во времена писателя еще не имели названия, но человечество уже подсознательно начинало с ними бороться, создавая новые институты и технологии, принимая законы, совершая открытия. В борьбе с собственными социальными кошмарами наше общество и стало таким, какое оно есть
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ....Педофилия
У Кэрролла. Нынешний культурный миф о педофилии имеет двух родоначальников: Льюиса Кэрролла и Владимира Набокова. При этом вопрос, был ли педофилом сам Кэрролл, остается открытым. С одной стороны, он был холостяком и дружил с маленькими девочками. В обеих «Алисах» семилетняя героиня постоянно ведет доверительные беседы со взрослыми незнакомыми мужчи-нами (с Чеширским Котом, Гусеницей, Шалтаем-Болтаем и т. д.). А в «Алисе в Зазеркалье» есть даже «взрослое», чувственное описание девочки, перегнувшейся через борт лодки, чтобы сорвать кувшинку: «Волосы ее спутались и упали в воду, глаза жадно блестели». С другой стороны, во времена Кэрролла его коллеги еще не видели никакого криминала в дружбе бездетного мужчины с их маленькими дочерьми.
Детская картина мира интересует Кэрролла прежде всего потому, что предполагает неограниченные возможности. Для ребенка возможно и реально то, от чего взрослый давно уже отказался в силу усталости, непростого жизненного опыта и груза обязательств. Взрослый не может погнаться за кроликом и пропасть в кроличьей норе на целый день; не может всерьез отнестись к битве Труляля и Траляля за погремушку, потому что у него свои войны и свои «погремушки»: власть, деньги, общественное влияние. В целом ребенок, по Кэрроллу, может гораздо больше, чем взрослый. В ХХI веке подобные убеждения принесли обвинения в педофилии и два судебных процесса Майклу Джексону.
В мире. Понятие педофилии появилось в 1886 году — через 15 лет после выхода «Алисы в Зазеркалье»: его ввел известный немецко-австрийский психиатр Рихард Крафт-Эбинг, пионер в исследовании сексуальных девиаций. До этого половое влечение к подросткам не воспринималось обществом как отклонение от нормы: в Лондоне большим спросом пользовались проститутки-девственницы (то есть девочки 14–15 лет). Это вполне укладывалось в общий тренд: дети с малолетства начинали работать наравне с взрослыми, а понятия «детский труд» как этико-юридической категории просто не существовало.
По мере того как роли и функции ребенка и взрослого в обществе разделялись, ребенок постепенно становился субъектом права. В 1965 году педофилию окончательно признали извращением, а к концу ХХ века педофилы стали чуть ли главными врагами западного общества. На рубеже ХХ и ХХI веков борьба с «любителями детей» породила другой социальный кошмар — за любое проявление любви к детям быть заподозренным в педофилии, то есть фактически дискриминацию взрослых.
Защитные механизмы цивилизации. Во-первых, законы, защищающие лиц, не достигших «возраста согласия», от сексуальных контактов. «Возраст согласия» колеблется от 12 (на Филиппинах или в Колумбии) до 20 лет (в Тунисе). А во-вторых, публичность: в США создан Национальный публичный реестр сексуальных преступников, и любой желающий, зайдя в онлайновую базу данных, может узнать, например, что некто Льюис Кэрролл (фотография прилагается) 1949 года рождения, белый, рост 5 футов, проходил по делу о совращении несовершеннолетних. Он отсидел свой срок и сейчас проживает в городе Боудон по адресу: Anglea Avevue, 215.
Время
У Кэрролла. «Если бы ты с ним [со временем] не ссорилась, могла бы просить у него все что хочешь. Допустим, сейчас девять часов утра — пора идти на занятия. А ты шепнула ему словечко, и — р-раз! — стрелки побежали вперед! Половина второго — обед!»
Большинство обитателей Страны чудес и Зазеркалья могут управлять временем: для них оно может идти как вперед, так и назад, лететь стрелой или стоять на месте. Алиса ничего этого не умеет, поэтому для нее время, идущее то слишком быстро, то слишком медленно, то вовсе задом наперед, становится настоящим кошмаром. На протяжении XIX–XXI веков темп жизни постоянно растет, расстояние между Америкой и Европой измеряется уже не неделями, а днями и даже часами, люди все больше зависят от скорости обработки информации — в результате у современного человека формируется стойкое ощущение, что он не успевает за временем. Но договориться с ним, как Шляпник, еще никто не смог.
В мире. Кэрролл написал «Алису в Стране чудес» в 1864 году, а в 1868м Джон Стюарт Милль, британский философ и экономист, обогатил язык словом «антиутопия». Появилось опасение, что прогресс и ход времени не принесут человечеству ничего хорошего. Массовая литература конца XIX века пронизана смесью страха перед будущим и веры в его радужность. Весь ХХ век человечество будет пытаться покончить со временем, «остановиться» — и все эти попытки будут тщетными. В 1914 году цвет европейской молодежи отправится на «войну, которая положит конец всем войнам» — так называли будущую Первую, а потом и Вторую мировую. В начале 1990х американский философ Фрэнсис Фукуяма объявит о «конце истории» — и ошибется. Время идет вперед, причем все быстрее.
Защитные механизмы цивилизации. Главным образом — это механизмы для измерения времени, дающие иллюзию контроля над ним. Сегодня часы есть в каждом устройстве: телефоне, автомобиле, плите, фотоаппарате. В процессе борьбы с властью времени цивилизация создала и институт кредитования, суть которого в том, что мы получаем рубли и доллары из будущего, и институт научного прогнозирования: методы статистического анализа и экспертные оценки позволяют нам узнать, какой будет через 50 лет среднегодовая температура в Сибири или численность населения Индонезии. Эти прогнозы запросто могут и не сбыться, зато сейчас у нас есть ощущение полной определенности.
Маргиналы
У Кэрролла. Алиса все время сталкивается с существами, которые в приличном обществе являются несомненными маргиналами: звери (Белый Кролик), сумасшедшие (Мартовский Заяц), говорящие цветы (Тигровая Лилия), мутанты (Шалтай-Болтай). Однако с их точки зрения маргиналом оказывается как раз она, воспитанная девочка из хорошей викторианской семьи. Цветы шокирует форма ее «лепестков», Белый Кролик считает ее прислугой и гонит за перчатками, игральные карты и шахматные фигуры указывают ей место, а для гигантского говорящего яйца все люди вообще на одно лицо. Кэрролл показывает, насколько условно понятие социальной нормы и отклонения от нее: каждый из нас в любой момент может оказаться маргиналом.
В мире. В XIX веке маргиналами становились или застрявшие в прошлом (например, разорившиеся и обезумевшие от горя аристократы), или опередившие свое время (социалисты и суфражистки, подвергавшиеся преследованиям со стороны властей или общества). Другим фактором маргинализации являлась принадлежность к определенной национальной культуре: в конце XIX века Англия приобрела репутацию страны чудаков и эксцентриков, потому что ее жители путешествовали больше остальных европейцев и чаще сталкивались с представителями других наций и культур, невольно провоцируя или становясь участниками конфликтов на этой почве.
Само же понятие «маргинал» появится только в 1920е годы, когда американские социологи зададутся вопросом, почему различные группы иммигрантов адаптируются к новой социальной среде с разными скоростью и результатом. В XXI веке этот вид «отклонения» стал считаться «национальной и культурной самобытностью», а в социальном смысле границы маргинальности почти слились с границами криминала: толерантное западное общество принимает как норму все, что не подпадает под действие уголовного права.
Защитные механизмы цивилизации. Общество издавна защищалось от маргиналов, помещая их в специально отведенные места: тюрьмы, лечебницы, приюты для бездомных. В 1970е с развитием политкорректности соблюдение прав всевозможных маргиналов и меньшинств
стало важным социальным трендом. В развитой западной стране гомосексуалист, клошар, носитель языка тувалу, анархо-индивидуалист, ВИЧ-инфицированный и т. п. могут получить преимущества перед обычными гражданами. То есть общество как бы восстанавливает справедливость по отношению к тем, кого оно веками маргинализировало и даже преследовало, а с другой стороны — защищает себя от этих меньшинств, загоняя их в правовое и культурное гетто.Мутации и изменение человеческого тела
У Кэрролла. «Ах, почему я не складываюсь, как подзорная труба! Если б я только знала, с чего начать, я бы, наверное, сумела», — думает Алиса перед крошечной дверью в чудесный сад, куда не может попасть из-за того, что она нормального человеческого роста. Впрочем, как выясняется, от этого «недостатка» легко избавиться: Кэрролл показывает, что человеческое (и любое антропоморфное) тело может принимать самые причудливые формы. У Алисы вырастают ноги, и шея становится выше деревьев; у Шалтая-Болтая рот в улыбке распахивается так, что еще чуть-чуть — и вся его верхняя часть отвалится; Чеширский Кот может быть одной головой, без туловища. Однако, в отличие от реального мира, где все подобные трансформации случайны, нефункциональны и потому чаще всего связаны с инвалидностью, в Стране чудес ими можно управлять. Кэрролл выступает предвестником пластической хирургии, пирсинга, пересадки органов и прочих практик, призванных помочь человеку расширить возможности своего тела.
В мире. В ХIX веке интерес к людям, в физическом развитии которых произошло какое-то отклонение от нормы, достиг пика. Новое индустриальное общество требовало доступных развлечений — одним из них были бродячие цирки, в которых показывали диковинных людей: альбиносов, сиамских близнецов, несчастных, чье тело было покрыто волосами с ног до головы, гигантов и карликов. И именно к этому времени относятся первые попытки исследовать феномен с научной точки зрения; зарождается евгеника.
Защитные механизмы цивилизации. В ХХ веке медицина научится разделять сиамских близнецов, предложит пересадку кожи людям с нарушенной пигментацией — все эти усилия будут направлены на возвращение к «норме», а не на трансформацию тела в соответствии с нуждами его владельца. Людей типа австралийца Стеларка, вшившего себе в предплечье — в качестве художественного жеста — выращенное в лаборатории ухо, по-прежнему считают уродцами или психами.
Политкорректность
У Кэрролла. Персонажи обеих «Алис» чудовищно обидчивы. При Мыши нельзя упоминать ни кошек, ни собак; предложение «отрезать по кусочку» от Бараньего Бока является верхом бестактности; Шалтая-Болтая ни в коем случае нельзя называть яйцом. Вроде бы эти социальные условности направлены на то, чтобы учесть интересы всех собеседников и сделать общение максимально комфортным. Но в итоге именно из-за них общение становится бессмысленным, лицемерным, опасным и в конечном счете невозможным: почти каждый разговор, который Алиса начинает c изысканно-вежливой фразы, оканчивается обидой, ссорой или даже дракой.
В мире. Система правил, известная как политкорректность, возникла из стремления защитить свою частную жизнь от вторжения чужаков. Англия середины XIX века — страна, где рушатся социальные устои: общество демократизируется, средний класс наступает на пятки старой аристократии. У тех и у других масса болезненных вопросов и тем, которые лучше прилюдно не обсуждать. Так появляется целый свод правил общения: нельзя задавать личные вопросы, нельзя обсуждать политику, нельзя говорить о деньгах — в результате общение сводится к обсуждению погоды. Эта тенденция продолжится и в ХХ веке: в 1970е возникнет понятие «политкорректность» — когда западное общество, стремясь защитить меньшинства, с упоением займется самоцензурой и за 30 лет доведет ее до абсурда. При этом ростки ее можно было наблюдать уже в конце XIX века: англичан, приезжавших в США, поражало, что чернокожих там называли не «неграми», а «цветными».
Защитные механизмы цивилизации. Изначально к таким механизмам относилась и сама политкорректность: она защищала всех членов общества от неловких ситуаций и случайных конфликтов. Однако очень быстро из рекомендательной она превратилась в обязательную, где-то даже тоталитарную. И сегодня отношения общества с его потенциально «ущемленным» членом регулируются не только этикетом, но и законами, нормами, запретами, которые касаются всех сторон жизни — от личной переписки до найма на работу. Так что теперь общество вынуждено защищаться от дошедшей до абсурда политкорректности — в том числе и законодательно. В частности, в 2007 году Госдума отклонила законопроект, предлагающий запретить публичное упоминание национальности преступников.
Политические игры
У Кэрролла. За образами Моржа и Плотника, которые приглашают устриц на прогулку, а потом съедают их, как и за образами Льва и Единорога, ведущими бесконечную и бессмысленную битву, скрываются Гладстон и Дизраэли — лидеры Либеральной и Консервативной партий, постоянное соперничество между которыми находилось в центре английской общественной жизни тех лет. Но Кэрролл показывает и чудовищную бессмысленность политики в целом: войны в Зазеркалье ведутся из-за сломанной погремушки, а в Стране чудес миром правит картонная колода карт, в которой Король на ходу выдумывает законы и устраивает из суда фарс, а Королева то и дело требует отрубить кому-нибудь голову — на всякий случай. Ужас в том, что политика — обыкновенная игра и ничего более; играть в нее может даже семилетий ребенок.
В мире. Одним из проявлений такой игры в политику можно считать существовавшие в викторианской Англии «гнилые местечки» — так называли заброшенные города и деревни, которые из-за несовершенства законов имели свое представительство в парламенте. Индустриальная революция меняла облик страны: одни города исчезали, другие появлялись, а избирательная система не поспевала за этими изменениями. Депутат от «гнилого местечка» банально покупал себе голоса «избирателей» у лендлорда — в самые жирные для жуликов годы таким образом в парламент избиралось до половины депутатов. Полвека будут бороться парламентарии с этой системой, отнимая места у несуществующих населенных пунктов и передавая их новым промышленным городам.
Впрочем, современная политика — тоже игра: «белые» (силовики, «оранжевые», республиканцы) делают ход — в ответ «черные» («питерские юристы», бело-голубые, демократы) передвигают свою фигуру.
Защитные механизмы цивилизации. Пока их нет. С развитием политтехнологий все, что человечество придумывает, чтобы сделать политику серьезной, оборачивается игрой или даже фарсом, включая процедуру выборов и подсчета голосов, предвыборные кампании, черный и белый пиар и т. п.
Катастрофы
У Кэрролла. В обеих «Алисах» катаклизмы и стихийные бедствия обычно происходят по вине самой Алисы, то есть человека. Их катастрофичность в том, что они нарушают привычный уклад жизни обитателей Зазеркалья и Страны чудес; в каком-то смысле это социальные катастрофы. Домик Белого Кролика качается, как при землетрясении, оттого что в нем шевелится ставшая гигантской Алиса. Мышь, Орленок, Додо и другие существа чуть не тонут в «наводнении», которое огромная Алиса наплакала в комнате. Любая перемена, спровоцированная человеком, не менее ужасна, чем стихийное бедствие, причем герои Кэрролла и в том и в другом случае озабочены не спасением собственной жизни, а, например, сохранностью чайного сервиза в гостиной.
В мире. В XIX веке самые крупные катастрофы происходят в море и на железной дороге. В год выхода «Алисы в Стране чудес» в Канаде, у города Сен-Илер, случилась страшная катастрофа: поезд с немецкими и польскими иммигрантами упал с моста в реку, итог — 99 погибших и 100 тяжелораненых. В США, где поезда были основным средством перемещения по стране, катастрофы с десятками погибших происходили ежегодно. Крупные кораблекрушения были так же регулярны: в год выхода «Алисы в Зазеркалье» сразу 33 американских китобойных судна застряли во льдах около Аляски.
В ХХ веке с изменением основного способа передвижения на первый план вышел страх авто— и авиакатастроф, хотя поезда по-прежнему сходят с рельс, а корабли тонут. После 11 сентября 2001 года к прежним страхам добавилась еще и боязнь терактов. Однако за всеми этими катастрофами стоит человек: мы боимся только того, что можем натворить сами. И любой фильм о тайфуне, урагане или наводнении, грозящих уничтожить жизнь на Земле, начинается с упоминания о том, что человечество загрязняет окружающую среду, вызывая тем самым изменения климата.
Защитные механизмы цивилизации. На протяжении долгих веков существовал только один институт борьбы с катастрофами — пожарные. Но сейчас во многих странах есть специальные органы, которые ведают «чрезвычайными ситуациями». Россия — одно из немногочисленных государств, где такое ведомство имеет статус министерства.
Кроме того, человечество постоянно совершенствует системы предупреждения о катастрофах. Например, МЧС с этого года начинает использовать систему Cell broadcast: случись что — все владельцы сотовых телефонов, находящиеся в опасной зоне, получат предупреждающее сообщение. Так что если у вас в телефоне только поздравления с праздником и прочая ерунда, значит, вокруг все спокойно. Пока.
Виртуальная реальность
У Кэрролла. «Зазеркальный» и «чудесный» мир у Кэрролла ничуть не менее осязаем, чем тот, из которого родом Алиса: в нем все можно потрогать, многое попробовать на вкус.
Единственное, чего в нем нельзя, — это умереть: Алиса выживает, падая в очень глубокую нору, Шалтай-Болтай, даже свалившись со стены и разбившись, остается жив, а Единорог в каждой схватке пронзает рогом Льва, не причиняя тому никакого вреда. Этот мир управляется мысленным усилием: стоит Алисе задуматься над тем, как бы ей уменьшиться, рядом с ней возникает пузырек с уменьшающей жидкостью и т. д. Фактически Кэрролл изображает виртуальную реальность, знакомую многим современным геймерам. Однако, живописуя ее красоты и чудеса, он предупреждает и об опасности: выхода из кроличьей норы или зеркала не существует — выйти из виртуального мира можно только проснувшись, то есть сознательно от него отказавшись. А на это способен далеко не каждый.
В мире. Во второй половине XIX века расширять географические границы мира было уже практически некуда, и математик Льюис Кэрролл одним из первых писателей Нового времени попытался расширить его границы принципиально иным образом. Литература давала чуть ли не единственную возможность создавать виртуальную реальность, хотя были предприняты к этому и первые технические шаги: распространение телеграфа, фотография, изобретение электромеханической счетной машины. Но пройдет почти век, прежде чем эти разрозненные изобретения станут частью единой системы и приведут к появлению интернета.
Защитные механизмы цивилизации. Сперва человечеству не нравилось, что виртуальная реальность не настоящая, и оно пыталось приблизить ее к реальной. Так появились мощные процессоры, изощренные компьютерные симуляторы (игровые и учебные), 3Dформат в кино. Однако на рубеже ХХ–XXI веков тренд сменился: теперь человечество пытается оградить себя от соблазнов виртуальности. В 1995 году американский психиатр Иван Голдберг ввел термин «интернет-зависимость» — фактически виртуальный мир встал в один ряд с героином и водкой. Сейчас существуют всевозможные группы «анонимных игроманов», специализированные клиники и проекты типа «Библиотеки против компьютерных игр». Но серьезных институтов или правовых норм для борьбы с этой угрозой до сих пор нет.
Наркотики
У Кэрролла. Льюис Кэрролл принимал опиум как лекарство, но, были ли романы про Алису написаны под его воздействием, неизвестно. Один из сквозных мотивов в «Алисе в Стране чудес» — героиня что-то съедает или выпивает, после чего с ее телом начинают происходить какие-то изменения либо ей в голову приходят странные мысли. Наконец, имеется мудрая Гусеница, черпающая вдохновение в кальяне. В целом после съеденного или выпитого мир вокруг Алисы становится гораздо интереснее. За неимением технических средств управления виртуальной реальностью викторианская эпоха прибегала к химическим, но Кэрролл предупреждает своих читателей об опасности злоупотребления неизвестными веществами: например, если откусить от соответствующего гриба слишком большой кусок, можно получить массу неприятных последствий в виде шеи высотой с хорошее дерево.
В мире. Основными наркотиками тогда были опиум и производный от него морфий; в ХХ веке им на смену пришел сперва кокаин, потом синтетические наркотики и героин. По разным оценкам, в начале 1860х годов в Англии до 5% населения регулярно употребляло опиум или морфий. В США во время Гражданской войны морфий использовался в качестве обезболивающего, в результате чего у сотен тысяч ветеранов появилась наркозависимость. Интересно, что в XIX веке европейцы ввозили наркотики в Азию (Англия и Франция дважды воевали с Китаем, требуя открыть порты для торговли — в первую очередь опиумом), а в ХХ веке наркотрафик, наоборот, идет из Азии в Европу. Опасность и тяжелые последствия наркозависимости начинают обсуждаться в 1860х; до этого наркотики окружены романтическим флером и представляются золотым ключиком, отпирающим дверцу в чудесный сад — совсем как в «Алисе».
Защитные механизмы цивилизации. Человечество успело испробовать разные средства борьбы с наркоманией. Некоторые страны разрешают легкие наркотики, считая, что только так можно победить тяжелые. Другие ужесточают законодательство и вводят смертную казнь за наркоторговлю. Кроме того, борьба с наркотиками значительно расширила силовой аппарат современных государств: почти повсюду есть специальные полицейские службы для борьбы с наркоторговлей — в США к этому привлекают даже армию. Российская Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков подчиняется непосредственно президенту.
Потеря самоидентификации
У Кэрролла. Почти каждый встреченный персонаж, от Гусеницы до Пудинга, задает Алисе вопрос, кто она такая, и ставит под сомнение любой полученный ответ. Сама Алиса тоже сомневается: если утром она была нормального роста, потом уменьшилась до трех дюймов, потом выросла до 9 футов, потом снова уменьшилась — осталась ли она собой, Алисой? И как это определить? Кэрролл показывает кризис самоидентификации в действии — Алиса точно знает, кто она, лишь у себя дома в окружении привычных вещей и понятных социальных ритуалов: прогулка со старшей сестрой, сматывание клубка шерсти в гостиной перед камином. Выпадая из этой — довольно условной — системы координат, Алиса как бы теряет себя, иногда даже забывая собственное имя. Впрочем, в этом есть и свои плюсы: она может стать кем угодно. Так, например, в Зазеркалье Алиса демонстрирует чудеса социальной мобильности, за 11 ходов становясь из Пешки Королевой.
В мире. Персональная идентичность в XIX веке регулировалась общественными устоями: человек определялся через его семейное и имущественное положение, круг знакомств, образование и условия жизни. Большая часть ХХ века прошла в бунтах против этих устоев: молодежь 1920х, 1950х, 1960х и 1990х боролась за свободную любовь и гражданские браки, дауншифтерство и возможность выбирать себе имя, страну жительства и гражданство, то есть за право быть кем угодно. Одновременно с этим страх потерять идентичность становится одной из важнейших тем в кино и литературе.
Вероятно, в XXI веке человек, освободившись от социально обусловленных факторов идентичности, станет бороться за право быть собой — если все еще будет знать, кто он такой на самом деле.
Защитные механизмы цивилизации. Формально нашу идентичность защищает целый ворох документов: паспорт, биометрический паспорт, банковские данные, военный билет, трудовая книжка, водительские права… Но чем жестче становилась бюрократическая система фиксации нашей идентичности, тем активнее развивались технологии, позволяющие ее изменить. Врачи делают все более искусные операции по смене пола, а интернет дает возможность, например, усатому мужчине по имени Григорий (как записано в его паспорте) в социальных сетях быть Алисой из фильма Тима Бертона — с соответствующим лицом, полом, возрастом и национальностью.
источник - http://www.rusrep.ru/2010/08/strahi/
katehonтолько сейчас понимаешь, как Зиновьев прав!
katehonЯпона… демократия
Восточная система управления обществом благодаря заложенным в ее основу ценностям позволяет успешно конкурировать с западной моделью
Существующая восточная система управления обществом по умолчанию отличается от европоцентристской модели управления, поскольку заложенные в ее основу ценности капитально отстоят от европейских идеалов обустройства социума.
Путь Поднебесной к меритократии не исчисляется последними десятилетиями и имеет давние традиции. Вообще, в определенные моменты истории страна была гораздо ближе к созданию этой системы.Японская модель управления заслуживает отдельного внимания. Ее социокультурный тип полностью соответствует признакам «закрытого общества»: партикуляризм, приоритет синтеза, коммунитаризм, экстравертность, синхронное и циклическое восприятие времени, статусократию, иерархичность (в противоположность «открытому обществу»).
Сильное влияние на формирование японского строя оказала этика самураев, которая сложилась как синтез мировоззрений синтоизма (с центром в культе местных богов и предков), дзен буддизма (с учением о бесконечной цепи перерождений и статусом в жизни, обусловленном предыдущими жизнями) и конфуцианства (с почитанием иерархических структур, старших, с приданием важного значения личностным, в первую очередь, семейным и родовым отношениям).
В японской системе механизма, интегрирующего мир, отсутствует личностный Бог, как центральный координатор, «невидимая рука». Вместе с тем, чувство уязвимости от природных катастроф, этническая однородность, древняя привязанность к возделыванию культуры риса, требовавшего коллективных усилий деревенской общины, способствовали выработке группового сознания («японского группизма»), при отсутствии в нем внешнего координирующего дополнения. Все участники должны были сами, стремясь к взаимодействию, добиваться общей гармонии целого.
Именно эта этика легла в основу известной японской системы менеджмента, основанного на коллективизме и патернализме. Экономический успех Японии после Второй Мировой войны показывает, что групповая и коллективистская мораль может в не меньшей степени чемпротестантский индивидуализм служить основой современного экономического развития.
При этом, говоря в общем, в дальневосточной японо-китайской цивилизации четкого разделения социальной и экономической сфер до сих пор не произошло. Японская корпорация продолжает выступать не только как экономическая, но и как социальная единица - и это является краеугольным камнем японского менеджмента. Японские корпорации продолжают образовывать «сообщества сообществ», смыкаясь в интересах нации и государства перед иностранным конкурентом, вторгающимся в их сферы влияния, в особенности на внутреннем рынке.
Руководители японских корпораций в основном имеют техническое образование, разрыв в зарплатах руководства и персонала не превышает 4-6 раз - в США же руководители в основном экономисты и юристы, а разрыв в зарплатах доходит до 50. Отношения между предприятиями строятся не только на чисто рыночных связях, но и на неформальных, зачастую нерыночных отношениях.
Успех сопутствует дальневосточной модели, в чем можно убедиться не только на примере Японии, где отбор той же бюрократии идет скорее по китайскому, чем по западному образцу. Эта система носит название «меритократия», т. е. «власть достойных» (от лат. meritus - достойный и греч. єБ±ДїВ - власть, правление). Именно это определение наиболее точно описывает сложившуюся в современном Китае систему управления. Правда, ради нее стране пришлось преодолеть догматизм маоизма – восточной формы эгалитарной демократии.
Доминированием «равенства конкуренции» над «равенством результата» Дальний Восток подходит под определение платоновского Государства, в котором правят мудрецы, а не банкиры.Путь Поднебесной к меритократии не исчисляется последними десятилетиями и имеет давние традиции. Вообще, в определенные моменты истории страна была гораздо ближе к созданию этой системы. Карьерный рост кандидата в чиновники (ши), начиная с эпохиТан, был связан с овладением им достойным знанием (чжи) и способностью к сознательному действию (син). Сохранить за собой должность или перейти на более высокую чиновник мог только посредством сдачи экзамена. Во времена династии Сун широко использовалась трехступенчатая система экзаменов, с помощью которой на роль правителей отбирались претенденты, лучше других понимающие искусство, конфуцианство и административные проблемы.
Современный Китай, используя дешевую рабочую силу, делает ставку на высококвалифицированный государственный менеджмент. При этом стоит обратить внимание на то, какими темпами в Китае развивается образование: в списке 500 лучших вузов мира полтора десятка китайских - и только два российских. Мало этого: даже США уже признали превосходство азиатской науки.
Отбор элиты начинается именно в системе образования. Основой здесь служит уверенность в том, что существует лишь ограниченное число талантов, и что важная функция системы заключается в том, чтобы они не пропали впустую, отдавая свои способности на благо государства.
Меритократия подчеркивает равенство скорее конкуренции нежели результата, устанавливая, что положение в профессиональной иерархии занимается благодаря заслугам по универсальным, объективным критериям. Меритократия - это наилучшая форма управления в условиях огромного населения.
Однако, при этом нужно понимать, что коллективное бессознательное китайцев сформировано не только религиозными философиями - созерцательной отвлеченностью даосизма, метафизичностью и коллективизмом конфуцианства, общинностью, - но и историей. При том, что им неоднократно приходилось вести войны с различными кочевыми народами вплоть до «восточного переселения народов» (IV-VI вв.), наиболее грандиозные операции китайцев за гегемонию происходили внутри Китая времен «Семи борющихся царств» (V-III вв. до н. э.). Поэтому, можно сказать, что «глаза» китайского «коллективного бессознательного» обращены внутрь.
Доминированием же «равенства конкуренции» над «равенством результата» Дальний Восток подходит под определение платоновского Государства, в котором правят мудрецы, а не банкиры. Однако, следует помнить, что меритократия, как и любая форма правления, уязвима и склонна к перерождениию, которому может противостоять только «соучастие» народа.
Дальний Восток своими экономическими успехами показывает, что западная модель разделения экономического и социального, рассматривающая социальную сферу лишь в качестве нахлебника потребителя ресурсов, во многом слабее, чем модель, учитывающая многообразные прямые и обратные связи между экономической и социальной сферой.
Самая главная из этих связей состоит в том, что первичная социализация рабочей силы происходит именно в социальной сфере на уровне семей и локальных сообществ. При разрушении этих элементов общества экономика уже не может получать дисциплинированную, добросовестную и квалифицированную рабочую силу. Процесс смягчения ограничений на пути максимизации прибыли не может продолжаться до их полной отмены. Это - тупиковый путь.
Кирилл Мямлин
katehonРоль личности в эпоху археомодерна
так же на тему бизнес-управления тут - http://www.cn.ru/terka/post/2451033/
Большую роль в корпоративной культуре играет национальная культура государства. Чтобы успешно реализовывать зарубежные идеи в области управления персоналом, командообразовании, изменении структуры организации и т.д., нужно учитывать культурный фактор развития России. В середине 90-х годов ХХ века, когда крупные российские компании стали приглашать зарубежных консультантов, их руководители быстро заметили, что советы последних не помогают. Консультанты хотели свести неудачи к нашему советскому прошлому, жизни в плановой экономики. Данное время называли переходным периодом становления капиталистических отношений, где сложно что-либо прогнозировать. Со временем стало ясно, что причина была глубже. Они не учли фактор формирования традиций, ценностей и норм, нашей страны. Хотя поверхностно это никак не проявлялось.
ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ...Чтобы понять современную национальную культуру России, нужно вспомнить ХVII-ХVIII века. В то время, сначала Патриарх Никон, а потом Петр I раскололи русский мир. Дальше с переменным успехом, но достаточно целенаправленно, правящий класс формировал в России западные ценности и западную рационалистическую парадигму мышления. Параллельно этому процессу оставалась русская культура и происходил своеобразный синтез. «Русский мифос» и «Западный логос» - этот симбиоз называют археомодерном. Возможно, формат этой картинки не поддерживается браузером. Пользуясь другой терминологией, данный процесс можно рассмотреть как «коллективное сознательное», по Э. Дюркгейму. Оно явно проявляется в жизнедеятельности общества через прописанные нормы и правила, регламентируемые структуры и системы. Коллективное сознательное находится в постоянной динамике. Мифосом можно назвать «коллективное бессознательное», по К. Юнгу. Это более скрытая для понимания деятельность общества, сильно влияющая на него, «из подполья». Возможно, формат этой картинки не поддерживается браузером. Упрощая, можно показать, как традиционные ценности взаимодействуют с либеральными ценностями. Данную проблематику изучают представители структурной социологии, такие ученые, как Н.С. Трубецкой, А.Г. Дугин.2 Существует множество примеров, изменения своих традиционных ценностей, в угоду западному соблазну. Ярким и показательным примером данной трансформации являются предприниматели-старообрядцы. Их духовные воззрения, образ жизни, сплоченность и морально-нравственное воспитание позволило им к началу ХХ века в своих руках сосредоточить 40% русской промышленности. Это при условии, что до 1905 года они официально числились гонимой стратой населения. Но что произошло дальше: разбогатевшие старообрядцы или их потомки, изменили своим ценностям. Они забыли о своих общинах, о традиции и строгости Русского Православного Учения. Они стали строить роскошные дома, курить и одеваться на европейский лад, то есть потеряли свою идентичность. Понизился уровень сплоченности данной социальной группы, что привело к их уходу из крупного бизнеса, точнее не способности возрождения в начале 90-х годов прошлого века, как определенной силы в экономическом пространстве.
Не проводя глубокого изучения русского коллективного бессознательного или русской архаики, я воспользуюсь фундаментальным исследованием национально ориентированной типологии организационных культур Г. Хофштеде3. Не смотря на то, что он сам не проводил исследование в России, нам будет достаточно взять его категории оценки различных культур. Следует понимать, что национальная культура - это не что-то абстрактное, созданное учеными, не действующее на нас, а это конкретные социальные практики, которые мы регулярно воспроизводим в процессе своей жизнедеятельности. Например, западная культура стремиться к рационализации окружающего мира, транслируя свои ценности на все страны посредством глобализации. Хофштеде выделил 5 основных факторов:
1. Дистанция власти
2. Индивидуализм (коллективизм)
3. Мужественность (женственность)
4. Отношение к неопределенности
5. Долгосрочность ориентаций
Мужественность – ориентация на достижение определенных целей организации. Женственность – стремление к поддержанию хороших отношений с людьми. Данная терминология вытекает из исторически сложившейся социальной роли мужчины, как добытчика, победителя и роли женщины, как хранительницы домашнего очага. Мужественность формирует ориентацию на жизнь ради работы. Женственность на жизнь ради жизни, где трудовые достижения не ставятся во главу угла. Отношение к неопределенности показывает насколько сотрудник стремиться к самостоятельности на своем рабочем месте. Его желания реализовать свои творческие потребности.4 На рис. 1,2 показано нахождения русской архаики и модерна, и, что собой представляет археомодерн. Разберем все по порядку.
Если западной культуре больше свойственен индивидуализм, то для России коллективизм. Эта проблема ценностной ориентации хорошо рассмотрена у Э. Фромма и Ф.М. Достоевского. Достоевский пишет, что действительно свободным можно быть только во Христе, то есть в чем-то большим над тобою существующим. Он положительно смотрел на отождествления индивида с надорганической средой. Фромм писал, что любое лишение личной свободы является проявлением садомазохизма. Фромм негативно относится к какому бы то ни было отождествлению себя с группой. В нашем случае любое проявление сильной корпоративной культуры в организации, он бы назвал садизмом со стороны руководителей и мазохизмом со стороны подчиненных. Примером такого поведения он считал фашизм. Здесь не стоит говорить о правильности или ошибочности суждений этих великих мыслителей. Их убеждения ярко демонстрируют наличия различных культурных ценностей в формировании мировоззрения.
После распада СССР много литературы было написано и переведено о конкуренции в бизнесе. Западные и российские консультанты учили, как выживать в конкурентной среде. Настраивали организации на постоянную борьбу за место под солнцем. Эти ценности транслировали на подчиненных, противопоставляя их социалистическим отношениям, якобы «всеобщей расхлябанности». Здесь прослеживается процесс навязывания мужественности России. Хотя многими прозорливыми поэтами была показана женская душа нашей Родины, тяжелая женская доля.
Археомодерн дистанции власти показателен в западных компаниях работающих на российском рынке. Такие социальные практики, как обращение друг к другу по имени, вход в кабинет без стука, стеклянные стены в помещении, явно показывают открытость, т.е. низкую дистанцию власти. Что происходит на практике? Сотрудники называют друг друга по имени, но при общении с руководящим составом чувствуется их пренебрежение к представителям физического труда, не имеющих, как правило, высшего образования. Входят без стука, но прежде чем зайти к руководителю звонят ему с просьбой приема. Весящие жалюзи на больших окнах, выходящих в коридор, всегда закрыты. Это говорит о традиции высокой дистанции власти на Руси, как носительницы азиатских ценностей, и процессе формирования низкой дистанции власти, по европейскому образцу.
Следующая категория долгосрочность ориентаций. Хофштеде говорил, что она свойственна народам с долгим стабильным развитием, к которым относит Японию и Китай. Однако если вспомнить отечественную историю, где власть Государя была от Бога, социалистическое государство считалось правильным развитием на многие века, то можно предположить, что русская архаика настроена на долгосрочность ориентаций. Противоречие в современной истории, которая заставляет логос тяготеть к краткосрочным перспективам.
Отношение к неопределенности, в плане организации своего рабочего дня также в России не однозначно. Высшее образование до не давнего времени было направлено на развитие творческих способностей: обучали не использованию определенных узкоспециализированных инструментов в профессиональной деятельности, а созданию оных по мере необходимости. Это приводило в негодование студентов не способных самостоятельно мыслить. Реформа отечественного образования, яркий пример, перехода «сверху» на западные рельсы. Творческое начало в национальной культуре сильно развито, а такие модные программы, как ISO 9000, ISO 9001 приглушают творческую активность в организациях. Применение исследования Хофштеде, для нашей теории, дает большее понимания процесса влияния археомодерна на организационную культуру, но не объясняет данное давление полностью.
Далее рассмотрим, какие люди добились существенных результатов в формировании культуры. Сложно говорить о представителях современного крупного бизнеса в России, у которых бы символом организации была корпоративная культура. Некоторые руководители хотят себя позиционировать как харизматичные лидеры, создавшие организационную культуру существенно отличающуюся от остальных. Фромм о таких поступках говорил, что человек хочет «казаться», а не «быть». И кризис в этом смысле приоткрыл пелену. В малом бизнесе харизматичные лидеры, безусловно, создают такие компании. Бизнес окружению может быть совершенна непонятна их организационная культура. Вероятно, из-за этого данные организации и остаются в малом бизнесе. При этом работающие там люди сложно адаптируются в других компаниях. Символом корпоративной культуры может быть только тот лидер, который правильно понял археомодерн российского общества. В его действиях прослеживается модерн в отношениях с окружающим миром и архаика в организации.
В российкой истории есть много личностей, с которыми отождествлялись целые культурные эпохи. Хотелось бы рассмотретьА.В. Суворова и А.Г. Стаханова имеющих, по моему разумению, близкое отношение к корпоративной культуре. А.В. Суворов великий полководец и богомолец. Его личность является примером того, как нужно жить в эпоху археомодерна. С одной стороны, он гений вооруженной борьбы, с другой, кроткий православный человек, соблюдающий посты и церковные обряды. Своим образом жизни и харизматичностью Суворов был в огромном авторитете у солдат, являясь объектом глубокого уважения и подражания. Результат его деятельности - ни одного поражения в сражениях.
В трудовой жизни Советского Союза был свой пример для подражания. Алексей Стаханов, его действия свойственны «герою», по Н.К. Михайловскому. Стаханов своим поступком дал новый импульс отношению к труду не только в угледобывающей отрасли, но и во всем Союзе. То, что сделал А.Г. Стаханов и К.Г. Петров, конечно, относится к новаторским поступкам. Они соединили воедино: силу воли и творческий поход. При грамотном информационном сопровождении (по-современному PR) получили поражающие результаты, изменив организационную культуру на национальном уровне. На предприятиях развивалась тенденция новаторской деятельности снизу. Центр подвергал резкой критике руководящий состав предприятий, не способных адаптироваться к переменам. Трудовые рекорды высокими темпами ставились в различных отраслях экономики. Эти и многие другие примеры показывают «роль личности в истории», не только на уровне государств, но и отдельных компаний.
В данной статье стремился сфокусировать внимание на том, что корпоративная культура требует глубокого понимания процессов происходящих на глобальном уровне. Не ставя задачу решения организационных проблем, хотел показать «подводные камни» в построении, попытках изменения культуры компании. Личность, которая хочет создать эффективную организационную культуру должна их учитывать.
Кузнецов Роман,
выпускник социологического факультета
МГУ им. М.В. Ломоносова,
магистр.
katehon"Заметки о бюрократии"
katehonГламурный Че Гевара - это зло
katehonМодернизация против рынка
- 2 комментария
katehonРусская душа: алгебра или гармония?
-Неплохой социологический анализ-
Экономическое измерение народного характера
Когда сегодня говорится о модернизации российской экономики, то в первую очередь под этим понимается некий технологический рывок. Но если даже таковой и произойдет, то только вместе с прорывом в области социальных технологий, производительности труда и эффективного управления.
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ МЕНТАЛЬНОСТЬ — ЕСТЬ ЛИ ОНА?В России уже не одно столетие значительная часть управленческой и интеллектуальной элиты традиционно считает эталоном в этих сферах Запад. В современных управленческих реалиях вечный спор «западников» и «славянофилов» практически утих: если об особом пути России много говорится в политической сфере, то в деловых кругах проблема диаметрально противоположная: как бы переломить дремучий российский менталитет, чтобы поставить бизнес на «нормальные» (то есть западные по своим принципам) рельсы — и структурно, и управленчески, и кадрово. Деловая, хозяйственная активность частного капитала пришла в постсоветское время вместе с американскими и европейскими пособиями по менедж менту, маркетингу, управлению персоналом. Для многих успешных бизнесменов в России характерно убеждение, что грамотное управление и передовые методы далеко ушедших вперед западных учителей способны работать в любой стране. А сказки о загадочной русской душе или не менее загадочной русской лени лучше оставить для философствований на досуге.
Между тем на уровне практического применения в многочисленных российских компаниях как рядовые сотрудники, так и управленцы каждый день сталкиваются с ситуацией, когда заявленные идеальные схемы не срабатывают. То, что работает как часы в западных условиях, с большим трудом приживается у нас. Бизнес часто идет по пути преодоления отсталой ментальности и насаждения новых практик. Традиции российского хозяйственного уклада и жизни клеймят как способствующие коррупции, необязательности, низкой производительности труда. Призывая работать по-другому — как немцы, американцы, китайцы. Того, кто робко заявляет о несоответствии внедряемых методов и принципов привычкам россиян, призывают «открыть глаза» и ознакомиться с опытом транснациональных корпораций — ведь у них отделения в десятках стран, и никакой менталитет не мешает внедрять общие правила работы. Однако именно такие компании стали в 70-е годы заказчиками исследований, позволивших изу чить связь между так называемыми этнометрическими характеристиками (разложенная на составные части ментальность) и корпоративной культурой. Наиболее «продвинутые» российские менеджеры сегодня агитируют за универсальность западных управленческих методик, но реальные лидеры мирового управления давно поняли, что одни и те же приемы в разных странах и культурах не работают. В то же время, если мы посмотрим на попытки «измерить аршином» россиян в их экономическом и бытовом поведении, то столкнемся с ситуацией, когда эти методики дают явные сбои: парадоксальным образом цифры получаются одни, а реальность — совсем другая.
НАС ПОСЧИТАЛИ
Первое и наиболее масштабное исследование национальных культур и их влияния на деловые и организационные практики было предпринято голландским ученым Гиртом Хофстедом в 1970-е годы. В то время он работал в психологической службе американского концерна IBM. В ходе проекта было проведено анкетирование более 100 тыс. работников из подразделений корпорации в 40 странах мира. Впоследствии такие исследования проводились уже по методике Хофстеда и в России. Каждой стране в итоге был присвоен определенный коэффициент по следующим пяти параметрам (таблица 1): индивидуализм, дистанция власти, избегание неопределенности, маскулинность, долгосрочная ориентация.
Индивидуалисты ли россияне? Западный взгляд чаще всего отмечает коллективизм как черту национального характера, да и мы сами привычно считаем так. Однако в измерениях по Хофстеду показатель России скорее средний. «Дистанция власти» — это параметр, описывающий готовность людей принимать неравномерность распределения власти в институтах и организациях. Чем он выше, тем более естественны для людей иерархии, принцип «приказы не обсуждаются», склонность к централизованному управлению. В России этот параметр традиционно высок – так же, как, например, в странах Латинской Америки или Юго-Восточной Азии. Интересный показатель — «избегание неопределенности». Стремление избегать неопределенности измеряет степень, в которой люди чувствуют угрозу от неопределенных, неясных ситуаций, и степень, в которой они стараются не попадать в такие ситуации. Россия в методике Хофстеда получила почти максимальный балл, что означает вроде бы полное нежелание россиян рисковать, брать на себя ответственность, ориентированность на механическое, нетворческое исполнение заданий и боязнь будущего, нужду в четких правилах. «Маскулинность» и «фемининность» культуры связана не столько с традиционным распределением гендерных ролей, сколько с ориентацией общества в целом. На первый взгляд, наиболее «маскулинны» традиционные об щества, а «феминизированы» западные страны. Но в целом маскулинное общество приветствует достиже ние целей, культ успеха, жизнь ради работы, независимость, логи ку, стремление быть первым. В фемининном человек работает, чтобы жить, выше успехов ставит хорошие отношения с людьми, ориентирован на равенство и солидарность, «неудачникам» сочувствуют, решения принимаются интуитивно. Очевидно, что Россия попадает в группу «женских» культур вместе, например, с Данией и Канадой, а явно маскулинные культуры — это Австралия, Германия, Ирландия, Япония.
«Долгосрочная ориентация» — это фактически готовность жертвовать сиюминутными выгодами ради будущего, бережливость, стратегическое планирование в противовес тактическим интересам сегодняшнего дня. У россиян здесь средний показатель. Наиболее высок он в Азии, так, в Китае люди указывают средний срок планирования своей жизни 25 лет, тогда как в России более 60% в аналогичном опросе указали, что могут планировать свою жизнь на временной промежуток от 1 до 5 лет, а 15% молодежи и 35% взрослых вообще не могут спланировать будущее даже на год!
Таким образом, в глазах западных исследователей россияне являются умеренными коллективистами, склонными к работе в командноиерархических структурах с жесткими правилами и подчинением, не умеющими и не любящими рисковать и действовать в условиях неопределенности, считающими отношения между людьми важнее формальных успехов и неспособными к стратегическому планированию. Управленцы-«западники» считают необходимым преодолевать такие отклонения от некой идеально-западной модели, управленцы-«славянофилы», напротив, отрицают возможность изменить такие установки. Но при более внимательном рассмотрении мы увидим, что картина стереотипов о России не совсем верна, а потому ошибаются и те, и другие.
.jpg)
ДВА В ОДНОМОценить россиян пытались и в ряде других исследований (таблица 2). Поразителен разброс получающихся результатов — то Россию заносит в какие-то ультразападные показатели, то в Азию. Главным образом эти метания происходят в попытках понять место России на осях «коллективизм — индивидуализм» и «жесткая власть — демократия». Правда же в том, что россияне одновременно могут быть и коллективистами, и жуткими индивидуалистами, да и с «тиранией власти» у них особые отношения: когда нужно, они просто ей не подчиняются, игнорируя и правила, и приказы (недаром существует известный пассаж о строгости законов и необязательности их выполнения).
Очень интересна точка зрения Михаила Делягина: «Каждая организация, каждый коллектив, каждая неоформленная группа в российском обществе одновременно раздирается изнутри острейшей конкуренцией и является скрепленным солидарностью монолитом в конкуренции с другими организациями, коллективами и группами». Получается свое образная кластерная конкуренция, когда во внешней экономической среде не отдельный индивид пытается добиться успеха, а делает это в составе некой группы, в которую входит. То есть россияне очень хорошо умеют «переключаться» из неконкурентной модели поведения в конкурентную, в зависимости от обстоятельств.
Удивительно ошибочной видится оценка россиян как неспособных работать в условиях неопределенности и нуждающихся в жестком иерархическом управлении. Первое опровергается жизнью ежечасно — в России никто и ничего не планирует надолго, «не зарекается» от любого развития событий, и даже к финансовым накоплениям россияне не склонны, предпочитая все потратить сегодня, потому что завтра — полная неопределенность. Минус ли это? Или, напротив, способность минимизировать потери и преуспевать тактически? Да и традиционная мобилизационно-авральная система выполнения работы мало похожа на стабильное трудовое планирование — это фактически создание неопределенности своими руками.
Относительно любви к деспотии можно отметить, что пресловутая русская лень, необязательность и разгильдяйство (а в позитивном случае — любопытство, склонность действовать по обстоятельствам, а не по правилам) прекрасно противостоят любым тиранам. Современным «эксплуататорам» тоже, проявляясь как нежелание прилагать усилия, даже если это будет оплачено. Еще один пример стереотипического мышления о России — некоторые выводы о влиянии климата и территории на жизненные установки (рис. 1 и 2). Можно согласиться с тем, что долгая зима, суровые условия работы и огромные расстояния влияли на коллективизм и неравномерность темпов работы. Но акцент на негативные стороны жизни и подозрительность к иностранцам, которые приписал россиянам этнометрист Льюис, весьма и весьма спорны.
Много говорится об «антикапиталистичности» россиян, негативном отношении к предпринимательской активности как таковой. Но и тут видно некоторое заблуждение: не нравится не бизнес как таковой, не нравится отсутствие справедливости. Это действительно ключевой вопрос экономической ментальности. Если закон считают неправильным, его будут нарушать. Если хозяев предприятия считают хапугами, работать на дядю будут спустя рукава. Возьмем, например, те показатели, по которым в западных методиках принято считать объемы теневой экономики: помимо взяток, прямого воровства и обмана покупателей производителем в этот список входят кредитование знакомых без расписки, предоставление услуг без формального договора, покупки нелицензированного ПО, видео- и/или аудиозаписей, работа без трудового договора, использование рабочего времени в личных целях, езда в общественном транспорте зайцем. То есть вещи, которые в России большинство людей вовсе не считает преступными. Приемлемо то, что видится справедливым, пусть и противоречит формальным законам. И на то, что считается нужной и справедливой целью, россияне вполне умеют работать, даже и без супервознаграждения. Много примеров, и все показывают, что четкого, «наукообразного» понимания ментальности россиян пока нет. Хотя интуитивно все вышеизложенное очевидно у нас любому — от тракториста до академика. Возможно, в этом и проблема: иностранные разработки и методики в области управления предельно конкретны, тогда как мы понимаем, что у нас что-то не так — но что? Но как именно это «что-то» описать и сделать фундаментом для собственных идей?
НЕ ПРЕОДОЛЕВАТЬ, А ИСПОЛЬЗОВАТЬ
Вроде бы эксперимент перехода на западные рельсы идет 20 лет и небезуспешно. С другой стороны, многое, что работает, работает только благодаря тем самым механизмам приспособления к российской реальности, которые так портят картину красивых этнометрических коэффициентов. И если считать страну с такими особенностями неким «левшой» среди правильных игроков, может быть, одной из задач социальной модернизации должна стать не попытка «переучить левшу в правшу», а наиболее эффективное использование своих характеристик. Для этого их, во-первых, стоит более глубоко изучить, уходя от «стереотипического» мышления, которого, как можно видеть, не избежали и западные исследователи нашей экономической культуры, а во-вторых, найти такие схемы управления, создания организационных структур и трудовой мотивации, которые бы не боролись с российским менталитетом, а продуктивно использовали его особенности.
«КАК ВЕСТИ СЕБЯ С РУССКИМИ НА ПЕРЕГОВОРАХ»
(ПО P. Д. ЛЬЮИСУ)Если у вас на руках «сильные карты», не злоупотребляйте ими. Россияне — гордые люди, и их нельзя унижать. Они не так сильно заинтересованы в деньгах, как вы, поэтому легче, чем вы, готовы отказаться от сделки. Вы можете основывать свои решения на фактах, которые для вас нейтральны, а у них они вызывают эмоции. Они больше ориентированы на людей, чем на дело. Постарайтесь им понравиться. Если вам это удастся, то они будут подговаривать вас «обмануть систему». Они больше вашего не любят жесткие инструкции. В этом отношении они очень похожи на итальянцев. Как можно чаще показывайте свое недоверие к слепой власти или к чрезмерной бюрократии. С самого начала окажите им услугу, но покажите, что это делается не по вашей слабости. Такая услуга должна быть обращена больше к человеку, чем к обсуждаемому делу. Не нужно слишком поддаваться воздействию их театральности и эмоциональности, однако вы должны показать свою симпатию к человеческим аспектам переговоров. Проявляя свою твердость, обозначьте и свою доброту. Они действуют в основном коллективно, поэтому не выделяйте кого-либо особо. Зависть к чужому успеху — это тоже черта русского характера. Выпивайте с ними между встречами, если можете.
Это один из самых легких способов «навести мосты».
— К Америке они относятся подозрительно, с примесью нескрываемого восхищения.
— Покажите себя с человеческой стороны: свои чувства, надежды, устремления и т. п. Их намного больше интересуют ваши личные цели, чем коммерческие.
— Они часто выглядят возбужденными, но хорошо владеют собой.
— Смесь элементов Востока и Запада в их характере часто напоминает раздвоение личности у шизофреников. Пусть вас это не сбивает с толку: когда надо, всегда проявится и другая сторона.
— Ко всему, что вы представляете как официальную директиву или инструкцию, они будут относиться недоверчиво. То, что вы подаете как личную рекомендацию, они приветствуют.
— К слишком высоким прибылям они относятся как к незаконным. Не жадничайте ни по отношению к себе, ни по отношению к ним.
— Русские часто «подталкивают» вас и понимают, когда с ними поступают так же, но они протестуют, когда чувствуют, что давление становится слишком сильным.
— Инакомыслие в целом не пользуется у них популярностью, так как исторически безопасным для них было групповое, конформное поведение. Не старайтесь отделить россиянина от его «группы», какой бы она ни была.
— Решение о том, что правильно и что неправильно, по представлению многих россиян, определяется чувствами большинства, а не законом.
— Они любят поговорить. Не задумываясь, раскройте перед ними свою душу. Они, как и немцы, обожают поговорить по душам.
— То, чего они добились в своей стране, достигнуто главным образом с помощью сложной сети личных отношений: ты — мне, я — тебе. Они не ждут никакой помощи от чиновников. Как и немцы, они приходят на встречу без улыбки. Как и немцев, их можно «растопить» проявлением взаимопонимания и искренности.
— Когда они дотрагиваются до собеседника во время разговора — это признак доверия.
Автор: Маринэ ВОСКАНЯН
- 1 комментарий
katehonЛекции по социологии
.
Это обзорный курс. Читается уже почти выпускникам. Курс прочитан для 4 курса социологического факультета МГУ в 2008 году. Дальнейшее самостоятельное изучение подробностей приветствуется.
.
СМОТРЕТЬ или ЧИТАТЬ или СКАЧАТЬ КУРС ЛЕКЦИЙ
Лекция № 1 Структуралистская топика социологии
Часть 1. Философские основания классической социологии. Основные авторы и направления
• Предмет социологии
• Социальная философия и социология
• Становление социологии как науки. О.Конт – «три эпохи»
• Э.Дюркгейм – социальный факт
• Герберт Спенсер – социал-дарвинизм
• Ф.Теннис: «община» и «общество»
• К.Маркс: «социологический максимализм»
• М.Вебер: понимающая социология
• Дж.Г.Мид: символический интеракционизм
• В.Зомбарт – герои и торговцы
• Г.Зиммель – социология жизни
• В.Парето – теория элит
• Людвиг Гумплович – расовая борьба
• Толкотт Парсонс – функционалистский синтез
• Питирим Сорокин – социальная и культурная динамика
Часть 2. Социальный логос и структурная социология (в классическом понимании)
• Социология изучает социальный логос – то есть область «коллективного сознания».
• Схема социального логоса
• Индивидуальный социальный логос
• Социум как структура
• Структурная лингвистика – речь и слово (высказывание, дискурс).
• Социум как язык
Часть 3. Область социологии, обращенная к иррациональному
• Исчезновение атомарных фактов
• Голос иррационального (психология толпы)
• Иррациональность «общественного мнения»
• Гетеротелия
• Потребность в новой социологии
Часть 4 Основы структурализма. Структурализм как метод
• Появление структурализм
• П.Рикер – керигма и структура
• Ницше: аполлоническое и дионисийское/воля к власти
Часть 5. Коллективное бессознательное
• Психология как убежище от социального
• Фрейд – и открытие Es
• Открытие коллективного бессознательного Юнгом
• Карта подсознания. «Работа сновидений».
• Понятие «архетипа»
• Человек по Юнгу
• Индивидуация
• Социо-культурная топика Юнга
• Человек как функция
• Пятая ось – ось инициации
• Социология инициацииИтог
Примечания
Приложение. Язык логоса и язык мифоса• Аристотель: от логоса к логике
• Законы логики
• Миф как отрицание логики
• Тропы как структура мифаСкачать видеозапись лекции №1 в формате flv.
.
Лекция №2 Социология воображения
Часть 1. Семинар Eranos. Предпосылки возникновения социологии воображения
• Разработка теории воображения.
• Ричард Вильгельм – «Книга Перемен»
• Рудольф Отто – концепция сакрального
• Карл Кереньи – новое открытие греческой мифологии
• Мирча Элиаде – вечное возвращение
• Анри Корбен – mundus imaginalis
• Адольф Портман – неотения
• Поль Раден – фигура трикстера
• Гершом Шолем – структура еврейской каббалы
• Мартин Бубер – философия хасидизма
• Вольфанг Эрнст Паули – синхроничность и спин
• Гастон Башляр – теоретик науки и грез
• Жорж Дюмезиль – трехфункциональная гипотеза социального класса
• Клод-Леви Стросс – мифологика
• Жильбер Дюран – разработка социологии воображения
Часть 2. Антропологические структуры воображаемого: статус мифоса и антропологический траект
• Дюран от топики к теории (гранд-теория социологии воображаемого)
• Статус l'imaginaire: его первичность
• Понятие «антропологического траекта»
• Имажинэр и смерть
• Статус мифоса/динамика мифоса
• Режимы и группы внутри имажинэр diurne/nocturne
Часть 3. Diurne, «дневной режим»/героические мифы
• Постуральность
• Смерть как другое
• Дуализм и триада
• Социальные аспекты режима диурна
• Мускулиноидность
Часть 4. Nocturne, «ночной режим»: мистические мифы
• Эвфемизм
• Мистическая группа мифов
• Доминанта ноктюрна
• Режим матерей
• Чаша как эвфемизация бездны
• Антифраза
• Золото-экскременты
• Проглатывающий-проглоченный
• Глишроидность (эпилептоидность)
• Идентичность как альтеритас
• Феминоиды
Часть 5. Режим ноктюрна 2: драматические мифы
• Режим драмы как умеренный эвфемизм
• Копулятивная доминанта
• Символы синтетической группы
• Драматическая идентичность
• Мир невест
• Миф о прогрессе и Прометее
• Драматические феминоиды
• Синтония
Часть 6. Объяснение логоса через мифос
• Социум как проекция режима диурна
• Прогресс как миф
• Режимы и социальные классы
• Объяснение гетеротелии и сбоев в работе социального логоса
• Этнос и мифологические режимы
Приложение. Режимы бессознательного и фигуры риторики
• Риторическая антитеза в режиме диурна
• Плеоназм и закон тождества
• Гипербола и ее нелогичность
• Эвфемизм как феминоидный язык
• Антилогия
• Катахреза
• Литота
• Гипотипоз
• Эналлага
• Гипербат
• Мифокритика, мифоанализ и мифодология
Примечания
Скачать видеозапись лекции №2 в формате flv.
.
Лекция №3 Социум в истории. Социальное времяЧасть 1. Премодерн-Модерн-Постмодерн – структура исторической синтагмы западного общества
• Время как социальный конструкт
• Парадокс позиции социолога
• Стартовые представления о исторической синтагме
• Модерн как точка отсчета
• Концепт Премодерна и его время
• Модерн как антитеза Премодерну
• Нарастание рефлексии внутри Модерна
• Концепт Постмодерна
• Эон и хронос (ризоматическое время Ж.Делеза)
• Карта исторической топики
• Социальный логос в истории Запада, аккультурация и гибридные общества
Часть 2. Архаическое и религиозное отношение ко времени
• Два типа традиционного общества: архаическое и религиозное
• Три группы мифов и их время (по Дюрану)
• Хроноклазм
• Проклятая часть
• Вечное возвращение
• Деваяана и питрияна
• Мистический ноктюрн
• Религиозное время
• Линейное время монотеизма
• Иоахим де Флора и учение о трех векахЧасть 3. Время знаменателя
• Синтагма Премодерн-Модерн-Постмодерн есть экстраполяция западного логоса
• 8 времен Ж. Гурвича
• Множественность времен и социология свалки
Часть 4. Экономические уклады и «очень большая длительность»
• Марксизм и теория экономических формаций
• Иоахимитская природа марксистского мифа
• Советский период: баланс логоса и мифоса
• Археомодерн по-советски
• Три экономических уклада.
• Индустриальный уклад
• Постиндустриальное общество
• Диахроническая схема экономических укладов
Часть 5. Социальная динамика мифов
• Три типа общества Сорокина
• Идеационный тип
• Идеалистический тип
• Чувственный тип
• Апокалипсис Питирима Сорокина
• Эстетические циклы Шарля Лало
• Динамика мифа у Дюрана (семантические бассейны)
• Иоахимитский миф
• Миф о Прометее
• Мифы о Дионисе
• Мифологический прогноз Жильбера Дюрана
• Миф о Гермесе
• Классовая борьба
• Расовая борьба
• Традиционалистский миф о «конце света»Скачать видеозапись лекции №3 в формате flv.
.
Лекция №4 Социум как пространственное явление
Часть 1. Пространство как метод. Социальная структура
• Можем ли мы говорить о социологии пространства?
• Социальная морфология Дюркгейма
• Коллективная память и топология Святых Мест -- М.Хальбвакса
• Структура социальной морфологии
• Система в социологии
• Социология завтрака
• Примеры социальной статики и устойчивости социальных структур -- Парето и Уорнер
• Крах СССР как урок наглядной структурной социологии
• Структурализм как пространственный метод
• Гипотеза оси Z в структуралистской социологии
• Диахронизм vs синхронизм
• Пространство наш друг
• Воображение – карта
• Является ли пространство социальным конструктом?
• Метод изучения пространства через историческую топику
Часть 2. Пространство Премодерна
• Архаика и имажинэр
• Мифологическое пространство
• Три режима мифа
• Героическое пространство – образы вертикали
• Драматическое пространство
• Мистическое пространство
• Селение – мир – жилище – рисунок
• Город
• Логосная систематизация пространства
• Пространство и стихии
• Религиозное пространство
• Монотеизм и пространство
Часть 3. Пространство модерна
• Битва с Аристотелем
• Возрождение и появление перспективы в живописи (угашение воображения)
• Галилей творец пространства Модерна
• Атомизм Галилея и Гассенди
• Декарт – res extensa
• Ньютон – res gravis – принцип локальности
• Научное пространство
• Промышленное пространство – город Модерна
• Кант – априорная форма чувственности
• Квантовая механика
• Космическое пространство
• Пространство Модерна и коллективное бессознательное
Часть 4. Постмодерн против пространства
• Николас Луман – социология систем
• М.Кастельс - общество как сеть
• Сеть заменяет индивидуума
• Пространство потоков
• Глобальный город
• Делез и Тело без Органов
• Постмодернистский марксизм Делеза
• Территориализация
• Изборожденное пространство (espace strie)
• Детерриториализация
• Гладкое пространство (espace lisse)
• Складка (le Pli)
• Ризома
• Физика времени И.Пригожина
• Наркопространство
• Виртуальное пространство
• Великая пародия на пространство
Приложение. Социология геополитики
• Геополитика как социологический метод
• Геополитика как социология пространства
• Ф.Ратцель политическая география
• Р.Челлен - Государства как формы жизни.
• А.Мэхэн «морское могущество»
• Х.Макиндер – создатель геополитической топики
• Геополитическое пространство как социальное пространство
• Карл Хаусхофер не является ни основателем геополитики, ни даже ее наиболее ярким представителем
• Карл Шмитт – Левиафан и Бегемот
• Геополитика и режимы воображения
• Евразийство и пространствоСкачать видеозапись лекции №4 в формате flv.
.
Лекция №5 Социальная антропология
Часть 1 Homo sociologicus
• Статус и роль
• Типы статусов
• Антропология и социальная антропология: определения
• Социум как письмо бесписьменных культур
• Табу и нао
• Do Kamo
• Проблема индивидуума: пустое место
• Идея социобиологического индивидуума – феральный человек
• Зоосоциология К.Лоренца
• Homo vivens
• Индивидуум в понимающей социологии Вебера, homo economicus
• Индивидуум в марксистской теории
Часть 2. Человек психологический и индивидуация
• Попытка обосновать индивидуума в бихевиористской (классической) психологии
• Психология глубин
• Человек по Юнгу
• Аналогия между обществом и сновидением: ее пределы
• Социум гомологичен режиму диурна
• Архаическое общество как нормативное
• Проблема ноктюрна
• Социализация драматических копулятивных мифов
• Кукушкины похороны
• Структурная социология семьи
• Темная мистика обеда
• Живот и тень
• Социум тождественен психике
• Антропологический траект
Часть 3. Пятая ось
• Социология инициации
• Типы инициации
• Пятая ось как основа социальной антропологии
Часть 4. Человек в серии Премодерн-Модерн-Постмодерн
• Homo initiatus
• Усложнение инициатических систем
• Редубляция инициаций
• Типы параллельных инициатических иерархий в монотеистических традициях
• Социология ереси
• Человек современный и его инициатические истоки
• Новое как вечное
• Как Декарт думал, что он существует: открытие субъекта
• Руссо и добрый дикарь
• Многообразие масонских типов
• Кант и угроза утраты субъекта
• Этапы десакрализации человека
• Психология против души
• Антропологические версии философии XIX-XX веков
• Появление социологии
• Юнгианство и его значение
• Структурализм и постструктурализм
• Ничто, человек и социум
• Киборги
• Do Kamo в Постмодерне
• Закончен ли спор о Постмодерне?
Приложение. Антропологические аспекты археомодерна
• Антропологический гибрид и мерзость запустения
• Do Kamo болеет
• Низы и верхи общества археомодерна
• Бастид и социология Бразилии
• Российское общество как АрхеомодернСкачать видеозапись лекции №5 в формате flv.
.
Лекция №6 Социология политических идеологий
Часть 1. Идеология и ее социологическое значение
• Появление термина «идеология» у Дестюта де Траси
• Понимание идеологии Марксом: ложное сознание
• Несостоятельность определения «идеологии» у Мангейма
• Значение идеологии для социологического анализа
• Три идеологии
• Невозможность исследовать идеологии с нейтральных позиций (таких позиций нет)
Часть 2. Социологический анализ идеологий
• Социологический анализ идеологий и социометрия
• Рост идеологизации в Модерне
• Марксизм (социализм): эсхатологический миф
• Либерализм: апологетика буржуазного строя
• Фашизм: альянс консерватизма и модернизма
• Протестантские истоки трех идеологий
• Социальный логос в трех идеологиях
Часть 3. Психоаналитический подход к идеологии
• Мифоанализ идеологий
• Мифоанализ марксизма
• Либерализм и его режим: первая фаза
• Либерализм li-li
• Фашизм и миф
• Фашизм и национал-социализм: нюансы и различия
Часть 4. Марксистская (и постмарксистская) социология
• Социология марксизма
• Исторический момент в марксистской социологии
• Дьердь Лукач: пролетариат и гносеология
• Франкфуртская школа: критика тоталитаризма
• Фрейдо-марксизм
Часть 5. Либеральная социология
• Основные пункты либерального подхода к социологии
• Чикагская школа
• Типология индивидуума и социальная ситуация
• Хайек: космос против таксиса
• Атлас расправил плечи: объективизм Айн Рэнд
Часть 6. Социологические теории «третьего пути»
• Третий путь как обобщение
• Вильфредо Парето: неомаккиавелистская социология
• Расовое неравенство: Гобино
• Социология антисемитизма
• Вернер Зомбарт и социология третьего пути
• Консервативная социология Карла Шмитта
• Социальная цельность Отмара Шпана
• Новая аристократия
• Основные принципы учения об обществе в идеологиях третьего пути
Часть 7. Перекрестные взаимооценки идеологий: сравнительная сетка
• Критика идеологических моделей: обоснование метода
• Либерализм против фашизма коммунизма (открытое общество и его враги)
• Марксизм против либерализма и фашизма
• Идеологические версии «еврейского заговора»
Приложение. Экономические теории трех идеологий (социологический анализ)
• Экономика как идеологическая дисциплина
• Экономика марксизма: смена формаций, рабство-вассалитет- рынок-план
• Экономика либерализма: от нерынка через несвободный рынок к рынку
• Экономика третьего путиСкачать видеозапись лекции №6 в формате flv.
.
Часть 1. Определение этноса и смежные понятия
• Понятие этноса
• Этнос – народ – нация – раса
• Научная дефиниция этноса
• Народ – общность судьбы
• Народ, государство, религия, цивилизация
• Нация как Государство-Нация
• Раса и расовые теории
• Расизм биологический и культурный
• Терминологические проблемы советской этнологии
• Этнос и раса
Часть 2. Этнос и мифос
• Этнос и мифос
• Миф и мифема в структуре этноса
• Мифемы, «хреодически» ползущие к сцеплению в режим
• Дуальная структура этноса: фратрии
• Этнос, общинность, семья
• Инициация в этнической структуре
• Границы этноса и масштабирование браков
• Медведи как люди
• Этнос и режимы бессознательного
• Культурные круги
• Различия этносов и коллективное бессознательное
• Межэтнические взаимодействия по Широкогорову
• Этносы и война
Часть 3. Народ и его логос
• Всходы и жатва
• Греки как народ
• Народ Индии
• Формирование исламской «уммы»
• Империя Чингисхана
• Баланс логоса и мифоса у народа
• Пассионарный толчок
• Механика этногенеза по Гумилеву
• Пассионарность и диурн
• Народ и диурн
Часть 4. Нация против мифа
• Перенниальность этноса
• Народ как пробабилистская категория
• Генезис нации
• Государство-Нация как машина этноцида
• Государство как анти-империя искусственно порождает нацию
• Гражданин - логический артефакт нации
• Гипотипоз «народа» в Конституциях
• Причины путаницы в определениях нации (национализма) в политологии
• Причины путаницы в определениях нации (национализма) в этнологии
• Судьба мифоса в модерне
• Этнос как подсознание нации
• Нация и диурн
• Residui
• Нация киборговСкачать видеозапись лекции №7 в формате flv.
.
Лекция №8 Социология господства
Часть 1. Политика как власть. Структура и стихия власти
• Определение политики
• Власть как стихия и власть как структура
• Социология царя дождей
• Каста в социологии Л.Дюмона
• Политика и «деяние недеяния»
• Властные страты
• Властные институты: цари дождей
• Жречество как властный институт
• Царская власть и воины
• Институт тружеников
Часть 2. Социология элиты
• Элита и массы
• Ротация элит
• Воля к власти
• Раб и Господин в философии Гегеля
• «Властвующая элита» Чарльза Миллза
• Алогенная элита у Гумпловича
• Дуальность в трехчастной системе Ж. Дюмезиля
• Диурн и господство
• Деградация элит и переключение режимов
• Логос и элиты
Часть 3. Типы политических систем
• Различия между социологией политики и политологией
• Политические системы по Аристотелю
• Политические системы и пространство
• Социология политики в русской истории
• Прямая и косвенная власть: легальность и легитимность
• Социология политики и недоверие
• Конспирология как наивная социология
• Кастовая система
• Сословия
• Классы
• Бесклассовое общество
• Политическая стратификация в истории
• Политические системы в истории
• Минимализация Политического
• Политика в Постмодерне упраздняетсяЧасть 4. Структура политической власти в исторической синтагме
• Кастовая система
• Сословия
• Классы
• Бесклассовое общество
• Политическая стратификация в истории
• Политические системы в истории
• Минимализация Политического
• Политика в Постмодерне упраздняется
Часть 5. Политика и режимы бессознательного
• Царство в инициации
• Война и инициация
• Жрецы и свет в политике
• Логос в политике
• Диурн, логос и элиты
• Политический логос и правовое государство
• Возможна ли политика без политики?
• «Тайная власть»
• Постполитика
• Ноктюрн как аполитейя
• Всплытие ноктюрна в ПостмодернеСкачать видеозапись лекции №8 в формате flv.
.
Часть 1. Определение религии. Сакральное и профанное
• Определение религии в социологии
• «Здесь» и «там»: имманентность границы
• Социальность природы
• Сакральное и профанное: разграничение сфер
• Религия и магия
• Где начинается «там»?
• Сакральное как дальнее, великое
• «Там» и «другое здесь»
• Сакральное как тайное
• Единство сакрального
• Религия и воображение
• Режимы
• Религия в узком и в широком смысле
Часть 2. Религия и полюс сакрального
• Жрецы и полюса сакрального
• Дуализм жречества: белые и черные шаманы
• Deus otiosus
• Дихотомия король – жрец
• Второй тип дихотомии: далекое/тайное
• Экзотеризм и эзотеризм
• Дуалистические религии
• Два типа религий
• Варианты суперпозиции религиозных структур
• Религия элит и религия масс
Часть 3. Типология религий и историческая синтагма
• Религиозный максимализм: архаические формы
• Укрепление границы: фиксация сакральных институтов
• Сакральное и профаническое в дуалистических религиях
• Монотеизм
• Мистика и ересь
• Трансформации религии в Премодерне
• Деизм
• Изменение социального значения религии
• Протестантская этика и Модерн
• Атеизм
• Религия и Постмодерна
Часть 4. Социум в христианстве
• Три исторических периода христианства. Катакомбы
• Византизм: христианство и империя
• Монашество как социальный норматив
• Нормативный социум в католичестве
• Нормативный социум в Православии
• Социология Третьего Рима
• Протестантское общество
• Третий период христианской истории: социология апостасии
• Социология старообрядчества
• Вандея и апостасия Революции
Часть 5. Социум в исламе
• Отличия исламского социума и христианского
• Шариат
• Учение о «трех домах»
• Социологические различия в суннизме и шиизме
• Феномен ваххабизма и исламский фундаментализм
• Ислам и Модерн
Часть 6. Социум в иудаизме
• Значение иудаизма для других монотеистических религий
• Иудейская история и социальные типы
• Последнее рассеяние и создание государства Израиль
• Иудаизм и МодернСкачать видеозапись лекции №9 в формате flv.
.
Часть 1. Гендер и его роль в социуме
• Пол и гендер
• Гендер как первичный социальный статус
• Андрогин
• Оргия
• Пол и таксономия
• Гендер как язык
• Гендер и коннотация
• Социальное неравенство полов
• Семья как парадигма гендерных отношений
• Голография семьи и общества
Часть 2. Гендер в психоанализе
• Роль пола в психоанализе Фрейда
• Гендер у Юнга
• Пол и душа
• Три образа женщины
• Внутренняя женщина
• Индивидуация и брак
• Три образа мужчины
• Внутренний мужчина
Часть 3. Гендер и режимы бессознательного
• Мускулиноид: режим диурна
• Феминоид I: мистический ноктюрн
• Феминоид II: драматический ноктюрн
• Гомогенизация и гетерогенизация в структуре гендера
• Фрейд-Юнг-Дюран
Часть 4. Семья и структуры родства
• Слова и женщины
• Ограниченный обмен
• Атомарная структура гендерных отношений и их шкала
• Материнское и отцовское в социуме
• Кросскузинные и параллель-кузинные системы
• Родство в комплексных обществах
Часть 5. Трансформации семьи и гендерных стратегий в исторической синтагме
• Проблема патриархат/матриархат
• Экзорцизм феминоидности
• История есть нарастание патриархата
• Логос как мужчина
• Патриархат буржуазного строя
• Феминизм как форма патриархата
• Гомосексуальный социум
• Менеджер как мужчина – либеральный гендер
• Сны Веры Павловны
• Гендер в фашизме
• Гендер в Постмодерне генетически связан с либерализмом
• Постмодерн и логема
• Мужчина-компьютер
• Компьютерный патриархат
• Иллюзия матриархальности в Постмодерне и ее основания
• Исчезновение гендераСкачать видеозапись лекции №10 в формате flv.
.
Часть 1. Социология фазового перехода
• Второй фазовый переход
• Необходимость четкого понимания структуры трех парадигм
• Трансформация объекта социологии в Постмодерне
• Постобщество и постсоциология
• Поправка археомодерна
• Археомодерн усложняет социологическую картину
• Социология глобализации (Постмодерн и археомодерн)
Часть 2. Постмодерн и Логос
• Этапы диурна: от логоса к логистике
• От логистики к логеме
• Ничто и его социология
• Компетенции логемы
• Повседневное становится еще более повседневным
• Мишель Маффесоли: завоевание настоящего
• Постмодернизм молодежных масс и «албанский» язык
• Сети и логемы
• Тень Диониса
• Постмодерн и археомодерн в глобализации
Часть 3. Культура Апокалипсиса
• Социология Апокалипсиса
• Адам Парфри: звериный дом
• Магистральность маргинального
• Социология дьявола
• «Культурный идиот» как парадигма
• Freak out show
• Фрики в кинематографе
• Фрики и пролетарская революция будущего («множества» Нери и Хардта)
• Постмодерн и археомодерн в современном кино
Часть 4. Демонтаж фундаментальных начал социального в Постмодерне
• От общества к постобществу
• Постмодерн и бессознательное
• Режимы воображения и Постмодерн: муси-пуси
• Поствремя и постистория
• Постпространство
• Постчеловек
• Постидеологии
• Постмодерн и религия (симулякр и сатанизм)
• Постполитика (поствласть)
• Гендер в Постмодерне
• Постмодерн как серьезная социологическая проблема
Заключение
Примечание.
.
- 15 комментариев
katehonИтоги 2009
katehonКак выжить после конца света?
