большая тёрка <img src="http://s2.cn.ru/i/terka/logo_terka.png" width="165" height="58" alt="" />

14 октября 2009 в 22:27

Самая сложная задача в мире

Самая сложная задача в мире стоит перед врачом, оказавшимся на передовой в ходе сражения. Во время Второй мировой войны мой двоюродный брат был врачом полевого госпиталя на Филиппинах. Вернувшись, он рассказывал страшные вещи о сортировке раненых. «Всё дело в определении приоритетов, — частенько повторял он. — У тебя на руках сорок раненых солдат, и раздумывать тут некогда. У нас есть три часа. Сколько людей мы успеем спасти? И тогда начинаешь выбирать тех, у кого больше шансов выжить, а остальных просто оставляешь умирать».

То же самое происходило и на «Крайслере». Нам необходима была радикальная хирургическая операция, чтобы спасти всё, что ещё можно было спасти. В хорошие времена, имея в составе компании малодоходный завод, можно изучать ситуацию хоть два года, взвешивая все «за» и «против». Этим всегда отличался «Форд». Они могут изучать проблему до тех пор, пока она сама по себе не отдаст концы.
Но когда вы находитесь в кризисном положении, на исследования времени не остаётся. Надо взять лист бумаги, выписать десять вещей, которые необходимо сделать в первую очередь, и сконцентрироваться только на них. Обо всём остальном надо забыть. Угроза смерти очень быстро создаёт умение сосредоточиваться только на самом главном.

Ли Якокка «Карьера менеджера»

1 комментарий

11 октября 2009 в 15:26

Искусство системного мышления

Чем сложнее система, тем меньше надежды на то, что путем выборочного тестирования удастся выявить все потенциальные проблемы.
Но во всем этом есть, разумеется, и положительная сторона. Если система может отказать при самых обычных внешних обстоятельствах, она способна столь же легко измениться в желательном для вас направлении. Стоит правильно определить ее ключевые связи, и изменение может произойти поразительно легко. Для этого нужны не героические усилия, а знание того, где находится оптимальная точка приложения рычага. Именно на нее необходимо воздей¬ствовать, чтобы с наименьшим усилием получить значительный результат. В этом и проявляется принцип рычага.
Как вы можете применить эту идею на практике? Вместо того чтобы терять силы, штурмуя систему, что может истощить и вас, и ее, задайте ключевой системный вопрос: что препятствует изменениям?
Приглядитесь к связям, которые не дают сдвинуть тот узел, который вы хотели бы переместить. Обрубите их или ослабьте, и все изменится само собой. Это главный принцип системного мышления.

Д. О’Коннор, И. Макдермотт «Искусство системного мышления»

9 октября 2009 в 14:12

В смерти – жизнь

Она была девою редкостной красоты и столь же прелестна, сколь исполнена веселья. И недобрым был тот час, когда увидела она и полюбила художника и стала его женою. Он, пылкий, неутомимый и суровый, уже обвенчан был со своим Искусством; она – дева редкостной красоты, столь же прелестная, сколь исполненная веселья, вся – лучезарность и улыбка, резвая, как молодая лань; ко всему на свете питала она любовь и нежность, и ненавистна ей была лишь ее соперница – Живопись, ужасали ее лишь палитра и кисти и иные злосчастные орудия, ради которых ее покидал возлюбленный.

Ужасно ей было слышать, как художник заговорил о своем желании написать портрет даже с нее, молодой жены своей. Но она смиренно покорилась и многие недели кротко сидела в высокой башне, в темной комнате, где лишь с потолка сочился дневной свет, в лучах которого белел натянутый холст. Но он, художник, упивался своей работой, что длилось час за часом, день за днем. Пылкий, безрассудный, с переменчивым нравом, он порою впадал в угрюмость или забывался, уносясь мыслью бог весть куда; он не желал видеть, что в призрачном свете, едва проникавшем в одинокую башню, блекнет цветущий румянец и тускнеет еще недавно искрившийся весельем взор его молодой жены, которая таяла на глазах у всех, незаметно для него лишь одного. Она же улыбалась, она все улыбалась и не молвила ни слова жалобы, ибо видела, что прославленный художник в труде своем черпает жгучую, всесожигающую радость и работает день и ночь не покладая рук, дабы запечатлеть на холсте ее, которая так его любила, но день ото дня становилась все слабее и печальнее. И в самом деле, те, кто видел портрет, почти с трепетом, как о чуде, говорили о сходстве необычайном; конечно же, создать подобное помог художнику не только его талант, но и великая любовь к той, кого изобразил он так верно и так прекрасно. Но позднее, когда работа уже близилась к концу, в башню никого более не допускали; ибо художник столь пылко и самозабвенно предавался своей работе, что почти уже не отрывал глаз от холста даже затем, чтобы взглянуть в лицо жены. И он не желал видеть, что краски, которые наносил он на холст, он отнимал у той, которая сидела перед ним и становилась час от часу бледней и прозрачнее. Минули многие недели, и когда оставалось лишь наложить последний мазок на уста и в последний раз едва тронуть кистью очи, снова встрепенулся дух прекрасной дамы, точно огонек угасающего светильника. И тогда наложен был мазок, и кончик кисти едва коснулся очей на холсте; и на миг художник застыл в восхищении пред тем, что он создал; но в следующее мгновенье, все еще не сводя глаз с портрета, он затрепетал и весь побелел, вскричал, объятый ужасом: «Да ведь это сама жизнь!» – и поспешно оборотился к любимой.
Она была мертва!
И тогда художник промолвил еще:
– Но разве это – смерть?

Эдгар А. По «В смерти – жизнь»

5 октября 2009 в 14:39

Зигмунд в кафе

На его памяти в Вене ни разу не было такой холодной зимы. Каждый раз, когда открывалась дверь и в кафе влетало облако холодного воздуха, он слегка ежился. Долгое время новых посетителей не появлялось, и Зигмунд успел впасть в легкую старческую дрему, но вот дверь снова хлопнула, и он поднял голову.
В кафе вошли двое новых посетителей - господин с бакенбардами и дама с высоким шиньоном.
Дама держала в руках длинный острый зонт.
Господин нес небольшую женскую сумочку, отороченную темным блестящим мехом, чуть влажным из-за растаявших снежинок.

Они остановились у вешалки и стали раздеваться - мужчина снял плащ,
повесил его на крючок, а потом попытался нацепить шляпу на одну из длинных
деревянных шишечек, торчавших из стены над вешалкой, но промахнулся, и
шляпа, выскочив из его руки, упала на пол. Мужчина что-то пробормотал,
поднял шляпу, повесил ее все-таки на шишечку засуетился за спиной у дамы,
помогая ей снять шубу. Освободясь от шубы, дама благосклонно улыбнулась,
взяла у него сумочку, и вдруг на ее лице появилась расстроенная гримаса -
замок на cумочке был раскрыт, и в нее набился снег. Дама, освободясь от
шубы, повесила сумочку на плечо, поставила зонт в угол, отчего-то повернув
его ручкой вниз, взяла своего кавалера под руку и пошла с ним в зал.
- Ага, - тихо сказал Зигмунд и покачал головой.
Между стеной и стойкой бара, недалеко от столика, к которому
направились господин с бакенбардами и его спутница, был небольшой пустой
закуток, где возились хозяйские дети - мальчик лет восьми в широком белом
свитере, усеянном черными ромбами, и девочка чуть помладше, в темном
платье и полосатых шерстяных рейтузах. Недалеко от них на полу лежали
кубики и полуспущенный резиновый мяч.
Вели себя дети на редкость тихо. Мальчик возился с горой больших
кубиков с цветными рисунками на боках - он строил из них дом довольно
странной формы, с просветом в передней стене - постройка все время
рушилась, потому что просвет выходил слишком широким и верхний кубик
проваливался в щель между боковыми. Каждый раз, когда кубики рассыпались,
мальчик некоторое время горестно ковырял в носу грязным пальцем, а потом
начинал строительство заново. Девочка сидела напротив, прямо на полу, и
без особого интереса следила за братом, возясь с горкой мелких монет - она
то раскладывала их по полу, то собирала в кучку и запихивала под себя.
Вскоре ей наскучило это занятие, она оставила монеты в покое, наклонилась
в сторону, схватила за ножки ближайший стул, подтянула его к себе и стала
двигать им по полу, слегка подталкивая мяч его ножками. Один раз толчок
вышел слишком сильным, мяч покатился в сторону мальчика, и его шаткое
сооружение обрушилось на пол в тот самый момент, когда он собирался
водрузить на его вершину последний кубик, на сторонах которого были
изображены ветка с апельсинами и пожарная каланча. Мальчик поднял голову и
погрозил сестре кулаком, в ответ на что она открыла рот и показала ему
язык - она держала его высунутым так долго, что его можно было, наверное,
рассмотреть во всех подробностях.
- Ага, - сказал Зигмунд и перевел взгляд на мужчину с бакенбардами и
его даму.
Им уже подали закуски. Господин глотал устриц, уверенно раскрывая их
раковины маленьким серебряным ножичком, и говорил что-то своей спутнице,
которая улыбалась, кивала и отправляла в рот шампиньоны - она по одному
цепляла их с блюда двузубой вилкой и внимательно разглядывала, перед тем
как обмакнуть в густой желтый соус. Затем господин, звякая горлышком
бутылки о край стакана, налил себе белого вина, выпил его и пододвинул к
себе тарелку с супом.
Подошел официант и поставил на стол блюдо с длинной жареной рыбой.
Поглядев на рыбу, дама вдруг хлопнула себя ладонью по лбу и стала что-то
говорить своему кавалеру. Тот поднял на нее глаза, послушал ее некоторое
время и недоверчиво скривился, затем выпил еще один стакан вина и стал
аккуратно заправлять сигарету в конический красный мундштук, который он
держал между мизинцем и безымянным пальцем.
- Ага! - сказал Зигмунд и уставился в дальний угол зала, где стояли
хозяйка заведения и кряжистый официант.
Там было темно, вернее, темней, чем в остальных углах, - под потолком
перегорела лампочка. Хозяйка глядела вверх, уперев в бока полные руки, -
из-за этой позы и фартука с разноцветными зигзагами она походила на
античную амфору. Официант уже принес длинную стремянку которая теперь
стояла возле пустого стола. Хозяйка проверила, крепко ли стоит стремянка,
задумчиво почесала голову и что-то сказала официанту. Тот повернулся и
пошел к стойке бара, завернул за нее, наклонился и некоторое время совсем
не был виден. Через минуту он выпрямился и показал хозяйке какой-то
вытянутый блестящий предмет. Хозяйка энергично кивнула, и официант
вернулся к ней, держа найденный фонарик в поднятой руке он протянул его,
хозяйке, но та отрицательно помотала головой и показала пальцем на пол.
В полу возле пустого столика был большой квадратный люк. Он был почти
незаметен из-за того, что его крышка была выложена паркетными ромбами, как
и весь остальной пол, и догадаться о его существовании можно было только
по двойному бордюру из тонкой меди, пересекавшему замысловатые паркетные
узоры, и по утопленному в дереве медному кольцу.
Аккуратно подтянув брюки на коленях, официант сел на корточки, взялся
за кольцо и одним сильным движением открыл люк. Хозяйка чуть поморщилась и
переступила с ноги на ногу. Официант вопросительно поглядел на нее - она
опять энергично кивнула, и он полез вниз. Видимо, под полом была короткая
лестница, потому что он погружался в глубину черного квадрата короткими
рывками, каждый из которых соответствовал невидимой ступени. Сначала он сам
придерживал крышку, но когда он спустился достаточно глубоко, хозяйка
пришла ему на помощь - наклонясь вперед, она взялась за нос двумя руками и
напряженно уставилась в темную дыру, где исчез ее напарник.
Через некоторое время белая куртка официанта, уже изрядно испачканная
паутиной и пылью, снова возникла над поверхностью пола. Выбравшись наружу,
он решительно закрыл люк и шагнул к стремянке, но хозяйка жестом остановила
его и велела повернуть ее. Тщательно отряхнув его куртку, она взяла у него
лампочку, подышала на ее стеклянную колету и несколько раз нежно провела
по ней ладонью. Шагнув к стремянке, она поставила ногу на ее нижнюю
ступеньку, подождала, пока официант крепко ухватится за лестницу сбоку, и
полезла вверх.
Перегоревшая лампочка располагалась внутри узкого стеклянного
абажура, висевшего на длинном шнуре, так что лезть надо было не очень
высоко. Поднявшись на пять или шесть ступенек, хозяйка просунула руку
внутрь абажура и попыталась вывернуть лампочку, но та была ввинчена
слишком прочно, и абажур стал поворачиваться вместе со шнуром. Тогда она
зажала новую лампочку во рту, осторожно обхватив ее губами за цоколь, и
подняла вторую руку, которой ухватила абажур за край; после этого дело
пошло быстрее. Вывернув перегоревшую лампочку, она сунула ее в карман
своего фартука и стала вворачивать новую. Сильными руками сжимая лестницу,
официант завороженно следил за движениями ее пухлых ладоней, время от
времени проводя по пересохшим губам кончиком языка. Вдруг под матовым
абажуром вспыхнул свет, официант вздрогнул, зажмурился и на секунду
ослабил свою хватку. Половинки лестницы стали разъезжаться; хозяйка
взмахнула руками и чуть не полетела на пол, но в самый последний момент
официант успел удержать лестницу; с неправдоподобной быстротой преодолев
три или четыре ступеньки, бледная от испуга хозяйка спрыгнула на паркет и
обессиленно замерла в успокаивающем объятии напарника.
- Ага! Ага! - громко сказал Зигмунд и уставился на пару за столиком.

Дама с шиньоном успела перейти к десерту - в ее руке была
продолговатая трубочка с кремом, которую она понемножку обкусывала с
широкой стороны. Когда Зигмунд поднял на нее глаза, дама как раз собралась
откусить порцию побольше - засунув трубку в рот, она сжала ее зубами, и
густой белый крем, прорвав тонкую золотистую коробочку выдавился из задней
части пирожного. Господин с бакенбардами мгновенно среагировал, и
вырвавшийся из пирожного кремовый протуберанец, вместо того чтобы
шлепнуться на скатерть, упал в его собранную лодочкой ладонь. Дама
расхохоталась. Господин поднес ладонь с кремовой горкой ко рту и в
несколько приемов слизнул ее, вызвав у своей спутницы еще один приступ
смеха - она даже не стала доедать пирожное и отбросила его на блюдо со
скелетом рыбы. Слизав крем, господин поймал над столом руку дамы и с
чувством ее поцеловал, а та подняла стоявший перед ним бокал с золотистым
вином и отпила несколько маленьких глотков. После этого господин закурил
новую сигарету - вставив ее в свой конический красный мундштук - он сделал
несколько быстрых затяжек, а потом принялся пускать кольца.
Несомненно он был большим мастером этого сложного искусства. Сначала
он выпустил одно большое сизое кольцо с волнистой кромкой, а затем -
кольцо поменьше, которое пролетело сквозь первое, совершенно его не задев.
Помахав перед собой в воздухе, он уничтожил всю дымовую конструкцию и
выпустил два новых кольца, на этот раз одинакового размера, которые
повисли одно над другим, образовав почти правильную восьмерку. Его
спутница с интересом наблюдала за происходящим, машинально тыкая тонкой
деревянной шпилькой в лежащую на тарелке голову рыбы.
Еще раз набрав полные легкие дыма, господин выпустил две тонких
длинных струи, одна из которых прошла сквозь верхнее, а другая сквозь
нижнее кольцо, где они соприкоснулись и слились в мутный синеватый клуб.
Дама зааплодировала.
- Ага! - воскликнул Зигмунд, и господин, повернувшись, смерил его
заинтересованным взглядом.
Зигмунд снова стал смотреть на детей. Видимо, кто-то из них успел
сбегать за новой порцией игрушек. Теперь кроме кубиков и мяча вокруг них
возлежали растрепанные куклы и бесформенные куски разноцветного
пластилина. Мальчик по-прежнему возился с кубиками, только теперь он
строил из них не дом, а длинную невысокую стену, на которой через равные
промежутки стояли оловянные солдатики с длинными красными плюмажами. В
стене было оставлено несколько проходов, каждый из которых сторожило по
три солдатика - один снаружи, а двое - внутри. Стена была полукруглой, а в
центре отгороженного ею пространства на аккуратно устроенной подставке из
четырех кубиков помещался мяч - он опирался только на кубики и не касался
пола. Девочка сидела к брату спиной и рассеянно покусывала за хвост чучело
небольшой канарейки.
- Ага! - беспокойно крикнул Зигмунд. - Ага! Ага!
На этот раз на него покосился не только господин с бакенбардами (он и
его спутница уже стояли у вешалки и одевались), но и хозяйка, которая
длинной палкой поправляла шторы на окнах. Зигмунд перевел взгляд на
хозяйку, а с хозяйки - на стену, где висело несколько картин - банальная
марина с луной и маяком и еще одно огромное, непонятно как попавшее сюда
авангардное полотно - вид сверху на два открытых рояля, в которых лежали
мертвые Бунюэль и Сальвадор Дали, оба со странно длинными ушами.
- Ага! - изо всех сил закричал Зигмунд. - Ага! Ага!! Ага!!!
Теперь на него смотрели уже со всех сторон - и не только смотрели. С
одной стороны к нему приближалась хозяйка с длинной палкой в руке, с
другой - господин с бакенбардами, в руке у которого была шляпа. Лицо
хозяйки было как всегда хмурым, а лицо господина, напротив, выражало живой
интерес и умиление. Лица приближались и вскоре заслонили собой почти весь
обзор, так что Зигмунду стало немного не по себе и он на всякий случай
сжался в пушистый комок.
- Какой у вас красивый попугай, - сказал хозяйке господин с
бакенбардами. - А какие он еще слова знает?
- Много всяких, - ответила хозяйка. - Ну-ка, Зигмунд, скажи нам еще
что-нибудь.
Она подняла руку и просунула кончик толстого пальца между прутьев.
- Зигмунд молодец, - кокетливо сказал Зигмунд, на всякий случай
передвигаясь по жердочке в дальний угол клетки, - Зигмунд умница.
- Умница-то умница, - сказала хозяйка, - а вот клетку свою всю
обгадил. Чистого места нет.
- Не будьте так строги к бедному животному. Это ведь его клетка, а не
ваша, - приглаживая волосы, сказал господин с бакенбардами. - Ему в ней и
жить.
В следующий момент он, видимо, ощутил неловкость оттого, что беседует
с какой-то вульгарной барменшей. Сделав каменное лицо и надев шляпу, он
повернулся и пошел к дверям.

В. Пелевин «Зигмунд в кафе»

2 октября 2009 в 21:08

Сознательным и бессознательным творцам мирового финансового кризиса посвящается

Он как будто услышал чей-то голос. Но, может быть, ему
просто почудилось? Стараясь припомнить, как все это
произошло, Джо Коллинз знал только, что он лежал на постели,
слишком усталый, чтобы снять с одеяла ноги в насквозь
промокших башмаках, и не отрываясь смотрел на расползшуюся
по грязному желтому потолку паутину трещин - следил, как
сквозь трещины медленно, тоскливо, капля за каплей
просачивается вода.
Вот тогда, по-видимому, это и произошло. Коллинзу
показалось, будто что-то металлическое поблескивает возле
его кровати. Он приподнялся и сел. На полу стояла какая-то
машина-там, где раньше никакой машины не было.
И когда Коллинз уставился на нее в изумлении, где-то
далеко-далеко незнакомый голос произнес: "Ну вот! Это уже
все!"
А может быть, это ему и послышалось. Но машина,
несомненно, стояла перед ним на полу.
Коллинз опустился на колени, чтобы ее обследовать.
Машина была похожа на куб - фута три в длину, в ширину и в
высоту - и издавала негромкое жужжание. Серая зернистая
поверхность ее была совершенно одинакова со всех сторон,
только в одном углу помещалась большая красная кнопка, а в
центре - бронзовая дощечка. На дощечке было выгравировано:
"Утилизатор класса А, серия АА-1256432". А ниже стояло:
"Этой машиной можно пользоваться только по классу А".
Вот и все.

Никаких циферблатов, рычагов, выключателей - словом,
никаких приспособлений, которые, по мнению Коллинза, должна
иметь каждая машина. Просто бронзовая дощечка, красная
кнопка и жужжание.
- Откуда ты взялась? - спросил Коллинз.
Утилизатор класса А продолжал жужжать. Коллинз,
собственно говоря, и не ждал ответа. Сидя на краю постели,
он задумчиво рассматривал Утилизатор. Теперь вопрос
сводился к следующему:что с ним делать?
Коллинз осторожно коснулся красной кнопки, прекрасно
отдавая себе отчет в том, что у него нет никакого опыта
обращения с машинами, которые "падают с неба".Что будет,
если нажать эту кнопку? Провалится пол? Или маленькие
зеленые человечки дрыгнут в комнату через потолок?
Но чем он рискует? Он легонько нажал на кнопку.
Ничего не произошло.
- Ну что ж, сделай что-нибудь, - сказал Коллинз, чувствуя
себя несколько подавленным.
Утилизатор продолжал все так же тихонько жужжать.
Ладно, во всяком случае, машину всегда можно заложить.
Честный Чарли даст ему не меньше доллара за один металл.
Коллинз попробовал приподнять Утилизатор. Он не
приподнимался. Коллинз попробовал снова, поднатужился что
было мочи, и ему удалось на дюйм-полтора приподнять над
полом один угол машины. Он выпустил машину и, тяжело дыша,
присел на кровать.
- Тебе бы следовало призвать мне на помощь парочку дюжих
ребят, - сказал Коллинз Утилизатору. Жужжание тотчас стало
значительно громче, и машина даже начала вибрировать.
Коллинз ждал, но по-прежнему ничего не происходило.
Словно по какому-то наитию, он протянул руку и ткнул пальцем
в красную кнопку.
Двое здоровенных мужчин в грубых рабочих комбинезонах
тотчас возникли перед ним. Они окинули Утилизатор
оценивающим взглядом. Один из них сказал:
- Слава тебе господи, это не самая большая модель. За
те, огромные, никак не ухватишься.
Второй ответил:
- Все же это будет полегче, чем ковырять мрамор в
каменоломне, как ты считаешь?
Они уставились на Коллинза, который уставился на них.
Наконец первый сказал:
- Ладно, приятель, мы не можем прохлаждаться тут целый
день. Куда тащить Утилизатор?
- Кто вы такие? - прохрипел наконец Коллинз.
- Такелажники. Разве мы похожи на сестер Ванзагги?
- Но откуда вы взялись? - спросил Коллинз.
- Мы от такелажной фирмы "Поуха минайл", - сказал один.
- Пришли, потому что ты требовал такелажников.Ну, куда
тебе ее?
- Уходите, -- сказал Коллинз. - Я вас потом позову.
Такелажники пожали плечами и исчезли. Коллинз минуты две
смотрел туда, где они только что стояли. Затем перевел
взгляд на Утилизатор класса А, который теперь снова мирно
жужжал.
Утилизатор? Он мог бы придумать для машины название и
получше. Исполнительница Желаний, например.
Нельзя сказать, чтобы Коллинз был уж очень потрясен.
Когда происходит что-нибудь сверхъестественное, только
тупые, умственно ограниченные люди не в состоянии этого
принять. Коллинз, несомненно, был не из их числа. Он был
блестяще подготовлен к восприятию чуда.
Почти всю жизнь он мечтал, надеялся, молил судьбу, чтобы
с ним случилось что- нибудь необычайное. В школьные годы он
мечтал, как проснется однажды утром и обнаружит, что скучная
необходимость учить уроки отпала, так как все выучилось само
собой. В армии он мечтал, что появятся какие-нибудь феи или
джинны, подменят его наряд, и, вместо того чтобы маршировать
в строю, он окажется дежурным по казарме.
Демобилизовавшись, Коллинз долго отлынивал от работа, так
как не чувствовал себя психологически подготовленным к ней.
Он плыл по воле волн и снова мечтал, что какой-нибудь
сказочно богатый человек возымеет желание изменить свою
последнюю волю и оставит все ему. По правде говоря, он,
конечно, не ожидал, что какое- нибудь такое чудо может и в
самом деле произойди. Но когда оно все-таки произошло, он
уже был к нему подготовлен.
- Я бы хотел иметь тысячу долларов мелкими бумажками с
незарегистрированными номерами, - боязливо произнес Коллинз.
Когда жужжание усилилось, он нажал кнопку. Большая куча
грязных пяти- и десятидолларовых бумажек выросла перед ним.
Это не были новенькие, шуршащие банкноты, но это, бесспорно,
были деньги.
Коллинз подбросил вверх целую пригоршню бумажек и
смотрел, как они, красиво кружась, медленно опускаются на
пол. Потом снова улегся на постель и принялся строить
планы.
Прежде всего надо вывезти машину из Нью-Йорка -
куда-нибудь на север штата, в тихое местечко, где любопытные
соседи не будут совать к нему свой нос. При таких
обстоятельствах, как у него, подоходный налог может стать
довольно деликатной проблемой. А впоследствии, когда все
наладится, можно будет перебраться в центральные штаты
или...
В комнате послышался какой-то подозрительный шум.
Коллинз вскочил на ноги. В стене образовалось отверстие,
и кто-то с шумом ломился в эту дыру.
- Эй! Я у тебя ничего не просил! - крикнул Коллинз
машине.
Отверстие в стене расширялось. Показался грузный
краснолицый, мужчина, который сердито старался пропихнуться
в комнату и уже наполовину вылез из стены.
Коллинз внезапно сообразил, что все машины, как правило,
кому-нибудь принадлежат. Любому владельцу Исполнитель
Исполнительницы Желаний не понравится, если машина пропадет.
И он пойдет на все, чтобы вернуть ее себе, Он может не
остановиться даже перед...
- Защити меня! - крикнул Коллинз Утилизатору и вонзил
палец в красную кнопку.
Зевая, явно спросонок" появился маленький лысый человечек
в яркой пижаме.
- Временная служба охраны стен "Саниса Лиик", - сказал
он, протирая глаза. - Я - Лиик. Чем могу быть вам полезен?
- Уберите его отсюда! - взвизгнул Коллинз.
Краснолицый, дико размахивая руками, уже почти совсем
вылез из стены.
Лиик вынул из кармана пижамы кусочек блестящего металла.
Краснолицый закричал:
- Постой! Ты не понимаешь!Этот малый..
Лиик направил на него свой кусочек металла.Краснолицый
взвизгну л и исчез. Почти тотчас отверстие в стене тоже
пропало.
- Вы убили его? - спросил Коллинз.
- Разумеется, нет, - ответил Лиик, пряча в карман кусочек
металла. - Я просто повернул его вокруг оси. Тут он больше
не полезет.
- Вы хотите сказать, что он будет искать другие пути? -
спросил Коллинз.
- Не исключено, - сказал Лиик. - Он может испробовать
микротрансформац ию или даже одушевление. - Лиик пристально,
испытующе поглядел на Коллинза. - А это ваш Утилизатор?
- Ну, конечно, - сказал Коллинз, покрываясь испариной.
- А вы по классу А?
- А то как же? сказал Коллинз. - Иначе на что бы мне
эта машина?
- Не обижайтесь, - сонно произнес Лиик. - Это я
по-дружески. - Он медленно покачал головой. - И куда
только вашего брата по классу А не заносит? Зачем вы сюда
вернулась? Верно, пишете какой-нибудь исторический роман?
Коллинз только загадочно улыбнулся в ответ.
- Ну, мне надо спешить дальше, - сказал Лиик, зевая во
весь рот. - День и ночь на ногах. В каменоломне было куда
лучше.
И он исчез, не закончив нового зевка.
Дождь все еще шел, а с потолка капало. Из вентиляционной
шахты доносилось чье-то мирное похрапывание. Коллинз снова
был один на один со своей машиной.
И с тысячью долларов в мелках бумажках, разлетевшихся по
всему полу. Он нежно похлопал Утилизатор. Эти самые - по
классу А - неплохо его сработали. Захотелось чего-нибудь -
достаточно произвести вслух и нажать кнопку. Понятно, что
настоящий владелец тоскует по ней.
Лиик сказал, что, быть может, краснолицый будет пытаться
завладеть ею другим путем. А каким?
Да не все ли равно?Тихонько насвистывая, Коллинз стал
собирать деньги. Пока у него эта машина, он себя в обиду не
даст.
В последующие несколько дней в образе жизни Коллинза
произошла резкая перемена. С помощью такелажников фирмы
"Поуха минайл" он переправил Утилизатор на север. Там он
купил небольшую гору в пустынной части Аднрондакского
горного массива и, получив купчую на руки, углубился в свои
владения на несколько миль от шоссе. Двое такелажников,
обливаясь потом, тащили Утилизатор и однообразно бранились,
когда приходилось продираться сквозь заросли.
- Поставьте его здесь и убирайтесь, - сказал Коллинз. За
последние дни его уверенность в себе чрезвычайно возросла.
Такелажники устало вздохнули и испарилась. Коллинз
огляделся по сторонам.Кругом, насколько хватал глаз,
стояли густые сосновые в березовые леса. Воздух был влажен
и душист. В верхушках деревьев весело щебетали птицы.
Порой среди ветвей мелькала белка.
Природа! Коллинз всегда любил природу. Вот отличное
место для постройки просторного внушительного дома с
плавательным бассейном, теннисным кортом и, быть может,
маленьким аэродромом.
- Я хочу дом, - твердо проговорил Коллинз и нажал красную
кнопку.
Появился человек в аккуратном деловом сером костюме и в
пенсне.
- Конечно, сэр, - сказал он, косясь прищуренным глазом на
деревья, - но вам все- таки следует несколько подробнее
развить свою мысль. Хотите ли вы что-нибудь в классическом
стиле вроде бунгало, ранчо, усадебного дома, загородного
особняка, замка, дворца? Или что-нибудь примитивное, на
манер шалаша или иглу?По классу А вы можете построить себе
и что-нибудь ультрасовременное, например дом с полуфасадом,
или здание в духе Обтекаемой Протяженности, или дворец в
стиле Миниатюрной Пещеры.
- Как вы оказали? - переспросил Коллинз. - Я не знаю.
А что бы вы посоветовали?
- Небольшой загородный особняк, - не задумываясь ответил
агент. - Они, как правило, всегда начинают с этого.
- Неужели?
- О, да. А потом перебираются в более теплый климат и
строят себе дворцы.
Коллинз хотел спросить еще что-то, но передумал. Все шло
как по маслу. Эти люди считали, что он - класс А и
настоящий владелец Утилизатора. Не было никакого смысла
разочаровывать их.
- Позаботьтесь, чтоб все было в порядке, - сказал он.
- Конечно, сэр, - сказал тот. - Это моя обязанность.
Остаток дня Коллинз провел, возлежа на кушетке и
потягивая ледяной напиток, в то время как строительная
контора "Максиме олф" материализовала необходимые
строительные материалы и возводила дом.
Получилось длинное приземистое сооружение из двадцати
комнат, показавшееся Коллинзу в его изменившихся
обстоятельствах крайне скромным. Дом был построен из
наилучших материалов по проекту знаменитого Мига из Дегмы;
интерьер был выполнен Тоуиджем; при доме имелись муловский
плавательный бассейн и английский парк, разбитый по эскизу
Виериена.
К вечеру все было закончено, и небольшая строительная
бригада сложила свои инструменты и испарилась.
Коллинз повелел своему повару приготовить легкий ужин.
Потом он уселся с сигарой в просторной прохладной гостиной и
стал перебирать в уме недавние события. Напротив него на
полу, мелодично жужжа, стоял Утилизатор.
Прежде всего Коллинз решительно отверг всякие
сверхъестественные объяснения случившегося. Разные там духи
или демоны были тут совершенно ни при чем. Его дом
выстроили самые обыкновенные человеческие существа, которые
смеялись, - божились, сквернословили, как всякие люди.
Утилизатор был просто хитроумным научным изобретением,
механизм которого был ему неизвестен и ознакомиться с
которым он не стремился.
Мог ли Утилизатор попасть к нему с другой планеты?
Непохоже. Едва ли там стали бы ради него изучать английский
язык.
Утилизатор, по-видимому, попал к нему из Будущего. Но
как?
Коллинз откинулся на спинку кресла и задымил сигарой.
Мало ли что бывает, сказал он себе. Разве Утилизатор не мог
просто провалиться в Прошлое? Может же он создавать всякие
штуки из ничего, а ведь это куда труднее.
Как же, должно быть, прекрасно это Будущее, думал
Коллинз. Машины - исполнительницы желаний! Какие
достижения цивилизации! Все, что от вас требуется, - это
только пожелать себе чего-нибудь. Просто! Вот, пожалуйста!
Со временем они, вероятно, упразднят и красную кнопку.
Тогда все будет происходить без малейшей затраты мускульной
энергии.
Конечно, он должен быть очень осторожен. Ведь все еще
существуют законный владелец машины и остальные
представителя класса А. Они будут пытаться отнять у него
машину. Возможно, это фамильная реликвия...
Краем глаза он уловил какое-то движение. Утилизатор
дрожал, словно сухой лист на ветру.
Мрачно нахмурясь, Коллинз подошел к нему. Легкая дымка
пара обволакивала вибрирующий Утилизатор. Было похоже, что
он перегрелся.
Неужели он дал ему слишком большую нагрузку? Может быть,
ушат холодной воды...
Тут ему бросилось в глаза, что Утилизатор заметно
поубавился в размерах.Теперь каждое из его трех измерений
не превышало двух футов, и он продолжал уменьшаться
прямо-таки на глазах.
Владелец?! Или, может быть, эти - из класса А?!
Вероятно, это и есть микротрансформацая, о которой говорил
Лиик. Если тотчас чего-нибудь не предпринять, сообразил
Коллинз, его Исполнитель Желаний станет совсем невидим.
- Охранная служба "Лиик"! - выкрикнул Коллинз. Он
надавил на кнопку и поспешно отдернул руку. Машина сильно
накалилась.
Лиик, в гольфах, спортивной рубашке и с клюшкой в руках
появился в углу.
- Неужели каждый раз, как только я...
- Сделай что-нибудь! - воскликнул Коллинз, указывая на
Утилизатор, который стал уже в фут высотой и раскалился
докрасна.
- Ничего я не могу сделать, - сказал Лиик. - У меня
патент только на возведение временных Стен. Вам нужно
обратиться в Микроконтроль. - Он помахал ему своей клюшкой
- и был таков.
- Микроконтроль! - заорал Коллинз и потянулся к кнопке.
Но тут же отдернул руку. Кубик Утилизатора не превышал
теперь четырех дюймов.Он стал вишнево-красным и весь
светился. Кнопка, уменьшившаяся до размеров булавочной
головки, была почти неразличима.
Коллинз обернулся, схватил подушку, навалился на машину и
надавил кнопку.
Появилась девушка в роговых очках, с блокнотом в руке и
карандашом, наделенным на блокнот.
- Кого вы хотите пригласить? - невозмутимо спросила она.
- Скорей, помогите мне! - завопил Коллинз, с ужасом
глядя, как его бесценный Утилизатор делается все меньше и
меньше.
- Мистера Вергона нет на месте, он обедает, - сказала
девушка, задумчиво покусывая карандаш.- Он объявил себя
вне предела досягаемости. Я не могу его вызвать.
- А кого вы можете вызвать?
Она заглянула в блокнот.
- Мистер Вис сейчас в Прошедшем Сослагательном, а мистер
Илгис возводит оборонительные сооружения в Палеолетической
Европе. Если вы очень спешите, может быть, вам лучше
обратиться в Транзит-Контроль.Это небольшая фирма, но
они...
- Транзит-Контроль!Ладно, исчезни! - Коллинз
сосредоточил все свое внимание на Утилизаторе и придавил его
дымящейся подушкой. Ничего не последовало. Утилизатор был
теперь едва ли больше кубического дюйма, и Коллинз понял,
что сквозь подушку ему не добраться до ставшей почти
невидимой кнопки.
У него мелькнула было мысль махнуть рукой на Утилизатор.
Может быть, уже пора. Можно продать дом, обстановку,
получится довольно кругленькая сумма...
Нет! Он еще не успел пожелать себе ничего по настоящему
значительного! И не откажется от этой возможности без
борьбы!
Стараясь не зажмуривать глаза, он ткнул в раскаленную
добела кнопку негнущимся указательным пальцем.
Появился тощий старик в потрепанной одежде.В руке у
него было нечто вроде ярко расписанного пасхального яйца.
Он бросил его на пол. Яйцо раскололось, из него с ревом
вырвался оранжевый дым, и микроскопический Утилизатор
мгновенно всосал этот дым в себя, после чего тяжелые плотные
клубы дыма взмыли вверх, едва не задушив Коллинза, а
Утилизатор начал принимать свою прежнюю форму.Вскоре он
достиг нормальной величины и, казалось, нисколько не был
поврежден. Старик отрывисто кивнул.
- Мы работаем дедовскими методами, но зато на совесть -
сказал он, снова кивнул и исчез.
И опять Коллинзу показалось, что откуда-то издалека до
него донесся чей-то сердитый возглас.
Потрясенный, обессиленный, он опустился на пол перед
машиной. Обожженный палец жгло и дергало
- Вылечи меня, - пробормотал он пересохшими губами и
надавил кнопку здоровой рукой.
Утилизатор зажужжал громче, а потом умолк совсем. Боль в
пальце утихла, Коллинз взглянул на него и увидел, что от
ожога не осталось и следа - даже ни малейшего рубца.
Коллинз налил себе основательную порцию коньяка и, не
медля ни минуты, лег в постель. В эту ночь ему приснилось,
что за ним гонится гигантская буква А, но, пробудившись, он
забыл свой сон.
Прошла неделя, и Коллинз убедился, что поступил крайне
опрометчиво, построив себе дом в лесу. Чтобы спастись от
зевак, ему пришлось потребовать целый взвод солдат для
охраны, а охотники стремились во что бы то ни стало
расположиться в его английском парке.
К тому же Департамент государственных сборов начал
проявлять живой интерес к его доходам.
А главное, Коллинз сделал открытие, что он не так уж
обожает природу. Птички и белочки - все это, конечно,
чрезвычайно мило, но с ними ведь особенно не разговоришься.
А деревья, хоть и очень красивы, никак не годятся в
собутыльники.
Коллинз решил, что он в душе человек городской. Поэтому
с помощью такелажников "Поуха минайл", строительной конторы
"Максиме олф", Бюро мгновенных путешествий "Ягтон" и крупных
денежных сумм, врученных кому следует, Коллинз перебрался в
маленькую республику в центральной части Американского
континента. И поскольку климат здесь был теплее, а
подоходного налога не существовало вовсе, он построил себе
большой, крикливо-роскошный дворец, снабженный всеми
необходимыми аксессуарами, кондиционерами, конюшней,
псарней, павлинами, слугами, механиками, сторожами,
музыкантами, балетной труппой - словом, всем тем, чем должен
располагать каждый дворец. Коллинзу потребовалось две
недели, чтобы ознакомиться со своим новым жильем.
До поры до времена все шло хорошо.
Как-то утром Коллинз подошел к Утилизатору, думая, не
попросить ли ему спортивный автомобиль или небольшое стадо
племенного скота. Он наклонился к серой машине, протянул
руку к красной кнопке...
И Утилизатор отпрянул от него в сторону.
В первую секунду Коллинзу показалось, что у него
начинаются галлюцинации, и даже мелькнула мысль бросить пить
шампанское перед завтраком. Он шагнул вперед и потянулся к
красной кнопке. Утилизатор ловко выскользнул из-под его
руки и рысцой выбежал из комнаты.
Коллинз во весь дух припустил за ним, проклиная владельца
и весь класс А. По- видимому, это было то самое
одушевление, о котором говорил Лиик: владельцу каким-то
способом удалось придать машине подвижность. Но нечего
ломать над этим голову. Нужно только поскорее догнать
машину, нажать кнопку и вызвать ребят из Контроля
одушевления.
Утилизатор несся через зал Коллинз бежал за нам. Младший
дворецкий, начищавший массивную дверную ручку из литого
золота, застыл на месте, разинув рот.
- Остановите ее! - крикнул Коллинз.
Младший дворецкий неуклюже шагнул вперед, преграждая
Утилизатору путь. Машина, грациозно вильнув в сторону,
обошла дворецкого и стрелой помчалась к выходу.
Коллинз успел подскочить к рубильнику, и дверь с треском
захлопнулась.
Утилизатор взял разгон и прошел сквозь запертую дверь.
Очутившись снаружи, он споткнулся о садовый шланг, но быстро
восстановил равновесие и устремился за ограду в поле.
Коллинз мчался за ним. Если б только подобраться к нему
поближе...
Утилизатор внезапно прыгнул вверх. Несколько секунд он
висел в воздухе, а потом упал на землю. Коллинз ринулся к
кнопке. Утилизатор увернулся, разбежался и снова
подпрыгнул. Он висел футах в двадцати над головой Коллинза.
Потом взлетел по прямой еще выше, остановился, бешено
завертелся волчком и снова упал.
Коллинз испугался: вдруг Утилизатор подпрыгнет в третий
раз, совсем уйдет вверх и не вернется.Когда Утилизатор
приземлился, Коллинз был начеку. Он сделал ложный выпад и,
изловчившись, нажал кнопку. Утилизатор не успел увернуться.
- Контроль одушевления! - торжествующе выкрикнул
Коллинз.
Раздался слабый звук взрыва, и Утилизатор послушно замер.
От одушевления не осталось и следа.
Коллинз вытер вспотевший лоб и сел на машину. Враги все
ближе и ближе. Надо поскорее, пока еще есть возможность,
пожелать что-нибудь пограндиознее.
Быстро, одно за другим, он попросил себе пять миллионов
долларов, три функционирующих нефтяных скважины, киностудию,
безукоризненное здоровье, двадцать пять танцовщиц,
бессмертие, спортивный автомобиль и стадо племенною скота.
Ему показалось, что кто-то хихикнул. Коллинз поглядел по
сторонам. Кругом не было ни души.
Когда он снова обернулся, Утилизатор исчез.Коллинз
глядел во все глаза. А в следующее мгновение исчез и сам.
Когда он открыл глаза, то обнаружил, что стоит перед
столом, за которым сидит уже знакомый ему краснолицый
мужчина. Он не казался сердитым. Вид у него был скорее
умиротворенный и даже меланхоличный.

С минуту Коллинз стоял молча; ему было жаль, что все
кончилось. Владелец и класс А в конце концов поймали его.
Но все-таки это было великолепно!
- Ну, - сказал наконец Коллинз, - вы получили обратно
свою машину, что же вам еще от меня нужно?
- Мою машину? - повторил краснолицый, с недоверием глядя
на Коллинза. - Это не моя машина, сэр. Отнюдь не моя.
Коллинз в изумлении воззрился на него.
- Не пытайтесь обдурить меня, мистер. Вы - класс А -
хотите сохранить за собой монополию, разве не так?
Краснолицый отложил в сторону бумагу, которую он
просматривал.
- Мистер Коллинз, - сказал он твердо, - меня зовут Флайн.
Я агент Союза охраны граждан. Это чисто благотворительная,
лишенная всяких коммерческих задач организация, и,
единственная цель, которую она преследует, - защищать лиц,
подобных вам, от заблуждений, которые могут встретиться на
их жизненном пути.
- Вы хотите сказать, что не принадлежите к классу А?
- Вы пребываете в глубочайшем заблуждении, сэр, -
спокойно и с достоинством произнес Флайн. - Класс А - ото
не общественно-социальная категория, как вы, по- видимому,
полагаете. Это всего-навсего форма кредита.
- Форма чего? - оторопело спросил Коллинз.
- Форма кредита, - Флайн поглядел на часы. - Времени у
нас мало, и я постараюсь быть кратким.Мы живем в эпоху
децентрализации, мистер Коллинз. Наша промышленность,
торговля и административные учреждения довольно сильно
разобщены во времени и пространстве. Акционерное общество
"Утилизатор&qu ot; является весьма важным связующим звеном. Оно
занимается перемещением благ цивилизации с одного места на
другое и прочими услугами. Вам понятно?
Коллинз кивнул.
- Кредит, разумеется, предоставляется автоматически. Но
рано или поздно все должно быть оплачено.
Это уже звучало как-то неприятно. Оплачено?
По-видимому, это все-таки не такое высокоцивилизованное
обществ о, как ему сначала показалось. Ведь никто ни словом
не обмолвился про плату. Почему же они заговорили о ней
теперь?
- Отчего никто не остановил меня? - растерянно спросил
он. - Они же должны были знать, что я некредитоспособен.
Флайн покачал головой.
- Кредитоспособность - вещь добровольная. Она не
устанавливается законом. В цивилизованном мире всякой
личности предоставлено право решать самой. Я очень сожалею,
сэр. - Он поглядел на часы и протянул Коллинзу бумагу,
которую просматривал. - Прошу вас взглянуть на этот счет и
сказать, все ли здесь в порядке.
Коллинз взял бумагу и прочел:

Один дворец с оборудованием 450000000 кр.
Услуги такелажников фирмы
"Поуха минайл", а также фирмы
"Максимо олф" 111000 кр.
Сто двадцать две танцовщицы 122000000 кр.
Безукоризненное здоровье 888234031 кр.

Коллинз быстро пробежал глазами весь счет. Общая сумма
слегка превышала восемнадцать биллионов кредитов.
- Позвольте! - воскликнул Коллинз. - Вы не можете
требовать с меня столько. Утилизатор свалился ко мне в
комнату неизвестно откуда, просто по ошибке!
- Я как раз собираюсь обратить их внимание на это
обстоятельство, - сказал Флайн. - Как знать? Быть может,
они будут благоразумны. Во всяком случае, попытаемся, хуже
не будет.
Все закачалось у Коллинза перед глазами. Лицо Флайна
начало расплываться.
- Время истекло, - сказал Флайн. - Желаю удачи.
Коллинз закрыл глаза.
Когда он открыл их снова, перед ним расстилалась унылая
равнина, опоясанная скалистой горной грядой. Ледяной ветер,
налетая порывами, стегал по липу, небо было серо-стальным.
Какой-то оборванный человек стоял рядом с ним.
- Держи, - сказал он и протянул Коллинзу кирку.
- Что это такое?
- Кирка, - терпеливо разъяснил человек. - А вон там -
каменоломня, где мы с тобой вместе с остальными будем
добывать мрамор.
- Мрамор?
- Ну да. Всегда найдется какой-нибудь идиот, которому
нужен мраморный дворец, - с кривой усмешкой ответил человек.
- Можешь звать меня Янг. Нам некоторое время придется
поработать на пару.
Коллинз тупо поглядел на него:
- А как долго?
- Подсчитай сам, - сказал Янг. - Расценки здесь -
пять-десять кредитов в месяц, и тебе будут их начислять,
пока ты не покроешь свой долг.
Кирка выпала у Коллинза из рук.
Они не могут этого сделать! Акционерное общество
"Утилизатор&qu ot; должно понять свою ошибку! Это же их вина, что
машина провалилась в Прошлое. Не могут же они этого не
знать.
- Все это - сплошная ошибка! - сказал Коллинз.
- Никакая не ошибка, - возразил Яиг. - У них большой
недостаток в рабочей силе. Набирают где попало. Ну, пошли.
Первую тысячу лет трудно, а потом привыкаешь.
Коллинз двинулся следом за Янгом, потом остановился.
- Первую тысячу лет? Я столько не проживу!
- Проживешь! - заверил его Янг. - Ты же получил
бессмертие. Разве забыл?
- А сколько они насчитали мне за бессмертие как раз в ту
минуту, когда они отняли у него машину. А может быть, они
взяла ее потом?
Вдруг Коллинз что-то припомнил. Странно, в том счете,
который предъявил ему Флайн, бессмертия как будто вовсе не
стояло.
- А сколько они насчитали мне за бессмертие? - спросил
он.
Янг поглядел на него и рассмеялся.
- Не прикидывайся простачком, приятель. Пора бы уж тебе
кой-что сообразить. - Он подтолкнул Коллинза к каменоломне.
- Ясное дело, этим-то они награждают задаром.

Р. Шекли «Кое-что задаром»

1 комментарий

1 октября 2009 в 21:52

Книгоманы, Книжные черви, книги, библиотека

У русских любая идея становится религией, даже атеизм.

Э. Керн «Пляска смерти»

AzagTot

28 сентября 2009 в 19:11

Клуб "Книжные черви" - Библиотека ЭГ

Появилась такая идея, как создание клуба «Книжные черви» на основе одноимённого сообщества на примере клубов геймеров, меломанов и киноклуба. Т.е. создание в Тёрке соотвествующей рубрики, где можно было бы делиться аудио и текстовыми книгами, распределяя их по жанрам.

Как вам такая идейка? Помоему делиться книгами довольно интересно

Тема и опрос по этому поводу на форуме.

74 комментария

28 сентября 2009 в 12:48

Почтовый рассказ

Декабрь. Воскресенье. Два часа дня. Яков Александрович Блуждаев сидит на диване в своей квартире. Из-за бетонной стенки свободно проникает нытье соседского магнитофона:
«По ночам в тиши я пишу стихи…»
Яков Александрович морщится. Меломаны за стеной мешают Блуждаеву читать письмо, которое он держит в руках. Рядом на диване лежат еще два нераспечатанных конверта.
«Родной мой! – читает Яков Александрович. – Ужасно по тебе скучаю. Два месяца мы не виделись, а кажется – сто лет. Ты не пишешь, совсем забыл обо мне…»
Глаза Блуждаева увлажняются. «Леночка, девочка моя, - думает он. – Действительно сто лет. Нехорошо…»

«В общем, - читает он дальше, - хочу, чтобы праздник мы были вместе. Приезжай, если ты меня любишь. Целую, Лена».
Яков Александрович откладывает письмо в сторону. «Что ж, - решает он. – Это идея. Куплю подарок и поеду. Новый год проведу с ней».
«В каждой строчке только точки после буквы «л»…» - глухо ревет магнитофон за стенкой.
«Какое, однако, хамство», - думает Яков Александрович и берет в руки второе письмо.
«Привет, привет! – пишет Лариса. – С наступающим! Надеюсь лично тебя поздравить и приглашаю к себе на Новый год. Мой внезапно уехал в командировку. Так что я одна. Жду. Лариса».
Яков Александрович представляет себе Ларису и улыбается.
Соседский магнитофон грохочет про полет коней, про сердце на снегу и прочие страсти-мордасти.
Яков Александрович думает: «Надо, однако, выбирать. Можно, конечно, съездить к обеим, но это утомительно. Впрочем…»
Блуждаев вскрывает третий конверт. Это письмо самое короткое: «Ты меня не любишь. Ты всех любишь, кроме меня. А если это так, то ты приедешь ко мне на Новый год. Твоя позабытая Л.»
- В каждой строчке только точки после буквы «л», - бормочет Яков Александрович. – Люсенька, детка. Всегда она так подписывается.
И с Люсенькой тоже давно не виделся. С тех пор, как она переехала.
Блуждаев вздыхает, встает с дивана, подходит к окну. Во дворе мальчишки, вопя, катаются с деревянной горки.
«Что же делать? – размышляет Блуждаев. – Надо что-то решать».
Решать ему мешает звонок. Яков Александрович идет открывать дверь. Телеграмма. От супруги.
«Вылетаю тридцатого. Встречай. Целую».
«А ты люби ее, свою девчо-онку!..» - неистовствует магнитофон соседей.
Яков Александрович перечитывает телеграмму дважды.
«Вот, значит, какой пассаж, - думает он. – Значит, вылетает».
Блуждаев качает головой, сует телеграмму в карман. Потом берет три листа бумаги, ручку, садится за стол и пишет три одинаковых письма – Лене, Ларисе, Люсе.
«Дорогая моя девочка! Спасибо, что не забываешь. Очень хочу тебя видеть. Но лучше, я думаю, будет, если ты сама приедешь сюда. Во-первых, на меня другие не обидятся, а во-вторых, просто хочется встретить Новый год, как бывало, - всем вместе. Тем более, и мама тоже к Новому году приедет – телеграмму прислала. Так что ждем вас всех. Целую крепко. Папа».
Магнитофон за стенкой переходит на английский язык.

М. Мишин «Почтовый рассказ», 1973

25 сентября 2009 в 19:54

Когда какая‑то проблема представляется мне очень сложной, я, для лучшего понимания, стараюсь упростить се, отбросив необязательное, найти конкретные примеры. При этом основа‑то проблемы зачастую оказывается достаточно простой, общедоступной, а остальное лишь камуфляж, упаковка и этикетки для простаков.

В. Успенский «Тайный советник вождя»

23 сентября 2009 в 13:41

Калейдоскоп

Взрыв огромным консервным ножом вспорол корпус ракеты.
Людей выбросило в космос, подобно дюжине трепещущих
серебристых рыб. Их разметало в черном океане, а корабль,
распавшись на миллион осколков, полетел дальше, словно рой
метеоров в поисках затерянного Солнца.
- Беркли, Беркли, ты где?

Слышатся голоса, точно дети заблудились в холодной
ночи.
- Вуд, Вуд!
- Капитан!
- Холлис, Холлис, я Стоун.
- Стоун, я Холлис. Где ты?
- Не знаю. Разве тут поймешь? Где верх? Я падаю.
Понимаешь, падаю.
Они падали, падали, как камни падают в колодец. Их
разметало, будто двенадцать палочек, подброшенных вверх
исполинской силой. И вот от людей остались только одни
голоса - несхожие голоса, бестелесные и исступленные,
выражающие разную степень ужаса и отчаяния.
- Нас относит друг от друга.
Так и было. Холлис, медленно вращаясь, понял это.
Понял и в какой-то мере смирился. Они разлучились, чтобы
идти каждый своим путем, и ничто не могло их соединить.
Каждого защищал герметический скафандр и стеклянный шлем,
облекающий бледное лицо, но они не успели надеть силовые
установки. С маленькими двигателями они были бы точно
спасательные лодки в космосе, могли бы спасать себя,
спасать других, собираться вместе, находя одного, другого,
третьего, и вот уже получился островок из людей, и придуман
какой-то план... А без силовой установки на заплечье они -
неодушевленные метеоры, и каждого ждет своя отдельная
неотвратимая судьба.
Около десяти минут прошло, пока первый испуг не
сменился металлическим спокойствием. И вот космос начал
переплетать необычные голоса на огромном черном ткацком
стане; они перекрещивались, сновали, создавая прощальный
узор.
- Холлис, я Стоун. Сколько времени можем мы еще
разговаривать между собой?
- Это зависит от скорости, с какой ты летишь прочь от
меня, а я-от тебя.
- Что-то около часа.
- Да, что-нибудь вроде того, - ответил Холлис
задумчиво и спокойно.
- А что же все-таки произошло? - спросил он через
минуту.
- Ракета взорвалась, только и всего. С ракетами это
бывает.
- В какую сторону ты летишь?
- Похоже, я на Луну упаду.
- А я на Землю лечу. Домой на старушку Землю со
скоростью шестнадцать тысяч километров в час. Сгорю, как
спичка.
Холлис думал об этом с какой-то странной
отрешенностью. Точно он видел себя со стороны и наблюдал,
как он падает, падает в космосе, наблюдал так же
бесстрастно, как падение первых снежинок зимой, давным-
давно.

Остальные молчали, размышляя о судьбе, которая
поднесла им такое: падаешь, падаешь, и ничего нельзя
изменить. Даже капитан молчал, так как не мог отдать
никакого приказа, не мог придумать никакого плана, чтобы
все стало по-прежнему.
- Ох, как долго лететь вниз. Ох, как долго лететь, как
долго, долго, долго лететь вниз, - сказал чей-то голос. -Не
хочу умирать, не хочу умирать, долго лететь вниз...
- Кто это?
- Не знаю.
- Должно быть, Стимсон. Стимсон, это ты?
- Как долго, долго, сил нет. Господи, сил нет.
- Стимсон, я Холлис. Стимсон, ты слышишь меня?
Пауза, и каждый падает, и все порознь.
- Стимсон.
- Да. - Наконец-то ответил.
- Стимсон, возьми себя в руки, нам всем одинаково
тяжело.
- Не хочу быть здесь. Где угодно, только не здесь.
- Нас еще могут найти.
- Должны найти, меня должны найти, - сказал Стимсон. -
Это неправда, то, что сейчас происходит, неправда.
- Плохой сон, - произнес кто-то.
- Замолчи!-крикнул Холлис.
- Попробуй, заставь, - ответил голос. Это был
Эплгейт. Он рассмеялся бесстрастно, беззаботно. - Ну, где
ты?
И Холлис впервые ощутил всю невыносимость своего
положения. Он захлебнулся яростью, потому что в этот миг
ему больше всего на свете хотелось поквитаться с Эплгейтом.
Он много лет мечтал поквитаться, а теперь поздно, Эплгейт -
всего лишь голос в наушниках.
Они падали, падали, падали...

Двое начали кричать, точно только сейчас осознали весь
ужас, весь кошмар происходящего. Холлис увидел одного из
них: он проплыл мимо него, совсем близко, не переставая
кричать, кричать...
- Прекрати!
Совсем рядом, рукой можно дотянуться, и все кричит. Он
не замолчит. Будет кричать миллион километров, пока радио
работает, будет всем душу растравлять, не даст
разговаривать между собой.
Холлис вытянул руку. Так будет лучше. Он напрягся и
достал до него. Ухватил за лодыжку и стал подтягиваться
вдоль тела, пока не достиг головы. Космонавт кричал и
лихорадочно греб руками, точно утопающий. Крик заполнил всю
Вселенную.
"Так или иначе, - подумал Холлис. - Либо Луна, либо
Земля, либо метеоры убьют его, зачем тянуть?"
Он раздробил его стеклянный шлем своим железным
кулаком. Крик захлебнулся. Холлис оттолкнулся от тела,
предоставив ему кувыркаться дальше, падать дальше по своей
траектории.
Падая, падая, падая в космос, Холлис и все остальные
отдались долгому, нескончаемому вращению и падению сквозь
безмолвие.
- Холлис, ты еще жив?
Холлис промолчал, но почувствовал, как его лицо обдало
жаром.
- Это Эплгейт опять.
- Ну что тебе, Эплгейт?
- Потолкуем, что ли. Все равно больше нечем заняться.
Вмешался капитан:
- Довольно. Надо придумать какой-нибудь выход.
- Эй, капитан, молчал бы ты, а? - сказал Эплгейт.
- Что?
- То, что слышал. Плевал я на твой чин, до тебя сейчас
шестнадцать тысяч километров, и давай не будем делать из
себя посмешище. Как это Стимсон сказал: нам еще долго
лететь вниз.
- Эплгейт!
- А, заткнись. Объявляю единоличный бунт. Мне нечего
терять, ни черта. Корабль ваш был дрянненький, и вы были
никудышным капитаном, и я надеюсь, что вы сломаете себе
шею, когда шмякнетесь о Луну.
- Приказываю вам замолчать!
- Давай, давай, приказывай. - Эплгейт улыбнулся за
шестнадцать тысяч километров. Капитан примолк. Эплгейт
продолжал: - Так на чем мы остановились, Холлис? А,
вспомнил. Я ведь тебя тоже терпеть не могу. Да ты и сам об
этом знаешь. Давно знаешь.
Холлис бессильно сжал кулаки.
- Послушай-ка, что я скажу,- не унимался
Эплгейт.- Порадую тебя. Это ведь я подстроил так, что тебя
не взяли в "Рокет компани" пять лет назад.
Мимо мелькнул метеор. Холлис глянул вниз: левой кисти
как не бывало. Брызнула кровь. Мгновенно из скафандра вышел
весь воздух. Но в легких еще остался запас, и Холлис успел
правой рукой повернуть рычажок у левого локтя; манжет
сжался и закрыл отверстие. Все произошло так быстро, что он
не успел удивиться. Как только утечка прекратилась, воздух
в скафандре вернулся к норме. И кровь, которая хлынула так
бурно, остановилась, когда он еще сильней повернул рычажок
- получился жгут.
Все это происходило среди давящей тишины. Остальные
болтали. Один из них, Леспер, знай себе, болтал про свою
жену на Марсе, свою жену на Венере, свою жену на Юпитере,
про свои деньги, похождения, пьянки, игру и счастливое
времечко. Без конца тараторил, пока они продолжали падать.
Летя навстречу смерти, он предавался воспоминаниям и был
счастлив.
До чего все это странно. Космос, тысячи космических
километров - и среди космоса вибрируют голоса. Никого не
видно, только радиоволны пульсируют, будоражат людей.
- Ты злишься, Холлис?
- Нет.
Он и впрямь не злился. Вернулась отрешенность, и он
стал бесчувственной глыбой бетона, вечно падающей в никуда.
- Ты всю жизнь карабкался вверх, Холлис. И не мог
понять, что вдруг случилось. А это я успел подставить тебе
ножку как раз перед тем, как меня самого выперли.
- Это не играет никакой роли, - ответил Холлис"
Совершенно верно. Все это прошло. Когда жизнь прошла,
она словно всплеск кинокадра, один миг на экране; на
мгновение все страсти и предрассудки сгустились и легли
проекцией на космос, но прежде чем ты успел воскликнуть:
"Вон тот день счастливый, а тот несчастный, это злое лицо,
а то доброе", - лента обратилась в пепел, а экран погас.
Очутившись на крайнем рубеже своей жизни и оглядываясь
назад, он сожалел лишь об одном: ему всего-навсего хотелось
жить еще. Может быть, у всех умирающих/такое чувство, будто
они и не жили? Не успели вздохнуть как следует, как уже все
пролетело, конец? Всем ли жизнь кажется такой невыносимо
быстротечной - или только ему, здесь, сейчас, когда остался
всего час-другой на раздумья и размышления?
Чей-то голос - Леспера - говорил:
- А что, я пожил всласть. Одна жена на Марсе, вторая
на Венере, третья на Юпитере. Все с деньгами, все меня
холили. Пил, сколько влезет, раз проиграл двадцать тысяч
долларов.
"Но теперь-то ты здесь, - подумал Холлис. - У меня
ничего такого не было. При жизни я завидовал тебе, Леспер,
пока мои дни не были сочтены, завидовал твоему успеху у
женщин, твоим радостям. Женщин я боялся и уходил в космос,
а сам мечтал о них и завидовал тебе с твоими женщинами,
деньгами и буйными радостями. А теперь, когда все позади и
я падаю вниз, я ни в чем тебе не завидую, ведь все прошло,
что для тебя, что для меня, сейчас будто никогда и не было
ничего". Наклонив голову, Холлис крикнул в микрофон:
- Все это прошло, Леспер!
Молчание.
- Будто и не было ничего, Леспер!
- Кто это? - послышался неуверенный голос Леспера.
- Холлис.
Он подлец. В душу ему вошла подлость, бессмысленная
подлость умирающего. Эплгейт уязвил его, теперь он
старается сам кого-нибудь уязвить. Эплгейт и космос - и тот
и другой нанесли ему раны.
- Теперь ты здесь, Леспер. Все прошло. И точно ничего
не было, верно?
- Нет.
- Когда все прошло, то будто и не было. Чем сейчас
твоя жизнь лучше моей? Сейчас - вот что важно. Тебе лучше,
чем мне? Ну?
- Да, лучше!
- Это чем же?
- У меня есть мои воспоминания, я помню! - вскричал
Леспер где-то далеко-далеко, возмущенно прижимая обеими
руками к груди свои драгоценные воспоминания.
И ведь он прав. У Холлиса было такое чувство, словно
его окатили холодной водой. Леспер прав. Воспоминания и
вожделения не одно и то же. У него лишь мечты о том, что он
хотел бы сделать, у Леспера воспоминания о том, что
исполнилось и свершилось. Сознание этого превратилось в
медленную, изощренную пытку, терзало Холлиса безжалостно,
неумолимо.
- А что тебе от этого? - крикнул он Лесперу. - Теперь-
то? Какая радость от того, что было и быльем поросло? Ты в
таком же положении, как и я.
- У меня на душе спокойно, - ответил Леспер. - Я свое
взял. И не ударился под конец в подлость, как ты.
- Подлость? - Холлис повертел это слово на языке.
Сколько он себя помнил, никогда не был подлым, не смел
быть подлым. Не иначе, копил все эти годы для такого
случая. "Подлость". Он оттеснил это слово в глубь сознания.
Почувствовал, как слезы выступили на глазах и покатились
вниз по щекам. Кто-то услышал, как у него перехватило
голос.
- Не раскисай, Холлис.
В самом деле, смешно. Только что давал советы другим,
Стимсону, ощущал в себе мужество, принимая его за чистую
монету, а это был всего-навсего шок и - отрешенность,
возможная при шоке. Теперь он пытался втиснуть в считанные
минуты чувства, которые подавлял целую жизнь.
- Я понимаю, Холлис, что у тебя на душе, - прозвучал
затухающий голос Леспера, до которого теперь было уже
тридцать тысяч километров. - Я не обижаюсь.
"Но разве мы не равны, Леспер и я? - недоумевал он. -
Здесь, сейчас? Что прошло, то кончилось, какая теперь от
этого радость? Так и так конец наступил". Однако он знал,
что упрощает: это все равно что пытаться определить разницу
между живым человеком и трупом. У первого есть искра,
которой нет у второго, эманация, нечто неуловимое.
Так и они с Леспером: Леспер прожил полнокровную
жизнь, он же, Холлис, много лет все равно что не жил. Они
пришли к смерти разными тропами, и если смерть бывает
разного рода, то их смерти, по всей вероятности, будут
различаться между собой, как день и ночь. У смерти, как и у
жизни, множество разных граней, и коли ты уже когда-то
умер, зачем тебе смерть конечная, раз навсегда, какая
предстоит ему теперь?
Секундой позже он обнаружил, что его правая ступня
начисто срезана. Прямо хоть смейся. Снова из скафандра
вышел весь воздух. Он быстро нагнулся: ну, конечно, кровь,
метеор отсек ногу до лодыжки. Ничего не скажешь, у этой
космической смерти свое представление о юморе. Рассекает
тебя по частям, точно невидимый черный мясник. Боль вихрем
кружила голову, и он, силясь не потерять сознание, затянул
рычажок на колене, остановил кровотечение, восстановил
давление воздуха, выпрямился и продолжал падать, падать -
больше ничего не оставалось.
- Холлис?
Он сонно кивнул, утомленный ожиданием смерти.
- Это опять Эплгейт, - сказал голос.
- Ну.
- Я подумал. Слышал, что ты говорил. Не годится так.
Во что мы себя превращаем! Недостойная смерть получается.
Изливаем друг на друга всю желчь. Ты слушаешь, Холлис?
- Да.
- Я соврал. Только что. Соврал. Никакой ножки я тебе
не подставлял. Сам не знаю, зачем так сказал. Видно,
захотелось уязвить тебя. Именно тебя. Мы с тобой всегда
соперничали. Видишь - как жизнь к концу, так и спешишь
покаяться. Видно, это твое зло вызвало у меня стыд. Так или
не так, хочу, чтобы ты знал, что я тоже вел себя по-
дурацки. В том, что я тебе говорил, ни на грош правды, И
катись к черту.
Холлис снова ощутил биение своего сердца. Пять минут
оно словно и не работало, но теперь конечности стали
оживать, согреваться. Шок прошел, прошли также приступы
ярости, ужаса, одиночества. Как будто он только что из-под
холодного душа, впереди завтрак и новый день.
- Спасибо, Эплгейт.
- Не стоит. Выше голову, старый мошенник.
- Эй, - вступил Стоун.
- Что тебе? - отозвался Холлис через просторы космоса;
Стоун был его лучшим другом на корабле.
- Попал в метеорный рой, такие миленькие астероиды.
- Метеоры?
- Это, наверно, Мирмидоны, они раз в пять лет
пролетают мимо Марса к Земле. Меня в самую гущу занесло.
Кругом точно огромный калейдоскоп... Тут тебе все краски,
размеры, фигуры. Ух ты, красота какая, этот металл!
Тишина.
- Лечу с ними, - снова заговорил Стоун. - Они
захватили меня. Вот чертовщина!
Он рассмеялся.
Холлис напряг зрение, но ничего не увидел. Только
крупные алмазы и сапфиры, изумрудные туманности и бархатная
тушь космоса, и глас всевышнего отдается между хрустальными
бликами. Это сказочно, удивительно : вместе с потоком
метеоров Стоун будет много лет мчаться где-то за Марсом и
каждый пятый год возвращаться к Земле, миллион веков то
показываться в поле зрения планеты, то вновь исчезать.
Стоун и Мирмидоны, вечные и нетленные, изменчивые и
непостоянные, как цвета в калейдоскопе - длинной трубке,
которую ты в детстве наставлял на солнце и крутил.
- Прощай, Холлис. - Это чуть слышный голос Стоуна. -
Прощай.
- Счастливо! - крикнул Холлис через пятьдесят тысяч
километров.
- Не смеши, - сказал Стоун и пропал.
Звезды подступили ближе.
Теперь все голоса затухали, удаляясь каждый по своей
траектории, кто в сторону Марса, кто в космические дали. А
сам Холлис... Он посмотрел вниз. Единственный из всех, он
возвращался на Землю.
- Прощай.
- Не унывай.
- Прощай, Холлис. - Это Эплгейт.
Многочисленные: "До свидания". Отрывистые:
"Прощай". Большой мозг распадался. Частицы мозга,
который так чудесно работал в черепной коробке несущегося
сквозь космос ракетного корабля, одна за другой умирали;
исчерпывался смысл их совместного существования. И как тело
гибнет, когда перестает действовать мозг, так и дух
корабля, и проведенные вместе недели и месяцы, и все, что
они означали друг для друга, - всему настал конец. Эплгейт
был теперь всего-навсего отторженным от тела пальцем;
нельзя подсиживать, нельзя презирать. Мозг взорвался, и
мертвые никчемные осколки разбросало, не соберешь. Голоса
смолкли, во всем космосе тишина. Холлис падал в
одиночестве.
Они все очутились в одиночестве. Их голоса умерли,
точно эхо слов всевышнего, изреченных и отзвучавших в
звездной бездне. Вон капитан улетел к Луне, вон метеорный
рой унес Стоуна, вон Стимсон, вон Эплгейт на пути к
Плутону, вон Смит, Тэрнер, Ундервуд и все остальные;
стеклышки калейдоскопа, которые так долго составляли
одушевленный узор, разметало во все стороны.
"А я? - думал Холлис. - Что я могу сделать? Есть ли
еще возможность чем-то восполнить ужасающую пустоту моей
жизни? Хоть одним добрым делом загладить подлость, которую
я накапливал столько лет, не подозревая, что она живет во
мне! Но ведь здесь, кроме меня, никого нет, а разве можно в
одиночестве сделать доброе дело? Нельзя. Завтра вечером я
войду в атмосферу Земли".
"Я сгорю, - думал он, - и рассыплюсь прахом по всем
материкам. Я принесу пользу. Чуть-чуть, но прах есть прах,
земли прибавится".
Он падал быстро, как пуля, как камень, как железная
гиря, от всего отрешившийся, окончательно отрешившийся. Ни
грусти, ни радости в душе, ничего, только желание сделать
доброе дело теперь, когда всему конец, доброе дело, о
котором он один будет знать.
"Когда я войду в атмосферу, - подумал Холлис, - то
сгорю, как метеор".
- Хотел бы я знать, - сказал он, - кто-нибудь увидит
меня?

Мальчуган на проселочной дороге поднял голову и
воскликнул:
- Смотри, мама, смотри! Звездочка падает!
Яркая белая звездочка летела в сумеречном небе
Иллинойса.
- Загадай желание, - сказала его мать. - Скорее
загадай желание.

Р. Бредбери «Калейдоскоп»

22 сентября 2009 в 13:29

Дорога

Я ушел с развалившегося фронта в ноябре семнадцатого года. Дома мать
собрала мне белья и сухарей. В Киев я угодил накануне того дня, когда
Муравьев начал бомбардировку города. Мой путь лежал на Петербург.
Двенадцать суток отсидели мы в подвале гостиницы Хаима Цирюльника на
Бессарабке. Пропуск на выезд я получил от коменданта советского Киева.

В мире нет зрелища унылее, чем Киевский вокзал. Временные деревянные
бараки уже много лет оскверняют подступ к городу. На мокрых досках трещали
вши. Дезертиры, мешочники, цыгане валялись вперемешку. Старухи галичанки
мочились на перрон стоя. Низкое небо было изборождено тучами, налито
мраком и дождем.
Трое суток прошло, прежде чем ушел первый поезд. Вначале он
останавливался через каждую версту, потом разошелся, колеса застучали
горячей, запели сильную песню. В нашей теплушке это сделало всех
счастливыми. Быстрая езда делала людей счастливыми в восемнадцатом году.
Ночью поезд вздрогнул и остановился. Дверь теплушки разошлась, зеленое
сияние снегов открылось нам. В вагон вошел станционный телеграфист в дохе,
стянутой ремешком, и мягких кавказских сапогах. Телеграфист протянул руку
и пристукнул пальцем по раскрытой ладони.
- Документы об это место...

Первой у двери лежала на тюках неслышная, свернувшаяся старуха. Она
ехала в Любань к сыну железнодорожнику. Рядом со мной дремали, сидя,
учитель Иегуда Вейнберг с женой. Учитель женился несколько дней тому назад
и увозил молодую в Петербург. Всю дорогу они шептались о комплексном
методе преподавания, потом заснули. Руки их и во сне были сцеплены, вдеты
одна в другую.
Телеграфист прочитал их мандат, подписанный Луначарским, вытащил из-под
дохи маузер с узким и грязным дулом и выстрелил учителю в лицо.
У женщины вздулась мягкая шея. Она молчала. Поезд стоял в степи.
Волнистые снега роились полярным блеском. Из вагонов на полотно
выбрасывали евреев. Выстрелы звучали неровно, как возгласы. Мужик с
развязавшимся треухом отвел меня за обледеневшую поленницу дров и стал
обыскивать. На нас, затмеваясь, светила луна. Лиловая стена леса курилась.
Чурбаки негнувшихся мороженых пальцев ползли по моему телу. Телеграфист
крикнул с площадки вагона:
- Жид или русский?
- Русский, - роясь во мне, пробормотал мужик, - хучь в раббины
отдавай...
Он приблизил ко мне мятое озабоченное лицо, - отодрал от кальсон четыре
золотых десятирублевки, зашитых матерью на дорогу, снял с меня сапоги и
пальто, потом, повернув спиной, стукнул ребром ладони по затылку и сказал
по-еврейски:
- Анклойф, Хаим... [Беги, Хаим (евр.)]
Я пошел, ставя босые ноги в снег. Мишень зажглась на моей спине, точка
мишени проходила сквозь ребра. Мужик не выстрелил. В колоннах сосен, в
накрытом подземелье леса качался огонек в венце багрового дыма. Я добежал
до сторожки. Она курилась в кизяковом дыму. Лесник застонал, когда я
ворвался в будку. Обмотанный полосами, нарезанными из шуб и шинелей, он
сидел в бамбуковом бархатном креслице и крошил табак у себя на коленях.
Растягиваемый дымом, лесник стонал, потом, поднявшись, он поклонился мне в
пояс:
- Уходи, отец родной... Уходи, родной гражданин...
Он вывел меня на тропинку и дал тряпку, чтобы обмотать ноги. Я добрел
до местечка поздним утром. В больнице не оказалось доктора, чтобы отрезать
отмороженные мои ноги: палатой заведовал фельдшер. Каждое утро он подлетал
к больнице на вороном коротком жеребце, привязывал его к коновязи и входил
к нам воспламененный, с ярким блеском, в глазах.
- Фридрих Энгельс, - светясь углями зрачков, фельдшер склонялся к моему
изголовью, - учит вашего брата, что нации не должны существовать, а мы
обратно говорим, - нация обязана существовать...
Срывая повязки с моих ног, он выпрямлялся и, скрипя зубами, спрашивал
негромко:
- Куда? Куда вас носит... Зачем она едет, ваша нация?.. Зачем мутит,
турбуется...
Совет вывез нас ночью на телеге - больных, не поладивших с фельдшером,
и старых евреек в париках, матерей местечковых комиссаров.
Ноги мои зажили. Я двинулся дальше по нищему пути на Жлобин, Оршу,
Витебск.
Дуло гаубичного орудия служило мне прикрытием на перегоне
Ново-Сокольники - Локня. Мы ехали на открытой площадке. Федюха, случайный
спутник, проделывавший великий путь дезертиров, был сказочник, острослов,
балагур. Мы спали под могучим, коротким, задранным вверх дулом и
согревались друг от друга в холстинной яме, устланной сеном, как логово
зверя. За Локней Федюха украл мой сундучок и исчез. Сундучок выдан был
местечковым Советом и заключал в себе две пары солдатского белья, сухари и
несколько денег. Двое суток - мы приближались к Петербургу - прошли без
пищи. На Царскосельском вокзале я отбыл последнюю стрельбу. Заградительный
отряд палил в воздух, встречая подходивший поезд. Мешочников вывели на
перрон, с них стали срывать одежду. На асфальт, рядом с настоящими людьми,
валились резиновые, налитые спиртом. В девятом часу вечера вокзал
вышвырнул меня на Загородный проспект из воющего своего острога. На стене,
через улицу, у заколоченной аптеки, термометр показывал 24 градуса мороза.
В туннеле Гороховой гремел ветер; над каналом закатывался газовый рожок.
Базальтовая, остывшая Венеция стояла недвижимо. Я вошел в Гороховую, как в
обледенелое поле, заставленное скалами.
В доме номер два, в бывшем здании градоначальства, помещалась Чека. Два
пулемета, две железных собаки, подняв морду, стояли в вестибюле. Я показал
коменданту письма Вани Калугина, моего унтер-офицера в Шуйском полку.
Калугин стал следователем в Чека; он звал меня в письмах.
- Ступай в Аничков, - сказал комендант, - он там теперь...
- Не дойти мне, - и я улыбнулся в ответ.
Невский Млечным Путем тек вдаль Трупы лошадей отмечали его, как
верстовые столбы. Поднятыми ногами лошади поддерживали небо, упавшее
низко. Раскрытые животы их были чисты и блестели. Старик, похожий на
гвардейца, провез мимо меня игрушечные резные сани. Напрягаясь, он вбивал
в лед кожаные ноги, на макушке у него сидела тирольская шапочка, бечевка
связывала бороду, сунутую в шаль.
- Не дойти мне, - сказал я старику.
Он остановился. Львиное, изрытое лицо его было полно спокойствия.

Он подумал о себе и повлек сани дальше.
"Так отпадает необходимость завоевать Петербург", - подумал я и
попытался вспомнить имя человека, раздавленного копытами арабских скакунов
в самом конце пути. Это был Иегуда Галеви.
Два китайца в котелках, с буханками хлеба под мышками стояли на углу
Садовой. Зябким ногтем они отмечали дольки на хлебе и показывали их
подходившим проституткам. Женщины безмолвным парадом проходили мимо них.
У Аничкова моста, у Клодтовых коней, я присел на выступ статуи.
Локоть мой подвернулся под голову, я растянулся на полированной плите,
но гранит опалил меня, выстрелил мною, ударил и бросил вперед, ко дворцу.
В боковом, брусничного цвета, флигеле дверь была раскрыта. Голубой
рожок блестел над заснувшим в креслах лакеем. В морщинистом
чернильно-мертве нном лице спадала губа, облитая светом гимнастерка без
пояса накрывала придворные штаны, шитый золотом позумент. Мохнатая,
чернильная стрелка указывала путь к коменданту. Я поднялся по лестнице и
прошел пустые низкие комнаты. Женщины, написанные черно и сумрачно, водили
хороводы на потолках и стенах. Металлические сетки затягивали окна, на
рамах висели отбитые шпингалеты. В конце анфилады, освещенный точно на
сцене, сидел за столом в кружке соломенных мужицких волос Калугин. Перед
ним на столе горою лежали детские игрушки, разноцветные тряпицы,
изорванные книги с картинками.
- Вот и ты, - сказал Калугин, поднимая голову, - здорово... Тебя здесь
надо...
Я отодвинул рукой игрушки, разбросанные по столу, лег на блистающую его
доску и... проснулся - Прошли мгновения или часы - на низком диване. Лучи
люстры играли надо мной в стеклянном водопаде. Срезанные с меня лохмотья
валялись на полу в натекшей луже.
- Купаться, - сказал стоявший над диваном Калугин, поднял меня и понес
в ванну. Ванна была старинная, с низкими бортами. Вода не текла из кранов.
Калугин поливал меня из ведра. На палевых, атласных пуфах, на плетеных
стульях без спинок разложена была одежда - халат с застежками, рубаха и
носки из витого, двойного шелка. В кальсоны я ушел с головой, халат был
скроен на гиганта, ногами я отдавливал себе рукава.
- Да ты шутишь с ним, что ли, с Александром Александровичем, - сказал
Калугин, закатывая на мне рукава, - мальчик был пудов на девять...
Кое-как мы подвязали халат императора Александра Третьего и вернулись в
комнату, из которой вышли. Это была библиотека Марии Федоровны, надушенная
коробка с прижатыми к стенам золочеными; в малиновых полосах шкафами.
Я рассказал Калугину - кто убит у нас в Шуйском полку, кто выбран в
комиссары, кто ушел на Кубань. Мы пили чай, в хрустальных стенах стаканов
расплывались Звезды. Мы заедали их колбасой из конины, черной и сыроватой.
От мира отделял нас густой и легкий шелк гардин; солнце, вделанное в
потолок, дробилось и сияло, душный жар налетал от труб парового отопления.
- Была не была, - сказал Калугин, когда мы разделались с кониной. Он
вышел куда-то и вернулся с двумя ящиками - подарком султана Абдул-Гамида
русскому государю. Один был цинковый, другой сигарный ящик, заклеенный
лентами и бумажными орденами. "A sa majeste, l'Empereur de toutes les
Russies [Его величеству, императору всероссийскому (фр.)] - было
выгравировано на цинковой крышке - от доброжелательного кузена..."
Библиотеку Марии Федоровны наполнил аромат, который был ей привычен
четверть столетия назад. Папиросы 20 см в длину и толщиной в палец были
обернуты в розовую бумагу; не знаю, курил ли кто в свете, кроме
всероссийского самодержца, такие папиросы, но я выбрал сигару. Калугин
улыбался, глядя на меня.
- Была не была, - сказал он, - авось не считаны... Мне лакеи
рассказывали - Александр Третий был завзятый курильщик: табак любил, квас
да шампанское... А на столе у него, погляди, пятачковые глиняные
пепельницы да на штанах - латки...
И вправду, халат, в который меня облачили, был засален, лоснился и
много раз чинен.
Остаток ночи мы провели, разбирая игрушки Николая Второго, его барабаны
и паровозы, крестильные его рубашки и тетрадки с ребячьей мазней. Снимки
великих князей, умерших в младенчестве, пряди их волос, дневники датской
принцессы Дагмары, письма сестры ее, английской королевы, дыша духами и
тленом, рассыпались под нашими пальцами. На титулах евангелий и Ламартина
подруги и фрейлины - дочери бургомистров и государственных советников - в
косых старательных строчках прощались с принцессой, уезжавшей в Россию.
Мелкопоместная королева Луиза, мать ее, позаботилась об устройстве детей;
она выдала одну дочь за Эдуарда VII, императора Индии и английского
короля, другую за Романова, сына Георга сделали королем греческим.
Принцесса Дагмара стала Марией в России. Далеко ушли каналы Копенгагена,
шоколадные баки короля Христиана. Рожая последних государей, маленькая
женщина с лисьей злобой металась в частоколе Преображенских гренадеров, но
родильная ее кровь пролилась в неумолимую мстительную гранитную землю...
До рассвета не могли мы оторваться от глухой, гибельной этой летописи.

Сигара Абдул-Гамида была докурена. Наутро Калугин повел меня в Чека, на
Гороховую 2. Он поговорил с Урицким. Я стоял за драпировкой, падавшей на
пол суконными волнами. До меня долетали обрывки слов.
- Парень свой, - говорил Калугин, - отец лавочник, торгует, да он
отбился от них... Языки знает...
Комиссар внутренних дел коммун Северной области вышел из кабинета
раскачивающейся своей походкой. За стеклами пенсне вываливались обожженные
бессонницей, разрыхленные, запухшие веки.
Меня сделали переводчиком при Иностранном отделе. Я получил солдатское
обмундирование и талоны на обед. В отведенном мне углу зала бывшего
Петербургского градоначальства я принялся за перевод показаний, данных
дипломатами, поджигателями и шпионами.
Не прошло и дня, как все у меня было, - одежда, еда, работа и товарищи,
верные в дружбе и смерти, товарищи, каких нет нигде в мире, кроме как в
нашей стране.
Так началась тринадцать лет назад превосходная моя жизнь, полная мысли
и веселья.

И. Бабель «Дорога»

s-now

17 сентября 2009 в 23:52

Кому чебники Tangram 2 почти даром?

Учебник и тетрадь по немецкому языку Tangram 2 ищут своих хозяев. CD диски отдам безвоздмезно.

Объявление со всеми подробностями и картинками.

11 комментариев

24 мая 2009 в 23:48

Терзания)))

мысли, вопрос, книги

С друзьями затронули тему книгочтения (да‑да мои друзья читают книги, сама в шоке :)).
Они: мы перечитываем особо понравившиеся книги, чтобы с возрастом и опытом обнаружить в них новый, скрытый смысл, получить новые эмоции, «прочесть книгу по‑другому».
Я: я не перечитываю книг, как сильно бы они мне не нравились. Я считаю пережитое впечатление самым верным и самым сильным.Я боюсь спугнуть свой первый, когда‑то испытанный при прочтении восторг.
Точно так же дела обстоят с людьми))) И людям это, наверное, не нравится.
А как с обстоят дела с книгами и людьми у вас?

11 мая 2009 в 16:00

книжный мор

книги, кавайности

Нашла я таки неуловимого Фишера. Приятно прогулялась по Капиталу. На кассе рядом стояли две девочки. Одна жаловалась на парня который за час до романтической прогулки написал смс « ко мне едет Юра с пивом я не пойду зая зая киса киса, люблю люблю люблю» (я чуть было не передала привет ее парню со словами "я бы тоже отказалась"). Вторая восхитила нытьём «боже я так хочу Пелевина и Минаева!» и тут же схватилась за Вербера. Но взяла тем не менее сборник ЕГЭ. ПС. Не пейте айс латте в «чашке кофе». По всем признакам похоже на писи сиротки Аси. Только писи погорячей будут. О! Я сегодня иду на Агату Кристи. Вспоминать девятый класс и прощаться с детством (надрывно...детство детство ты куда бежишь.... )

Опубликовано с мобильного портала www.ljmob.ru

4 комментария

28 апреля 2009 в 22:17

Собираюсь ограбить книжный магазин. Нужна помощь!

Собственно извечный русский вопрос : Что брать?
Поделитесь прочитанным, дорогие мои, пожалуйста. Я так думаю, что мои проблемы с фантазией и альтернативным видением мира связаны с тем, что мне нечего почитать.
Надеюсь на вас, верю и жду!
Всегда всехняя. Я.

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18635/18635158.jpg,247,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18635/18635157.jpg,600,973

26 апреля 2009 в 20:45

Детям о СЕКСЕ! 8+

БОЯН, маразм, книги

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18635/18635161.jpg,269,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18635/18635160.jpg,600,894

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18635/18635164.jpg,290,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18635/18635163.jpg,600,830

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18635/18635167.jpg,279,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18635/18635166.jpg,600,863

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18635/18635170.jpg,287,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18635/18635169.jpg,600,837

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18635/18635173.jpg,298,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18635/18635172.jpg,600,808

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18635/18635176.jpg,279,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18635/18635175.jpg,600,862

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18635/18635179.jpg,279,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18635/18635178.jpg,600,861

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18635/18635182.jpg,281,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18635/18635181.jpg,600,856

нет, нет я не ошибся, не 18+ а 8+. книга «известных американских специалистов по семейным отношениям и планированию семьи» предназначена для детей младшего школьного возраста.

я один считаю, что аффтарам срочно необходима инъекция бензина в мозг?

66 комментариев

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631154.jpg,296,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631153.jpg,1000,1355

5 апреля 2009 в 16:55

Звездные Войны. Комикс. 20 сканов

Фантастика, фото, книги, Star Wars

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631157.jpg,301,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631156.jpg,1000,1330

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631160.jpg,299,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631159.jpg,1000,1339

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631163.jpg,299,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631162.jpg,1000,1341

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631166.jpg,299,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631165.jpg,1000,1339

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631169.jpg,300,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631168.jpg,1000,1334

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631172.jpg,299,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631171.jpg,1000,1341

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631175.jpg,298,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631174.jpg,1000,1345

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631178.jpg,299,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631177.jpg,1000,1338

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631181.jpg,301,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631180.jpg,1000,1330

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631184.jpg,297,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631183.jpg,1000,1351

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631187.jpg,299,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631186.jpg,1000,1342

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631190.jpg,297,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631189.jpg,1000,1350

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631193.jpg,302,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631192.jpg,1000,1328

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631196.jpg,302,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631195.jpg,1000,1325

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631199.jpg,302,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631198.jpg,1000,1328

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631202.jpg,301,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631201.jpg,1000,1329

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631205.jpg,301,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631204.jpg,1000,1332

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631208.jpg,301,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631207.jpg,1000,1333

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18631/18631211.jpg,300,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18631/18631210.jpg,1000,1336

Вы хотите знать, какое отношение к «Звездным войнам» имеет Юрий Гагарин? Зачем Чубакка носит камуфляжные штаны? Берут ли в Повстанческий Альянс космических хомячков? Наконец, какого цвета глаза Дарта Вейдера?

Ответы на эти вопросы, а также вся история IV эпизода на страницах первого отечественного комикса по SW.

з.ы.: все картинки кликабильны.

1 комментарий

23 февраля 2009 в 13:00

"Танчики". Бронесказка.

танки, книги

От войны да от «кумы» не зарекайся.

Танковая пословица.

В крокодиловой коже динамической защиты, с противонейтронным подбоем, расшвыривая гусеницами ошмётки дёрна, выбрался из прибрежных зарослей танк. Настороженно прислушался, поводил красными глазками ИК-прожекторов - приземистый, пугающий, как нильская рептилия, такой же безжизненный, немигающий, неспособный на жалость...

Речка мирно шумела, перекатываясь по россыпям валунов. С того берега удивлённо смотрел крупный олень: такого чуднОго зверя с хоботом он ещё не встречал... Олень посмотрел, величаво повернулся и медленно скрылся в зарослях, недоверчиво подрагивая хвостиком. Заросли, в которых скрылся олень, вели вверх по склону – там, на залысой вершине, ждали олениха с оленёнком. Тоже никем не пуганые...

Следовательно - врага там тоже не было.

Тогда танк (оказавшийся новеньким Т-90А) коротко скомандовал - и следом на берег речки, с неприметной лесной дороги (а кое-где и прямо из зарослей, ломая кривые деревца), с тяжёлым грохотом вывалилась вся рота. Стало тесно, грязно и душно. Костяк роты состоял из срочников, "семьдесят вторых", чумазых, тощих и злых на весь свет после суточного марша. С ними были трое резервистов: "шестьдесят второй" и пара стариков "пятьдесят пятых". И молчаливый «тунгус» впридачу

Усталые танки приладились было передохнуть, но тут, на беду, по размешанной в грязь дороге примчался прапор с обеспечением - потёртый, бывалый Т-80УД «Берёза», въедливый, как ржавчина – и завертелась занудная проза полевого быта. Выставили охранение, расчистили сектора обстрела, поставили маскировку. Танки, подгоняемые прапором, деловито гудели, дымили сизым выхлопом, вскрывали банки с солидолом и бочки с горючим. Самых грязных прапор погнал мыть катки. «Берёзу» побаивались – был он мордаст, плечист, и весьма вспыльчив... Командир неподалёку педантично сверялся с картами, колдовал над комплектом спутниковой связи. Прапор, убедившись, что все при деле, укатил к командиру за распоряжениями.

- Эх, «даночку» бы сейчас пощупать, - тут же растянулся в траве неугомонный разгильдяй Бэшка, показывая, какие объёмистые бока у «даночки».

- Смотри, Ромео, прилетит тебе в бок «ломик», оглянуться не успеешь, - хмуро пробурчал один из резервистов, лобастый «шестьдесят второй» по прозвищу Компьютер, возясь со скользкой от пролитой смазки бочкой.

Танки Компьютера уважали: он был настоящей энциклопедией на гусеницах – про военную технику и сражения минувших эпох знал всё, сыпал цифрами, датами, характеристиками, цитатами – побольше, чем в иной библиотеке; слушать его было одно удовольствие. Все лениво потянулись поближе: после того, как нечаянно раздавили бумбокс, словесные баталии между Компьютером и Бэшкой стали единственным развлечением в роте.

- А мы сначала позаботимся, чтобы «даночка» одна осталась, - вкрадчиво объяснил Бэшка. – На то мы и танчики! Всем вкатим по самые Нидерланды!

- А если там «абрашка» окажется, или «лёпа»? – подначил кто-то скептический.

- Командир его порвёт, как Тузик грелку! – убеждённо заявил Бэшка. – С нами же Командир!

Все солидно согласились: они тоже верили в Командира...

- Танки с танками не воюют, - напомнил Компьютер, по-прежнему хмурый. – Наше дело – взламывать оборону и идти в прорыв. А насчёт «абрашки» ты сильно неправ; не дай Мехвод с ним встретиться - даже Командиру... Ты что-нибудь про броню «чобхэм» знаешь? А про уранокерамику? Таких зверюг взять можно только тактикой - если повезёт...

- Наши танки всегда были лучшими в мире! – гнул своё упрямый Бэшка.

- «Лучшими...» - проворчал Компьютер. – У них даже без «абрашек» и «лёп» - у всех тепловизоры, спутниковая навигация, автоматические системы управления огнём... Обученные, натасканные, как овчарки. И хорошо знают, чего хотят; всё у них под цель заточено. А у нас?.. Срочники да резервисты. Тепловизор только у командира... – он сплюнул. – Бросили нас отдуваться - старьё, хлам доперестроечный... «Лексусов» с «кайенами» себе напокупали - вместо тепловизоров. Либеральная, м-мать, империя... А потом, случись что, ещё и скажут, что нас было больше... И не забывай, - он потыкал пулемётом вверх, - наш главный враг там, за облаками. Так и не увидишь, откуда «маверик» прилетел...

Танки трижды сплюнули.

- Ну, за облака я не достану – а вот «абрашку» отмудохаю, - шалопай Бэшка вдруг вскочил. – Ты мне только покажи, где у него боекомплект, я уж его нащупаю! - он по-боксёрски резко поднырнул. Жилистый и резкий, как разболтанная пружина, он настырно надвигался на пятящегося Компьютера, показывая хлёсткими хуками со всех сторон, как будет щупать у врага боекомплект. – А у командира – управляемое оружие! А у командира – «Штора»! Всех порвём!

Странные чувства испытывали танки, слушая их споры. Компьютеру они верили разумом, и всегда признавали его скептическую правоту; но следом делал ход лихой Бэшка – и будто тучи рассеивались, и выходило, что он тоже прав, и всё не так плохо... Хотя ничего умного он не говорил; просто была в нём какая-то дикая, вызывающая восхищение, всесокрушающая напористость, заразительная вера в возможное, в простоту жизни и в себя. Обладатели такой веры идут по жизни легко, не видя ни в чём препятствий, расправляясь с проблемами, о которых прочим и помыслить невероятно; всё им по плечу; они ухитряются уводить самых красивых и неприступных женщин – порой без копейки в кармане! - и считают унизительным уступить хоть кому-то из встреченных, в чём бы то ни было... Жизнь кипит и легко переламывается вокруг таких; всегда за удачу почитаешь быть с таким в одной команде; одна беда – трудно им удержаться в рамках дозволенного...

Так и спорили в роте две правды: правда знания, от которого многие печали - и правда веры в себя и своё оружие. Две правды...

- Отставить балаган! - угрюмо осадил Бэшку незаметно подкативший прапор. Недоверчиво вытянув ствол, он принюхивался к горючему и к выхлопам. Бэшка тут же присмирел. - Раз твоё шило в гузне не угомонилось - бери Компьютера - и дуй бегом на высотку осмотреться. Если чисто - глянете за склоном. Ищите любые следы. В эфире без нужды не шуметь, три щелчка – «порядок». Пятьдесят пятые, - хрипло кашлянул прапор, ткнув в стариков, - смените охранение. Остальным отдыхать - час. И хватит об этом.

Откатившись, прапор пнул бочку с горючим, прислушиваясь к звуку - бочка была полна.

- «И хватит об этом», - состроил ему вслед рожу Бэшка. - Подвигали, Компьютер.

- Я не понял!.. – удивлённо обернулся прапор. - Бегом - выполнять!!!

…Через пять минут пришли условленные три щелчка: Бэшка сообщал с вершины, что вокруг чисто, и они идут осмотереться вниз по склону. А ещё через пять минут вдруг бабахнуло, эфир взорвался стрельбой и криками. Докатило глухое эхо, встряхнуло до потрохов, принеся сосущее противное чувство, что это уже происходит - наяву и с тобой...

- Нарвались!!! Командир, десять часов вниз по склону, танки, не меньше роты! Отходи, Компьютер!!! Отходи!!!

Было слышно, как задолбил спаренный пулемёт, снова гулко бабахнула пушка. В эфир врывалась неразборчивая чужая речь, какие-то «альфа», «браво», «чарли». Кто-то истерически визжал «Йаху!!!»

- Пиндосы!!! – прорычал командир, взревев дизелем, и всем стало не до переживаний. – Берёза, Тунгус, третий взвод – высоту; остальные – за мной! Бэшка, Компьютер – держаться!

Снова резко бабахнуло, кто-то замысловато выматерился – кажется, Компьютер, и это было странно - слышать от него мат…

- Бей, бей суку!!! – оглушительно орал Бэшка. – Молодец, отлично!!!

Танки в молчании неслись напролом через жидкий лесок, с ненавистью сшибая деревья. Хлестали по броне ветви. Командир вёл чётко, безошибочно, как автомат – спускались, карабкались, переваливали, перепрыгивали - вперёд, вперёд! В эфире по-прежнему стоял треск стрельбы, и кто-то опять визжал «Йаху!!!»

- Всё… траки… - тоскливо просипел Компьютер. Было отчётливо слышно, как он с надрывом дышит.

- Отползай!!! – орал Бэшка. – Н-на, гнида!!!

- Не могу, - ответил Компьютер, уже совершенно спокойно. – Уходи.

- Трос!!! Трос готовь!

- Дурень! Уходи!..

Баханье пушек слышалось уже совсем рядом, и что-то очень сильно рвануло.

- Н-на, гнида!!!

- Йаху!!!

И тут Бэшка болезненно айкнул, а через секунду - ещё раз…

...Впереди открылась излучина реки – точно такая же, как на которой отдыхали пять минут назад. Стелился дым, ревели двигатели, вспыхивал огонь.

Компьютер, закопчённый, с красными пятнами грунтовки и сорванной взрывом боекомплекта башней, догорал. Чуть ближе дымились три чужака, глядя в разные стороны, уткнув в землю стволы.

А ещё ближе расстреливали неподвижного Бэшку.

Расстреливали вдесятером, встав веером. Как учили, как на полигоне, по очереди - с колена, лёжа, под башню, в борт. Кто-то по-прежнему после каждого выстрела в экстазе визжал "Йаху!". Бэшка молча горел, вздрагивая от попаданий. А неподалёку кого-то заботливо эвакуировали; молотил лопастями "ирокез" с красными крестами. Всё было красиво, правильно, аккуратно - как набор солдатиков из коробочки...

Бой был коротким. Вернее, боя-то уже никакого и не было... Только Тунгус угрюмо пролаял: "Вижу ударный вертолёт "ирокез"!" - и срезал его очередью.

Когда домчались до Бэшки, всё уже кончилось. Перед Бэшкой веером стояли вражеские танки – мёртвые.

Мёртвые - все, как один. С виду абсолютно невредимые – но мёртвые, как мистическим проклятием сражённые. Десять Т-72 - точно таких же, как подбежавшие наши. С импортными нашивками и обозначениями, в пижонском пустынном камуфляже... Люки настежь. И сам Бэшка, их близнец, только обгорелый до неузнаваемости, чёрный, осевший на брюхо...

И – всё... Снова мирно блестела на солнце речка, и леденил броню чистый горный ветерок, унеся дым и смрад. Ватная горная тишина съела все звуки... Как не было войны – красота и покой; наслаждайся и радуйся жизни, пока движок молотит...

В скорбном молчании, бережно подтащили Компьютера - страшного и скрюченного.

Закурили.

- Так они и не увидели своего "абрашку"... – наконец, сказал старик "пятьдесят пятый" горестно, дотронувшись до остывающего борта Бэшки. - Парни, парни...

Командир постоял ещё несколько секунд - как всегда, аккуратный и подтянутый – потом молча развернулся, подкатил к Тунгусу, уже спустившемуся с высоты, и принялся что-то выпытывать вполголоса.

- Я не видел, что он санитарный... - отвирался Тунгус заунывным голосом, угрюмо глядя в сторону. – Я читал... Я учил... Там было написано: "ирокез" - ударный вертолёт... Я так и доложил по радио - вижу ударный вертолёт "ирокез", все слышали...

Командир что-то тихо сказал, и Тунгус вдруг вытянулся и обрадованно залопотал:

- Так точно! Я думал, это крест, как на их флаге!..

- Вот тебе и бой, - в сердцах сплюнул кто-то. - С викторией, мля, славяне...

Снова стало тихо - только ветер шелестел травинками.

- Мы не дрались, - ясным голосом, не оборачиваясь, ответил Командир. - Дрались Бэшка и Компьютер. Значит, победили они. Это был их бой.

- И хватит об этом, - совсем севшим голосом добавил прапор. Мрачно бренча инструментами, он полез снимать с мёртвых врагов тепловизоры.

Все угрюмо стояли и думали - как же это так, как такое может быть - брошенные танки... Танк может чувствовать - не так, как люди, но может. Он умеет обижаться, ненавидеть, может любить, даже бояться – одного не умеет: удивляться. И уж тем более - удивляться до оторопи. Но сейчас... Это было непонятно, противоестественно - подло, наконец! В это не верилось. Оказывается, смерть бывает не только в ударе и взрыве - но и вот так, когда ветер гуляет в распахнутых люках... Оказывается, война бывает не только до победы - а ещё когда убил и сбежал. Оказывается, можно предать всех и вся – предков, товарищей, даже свой танк - и всё равно это будет война, а предавшего кто-то назовёт воином. Проклятая война, в которой настоящего врага ты даже не увидишь - и не потому что он высоко за облаками - а потому что сначала придётся драться с бывшими своими, которых подговорили против тебя, вцепившись друг другу в глотку...

За чью-то уютную любовь к деньгам.

За Родину.

Вот две правды об этой войне. Вернее, одна.

Д.Санин.

--------------
Примечания. Краткий танковый словарик.
«Абрашка». Американский танк М1 «Абрамс»
«Бэшка». Советский танк Т-72Б.
«Даночка». Чешская 152-мм самоходная пушка-гаубица vz.77 «Дана».
«Кума». Кумулятивный боеприпас.
«Лёпа». Немецкий танк «Леопард-2»
«Мехвод». Не все танки – атеисты (особенно на войне). Многие верят в бессмертную душу, живущую внутри каждого танка. По поверью, душа эта едина трёх лицах, и из троих изначальный, управляющий всем и судьбой - Мехвод.
«Тунгус». Зенитный пушечно-ракетный комплекс 2К22 «Тунгуска».

26 января 2009 в 00:51

Сто лет одиночества

мысли, книги, кавайности

Дочитала.
Теперь не могу спать, какая‑то страшная пустота внутри, как будто меня унесло пылью вместе с Макондо.
Я глотала ее, как воду, когда лежала больная с жаром. А когда выздоровела, она стала застревать в моём горле. Наверное надо так, в горячке её и читать, так она и написана была. Такое случается раз в несколько лет, для меня — такое воздействие прочитанного на всю мою физику и анатомию.
А в литературе — раз в ту самую сотню лет.
В общем, он гений.

альтернативная история, книги, хумор, Фантастика

1 декабря 2008 в 16:20

Вариант «Бац!»

юмористическая пародия на замечательную книгу Сергея Анисимова "Вариант «Бис»" о которой я уже рассказывал.

Предупреждение: если вы не интересуетесь историей своей страны, историей ВОВ и не любите читать, можете смело скролить этот пост.

Вариант "Бац!" - к дискуссии о Волге и Ла-Манше

Приветствия!

Дисклеймер.
Данный текст не является пародией на книгу уважаемого мной Сергея «СВАНа» Анисимова. Скорее, это прикол по мотивам дискуссий – кто куда выйдет – Паттон к Волге или Жуков к Ла-Маншу.
http://vif2ne.ru/nvk/forum/0/co/1238201.htm
http://vif2ne.ru/nvk/forum/0/co/1237143.htm
http://alternativa.fastbb.ru/index.pl?1-1-0-00001949-000-0-1-1148364381

Товарищ Сталин прошелся по кабинету, и задумчиво тыкнул трубкой в собеседника:
- А что, таварыш Жюков, нэ хотите ли Ви прокатиться на Ваших танках прямо до Ла-Манша?

- Аффигеть! – только и смог вымолвить Жуков. Нет, кататься на танках он умел и любил, но вот время было не очень подходящее. Война только что закончилась, потери армии составили минимум 7 миллионов человек, а с учетом погибших в плену – и все десять. И плюс примерно столько же гражданских. Солдаты и офицеры рвались домой, и даже предстоящее добивание Японии создавало в этом смысле серьезные проблемы.
Присутствовавшие при разговоре Молотов и Берия тоже сказали «Аффигеть!», просто Жуков сказал громче.

Берия сказал «Аффигеть», потому что такие авантюры (а имевшиеся у разведки сведения, в частности – по атомному проекту американцев – говорили о том, что это авантюра в квадрате. Или в кубе) были нехарактерны для Сталина. В свое время он не решился на «Большой Сатурн», ограничившись малым, хотя и советский Генштаб, и, как потом оказалось, Манштейн считали операцию вполне осуществимой. Сталин не рванул на Берлин в январе 45-го, предпочтя сперва обеспечить фланги. И тут – раз- и Ла-Манш.

Молотов сказал «Аффигеть» потому, что такое решение совершенно не соответствовало состоянию экономики – пол-страны в развалинах. И кроме того, попахивало троцкизмом – экспорт революции, все дела…

Видимо, о троцкизме подумали все и сразу. Ледоруба в кабинете не оказалось. Пришлось задействовать всю мощь коммунистической теории. «Капитал» весит килограмма 3, а учение Маркса, как известно, всесильно. Патамушта верно, ага. Кто именно опустил фолиант на затылок Вождя, осталось загадкой – сам Вождь получил кратковременную амнезию (как раз примерно с того момента, когда вышеупомянутая мысль пришла ему в голову), а остальные скромно молчали. Во избежание.

Короче, вопрос о Ла-Манше был снят. Товарищ Сталин был понижен в звании с Генералиссимуса до Маршала Советского Союза, но за что – он вспомнить не мог, да и не хотел, поскольку подсознание связывало этот факт с какой-то космических масштабов глупостью. Так что поехал он в Потсдам в простом маршальском мундире.

В Потсдаме его встречали (уже) Трумен и (пока еще) Черчилль. Трумэн был весел и сыпал искрометными идеями.
- А знаете, маршал Сталин (можно, я буду называть Вас просто – дядюшка Джо?), у нас в войсках есть такой замечательный генерал Паттон. Он уже всыпал джерри и теперь клянется, что к новому году дойдет до Волги! Замечательная идея, правда? Плевать, что мы должны наконец расквитаться с япошками за Перл-Харбор, плевать на Китай и британское наследство – прикинь, чувак – это ж круто – прогуляться аж до Волги! Аффигеть, правда?

- Да-да-да! – поддержал Трумэна сэр Уинстон, - Нам тоже наплевать, что в Тауэре свинчены все медные дверные ручки, и на то, что в казне – шаром покати – тоже плевать. И то, что у нас еда по карточкам. И то, что империя сыплется на глазах – тоже по барабану. Зато зацените, маршал, какой я план придумал! А название-то каково – «Не-Мыс-Ли-Мо-Е»! О! Кстати, я уже предпринял некоторые шаги. Позвольте представить Вам нашего нового союзника!

В кабинет вошел изрядно пободревший по сравнению с ночью с 8 на 9 мая Кейтель. Подойдя к столу, он залихватски щелкнул каблуками, достал из кармана губную гармошку и не без мастерства исполнил немецкую народную песню «Ах, майн либер Августин».

- Видите, маршал? В настоящее время мы сформировали из пленных уже 50 дивизий, которые готовы защитить европейскую цивилизацию от вторжения азиатско-большевитских орд! Короче, маршал. СССР сделал свое дело, СССР может уходить. Немецкий народ в лице господина Кейтеля требует уважения его законных интересов.

Сталин пыхнул дымом из трубки и обратился к скромно стоящему в углу Миколайчику:
- А может, гаспадын Мыколайчик скажит нам свое мнэние? Может быть, польский народ тоже трэбует уважения своих законных интересов?

- Аффигеть! – живо откликнулся Миколайчик (до того слова ему не давали), - разумеется, польский народ тоже требует соблюдения своих интересов! – премьер лондонского правительства, не отрываясь, смотрел на Кейтеля, - Скажите, маршал – обратился он к Сталину, - у Вас ведь есть в запасе пара ну совершенно ненужных танковых армий? Не могли бы Вы разместить их у нас в Польше? Чисто на всякий случай? – за окном грянула «Лили Марлен» - в такт ударам кованых сапог по брусчатке – Нет! Лучше четыре!

- Аффигеть! – крикнул в окно не приглашенный на заседание Бенеш, - Целых четыре! Он что, эти армии на ксероксе печатает?! В конце концов, мы пострадали первыми! Две армии вам, четыре нам! Мы обязуемся оплатить их содержание… В разумных пределах… Может, договоримся о рассрочке?

Армий хватило на всех. Даже на Венгрию с Румынией, которые о них не особо просили – но как раз их не особо спрашивали. Да, вывоз трофейного имущества из Германии пришлось провести в пожарном темпе, синхронно с выводом войск – но зато чехи клепали станки, «Хетцеры» и клоны «Ме-262» не за страх, а за совесть. А когда вышедшие из лесов АКовцы начинали выяснять отношения с выходцами из Армии Людовой – соответствующее подразделение Войска Польского вывозили на экскурсию к западной границе. Пятнадцатиминутное прослушивание доносящегося с той стороны «Августина» резко оздоровляло моральный климат в коллективе. Заодно решили некоторые мелкие проблемы – польская экспертная комиссия съездила в Катынь и откопала в указанном месте френч с засунутой в карман газетой, датированной 21-м июня 41 года. Чем и удовлетворилась. Все-таки четыре танковые армии – это четыре танковые армии.

Французы ездили за острыми впечатлениями не на западную границу, а на восточную. Трофейных «Пантер» им не досталось (все ушли в возрождавшийся бундесвермахт), так что ветераны «Нормандии» через Швецию летали в Москву, договариваться о поставках «Т-34-85». Чисто на всякий случай, ага. Ну да, у немцев сейчас Потсдамская Республика. Но гитлеры, как известно, приходят и уходят – а немецкий народ остается. Причем, что характерно, все тем же.

Японцы тоже ездили в Москву, договариваться о поставках нефти и самолетов в обмен на линкоры. Линкоры Сталину были нафиг не нужны - а вот пол-Сахалина удалось – таки заполучить обратно. По-хорошему – оно завсегда лучше, чем по-плохому. 6 сентября американцы снесли едренбатоном Хиросиму («Аффигеть!» - сказали в японском генштабе), а 9-го одиночную «Суперкрепость» на подходе к Нагасаки атаковала большая группа самолетов, ранее на тихоокеанском ТВД не встречавшихся. Получив 37мм в центроплан с дальней дистанции, самолет ссыпался на землю. Ходили слухи, что пилот истребителя атаковал с несколько странным криком «Тэнно хайку бонсай!», а его имя – Тояма Токанава - было выбрано в честь сельской дороги, по которой он в юности бегал в соседнюю деревню в школу. В обломках Б-29 было найдено нечто крайне интересное, а проведенный со всей восточной вежливостью допрос пилотов снабдил японскую разведку еще более ценной информацией. Стало ясно, что до 46-го беспокоиться не стоит – а вот дальше надо что-то делать. Чешские Ме-262 (а потом - русские МиГ-9) и керосин для них стоили дорого, в политическом смысле – но Квантунская армия все равно была нужнее на Островах.

Тем временем, в Польшу приехала делегация с Ближнего Востока. Посетив Освенцим, гости съездили на границу с Германией и послушали «Августина». Они не сказали ничего, но вскоре в окрестностях Иерусалима взлетели на воздух еще несколько отелей с британскими офицерами. Один из визитеров съездил к родственникам в Штаты. После бурного обсуждения в узком кругу значительная часть сотрудников Манхэттенского проекта (с одинаковым, что характерно, 5-м пунктом) решила отдохнуть в Тихуане. Правда, мексиканский климат им не очень понравился, так что через некоторое время они обосновались немного севернее – кто в Челябинске-50, кто в Арзамасе-16. В результате советская атомная бомба взорвалась уже в 1948 году.

Сенатор Маккарти был счастлив – наконец-то у антиамериканских деятелей появился четко определяемый признак! Резолюция по Ближнему Востоку была заблокирована, а внутренний климат в США (запреты на профессии, слухи о депортации на Аляску) наводил многих евреев на мысль, что окрестности Биробиджана – не такое уж плохое место. Крым, конечно, лучше – но туда немцы доходили уже два раза, оно нам надо? Климат там не сахар – но еврейские кибуцники и не с таким боролись. Тем более что религиозные ортодоксы прихода Мессии пока не зафиксировали – так что с Иерусалимом можно и подождать. Короче, у Грузии появился сильный яблочно-мандариновый конкурент. Как они умудрились договориться с климатом – Б-г знает.

С Японией англичане и американцы возились до конца 47-го. Тем временем Мао без помех загнал Чан Кай Ши на Тайвань, а Ким Ир Сен без особенных проблем строил Народную Корею. Ляпота!

Поляки, чехи и прочие, в изменившейся ситуации, бунтовать не собирались. Так что советизации не потребовалось. Сами. Добровольно. С песней. Стимул патамушта. С запада.

Судьбоносный том «Капитала» многократно использовался по назначению. Только по Хрущеву его применяли минимум 4 раза – в 53 (бодрая партийная дискуссия), 54 (Крым), 56 и 61 (съезды КПСС) годах. Применений по Брежневу западными советологами зафиксировано не было, но Леонид Ильич остановился на 2-й Золотой Звезде и до конца жизни обладал безупречной дикцией. Говорят, он клал том под подушку. Последнее подтвержденное применение состоялось в 1985 году – новый генеральный секретарь наконец научился правильно ставить ударение в слове «мышление» и иногда-таки подменял на торжественных приемах минеральную воду продукцией завода «Кристалл».

Удачи - SerB

29 ноября 2008 в 20:32

Властелин колец наносит ответный удар

Фантастика, книги, НАТО, хумор

Реактопласт УЛЬТРАФИОЛЕТОВЫЙ, майлар

=========================
======== The Lord Strikes Back ========
=========================

(Издевательская пародия на JRRT, написанная ненавистником оного
и профессиональным технократом в самых гнусных целях.)

alt

Три стакана наливаю
Эльфам из графина,
Гномам - семь, пускай
Ужрутся, серые дубины.
Своим людям - девять ставлю
Чтоб создать веселье,
А потом канистру всю
Я себе оставлю
На пьянку и похмелье.

День обещал быть прекрасным. Хотя солнце понемногу подползало
к зениту, светлее, ко всеобщему удовольствию не становилось.
Вулканы Ородруинского горного хребта по-прежнему изрыгали
огромную тучу дыма. Ветры, сшибаясь, толкали ее ввысь, и там, в
полосе спокойного воздуха, она растекалась, как невообразимая
крыша, опирающаяся на центральный столп, который вздымался из
непроглядной тени на границе зрения.
Хотя адский свет дневной звезды почти не ощущался, Муамкад¹,
народный назгул по обороне, чувствовал растущее беспокойство.
Своим предчувствиям он обычно доверял, и не сомневался в том, что
на заседании Государственного Совета Мордора ему доведется
услышать что-то малоприятное. Чтобы сбить нахлынувший на него
волной мандраж, Муамкад рявкнул на шофера, гнавшего назгульский
лимузин недопустимо медленно. Это помогло. А остатки тревоги
смыло ощущение скорости, ставшее более явным после того, как
водитель дал протяжный сигнал машине автомобильной инспекции,
идущей впереди, и сам выжал газ до упора. Промчавшись с ветерком
по центру города, черный "Роллс-Ройс" скоро замер на спецстоянке
Госсовета. Муамкад вошел в кабинет для узких совещаний, рассеянно
поздоровался со всеми и сел рядом с назгулом по государственной
безопасности Менхаймаром.²
- Сегодня вы узнаете много интересного, - вместо приветствия
пообещал Менхаймар, которому все и всегда было известно заранее.
Премьер, проводивший обычно заседания, задерживался. Но когда
часы пробили полдень - назначенное время начала, на трибуну
стремительным шагом вышел государственный назгул Фидекастр.³
- Товарищи! - начал он скорбным голосом. - Я должен сообщить
вам тяжелое известие. Генеральный секретарь Темной партии
премьер-назгул товарищ Ангмарский погиб сегодня ночью от
злодейской пули наемного убийцы. В настоящий момент в
соответствии с Конституцией я принял на себя исполнение его
обязанностей...
- Давно говорил Ангмарскому, что бабы его погубят, - с
усмешкой прошептал Менхаймар. - Некая Мата-Хари из ристанийской
разведки, по кличке Эовен. Ангмарский подцепил ее на какой-то
презентации. Кто бы мог подумать, что стреляющим может оказаться
даже бюстгальтер!...
- Я должен сообщить, - продолжал вещать Фидекастр, - что этот
злодейский выстрел не является террористическим актом одиночки.
Нет! Это лишь первый пункт кошмарного плана, разработанного в
штабе Командующего Объединенными силами Светлого Пакта в
Средиземье Джона Гэлвиндольфа⁴, плана, направленного на
уничтожение Мордора как независимого государства! Я должен со
всей ответственностью заявить, что если мы немедленно не примем
превентивных мер, то поставим народ нашей страны перед страшной
угрозой!
Фидекастр нажал кнопку, и позади него раскрылась большая карта
Средиземья. Государственный назгул обратился к ней, помогая себе
световой указкой.
- По имеющимся данным, Объединенные силы Светлого Пакта
полностью отмобилизованы, выдвинуты на передовые позиции и готовы
к немедленному удару. На правобережье Андуина сосредоточена почти
миллионная группировка танковых и мотопехотных дивизий. К нашему
побережью подтянут Шестой Флот Валлинора. Тер-Сарумян
конфиденциально передает, что на границах союзного Изенгарда
сосредоточены формирования Онтийских Проникателей.
Военно-воздушные силы Светлого Пакта готовы к нанесению ударов по
нашей территории - более 4000 самолетов "Боевой Орел"⁵,
"Ворон-111"⁶, "Смерч"⁷. Из Валлинора переброшено отдельное
авиакрыло стратегических бомбардировщиков "Летающая Твердыня"⁸...
И через пять суток вся эта зловещая лавина должна обрушиться на
мирный, никому не угрожающий Мордор.
- Через пять суток? - выдохнул вопрос зал.
- Да, через пять суток. На полигоне в Северной Хоббитании
готовится к запуску тяжелый ракетоноситель "Силмарилл-4". Его
задача - доставить на геосинхронную орбиту платформу. Этот запуск
произойдет через пять суток...
- Насколько мне известно, - задал вопрос с места Муамкад, - на
той платформе установлены рентгеновский и ультрафиолетовый
телескопы. Какое она имеет отношение..? Сам видел эту штуку во
время последнего авиасалона в Изенгарде, - последнюю фразу он
произнес сам для себя.
- Все это - грандиозный блеф от начала и до конца, - сказал
Фидекастр. - Показанный на авиасалоне макет был сооружен
специально для нас. Он и не полетит. Вместо него на геосинхронную
орбиту будет доставлен объект "Андрилл" - термоядерное устройство
с мощной оптической системой. Она рассчитана так, чтобы поток
светового излучения не рассеялся в пространстве, а
концентрированным пучком ударил по заданной цели, и эта цель -
территория Мордора!
У многих перехватило дыхание. Фидекастр продолжил:
- По оценкам наших врачей, до 90% населения Мордора, попавшего
под облучение, потеряют зрение навсегда. И тогда, по
деморализованной, утратившей управление стране силы Светлого
Пакта нанесут свой роковой удар!
- Следовательно, мы должны ударить первыми, - глухо сказал
назгул по обороне Муамкад. - Наша армия готова к этому.
- Этого мало, - проскрипел назгул Менхаймар. - Зная положение
дел, я распорядился подготовить диверсионную группу. Она должна
будет уничтожить "Андрилл" до того, как он будет запущен.
- Вы поступили правильно, товарищ назгул по государственной
безопасности, - после некоторой паузы произнес Фидекастр.

* * *

Читать далее:

Под пологом ночи, на предельно малой высоте к Андуину
приближался легкий двухмоторный самолет. Командир группы спецназа
капитан Горлум сидел в кресле расслабившись, закрыв глаза и
вытянув ноги. В голове назойливо крутился последний разговор в
Назгулате Государственной Безопасности. Инструктировавший Горлума
начальник Разведупра тогда сказал:
- Команду наберете сами. Обмундирование и снаряжение - тоже.
Могу посоветовать только одно - не забудьте ампулу с цианистым
калием. Вы не застрахованы от попадания в плен.
- А если я не захочу воспользоваться? - осторожно спросил
тогда Горлум.
- Напрасно. Из эльфийских казематов вам все равно не выйти
живым. Но прежде вас вынудят рассказать все, что вам известно,
Горлум. Они великие гуманисты, эти эльфы. Они не будут вас бить,
просто станут убеждать, чтобы вы раскололись. Так вежливо и
ненавязчиво. И будут сменять друг друга, когда устанут. А чтобы
вы не избегли благих внушений - намертво пристегнут вас к креслу,
а чтобы вы не заснули под этот мерный голос - направят вам в лицо
киловаттный прожектор. Вы знаете, что такое прожектор в лицо?! -
вдруг заорал секурист. - Нет, вы не сразу ослепнете, они хорошо
подобрали мощность. Сначала вы будете сжимать веки, но адский
свет выжжет ваши глаза и сквозь веки. Они будут гореть, пылать -
ваши глаза, а вы не сможете ни закрыть их руками, ни отвернуть
голову! Этот страшный адский огонь, словно проникающий внутрь...
Так что возьмите с собой капсулу цианида, Горлум.
Тягостные воспоминания прервала яркая вспышка за
иллюминатором. Послышался звук, напоминающий отдаленный удар
грома, а еще через мгновение словно праздничная иллюминация
осветила черное ночное небо. Горлум понял: наступил момент
"ноль", и мордорская армия наносила сейчас превентивный удар
вдоль всей границы со Светлым Пактом.
В этот час прорывались в ночном небе массированные эшелоны
бомбардировщиков. Эскадрильи стратегических машин "Черный Жук"⁹
готовы были накрыть бомбовым ковром цели в Раздоле и Кветлориене,
Морийской республике и далекой Хоббитании. В этот час армады
бомбардировщиков средней дальности "Черный Огонь"¹⁰ обрушивали свой
смертоносный груз на Гондорскую и Ристанийскую группировки войск
Светлого Пакта, сражаясь с наседавшими на них "Орлами"⁵ и
"Соколами"¹¹, "Смерчами"⁷ и палубной авиацией Валлинорского Шестого
Флота - "Котиками"¹² и "Оводами"¹³.
В этот час, после предварительной артподготовки, когда сотни
реактивных систем залпового огня "Барлог"¹⁴ стирали в пыль
укрепления на правобережье Андуина, перешли в наступление
мордорские танкисты и мотострелки. По построенным саперами
понтонным мостам через Великую Реку шли и шли колонны урчащих
дизелями танков "Саурон-2"¹⁵ и воющих турбинами "Моргот-80"¹⁶. При
поддержке БМП шли с криком "Ура!" в атаку орки-мотострелки,
отбрасывая назад ошеломленного противника, захватывая высотки и
деревни, поселки и города.
В этот час особый батальон морпеха под командованием
кавторанга Брасида захватил плацдарм в непосредственной близости
от гондорской столицы, и теперь шла высадка крупных
дополнительных сил; шла, не взирая на сопротивление гондорцев и
валлинорского флота.
В этот час батальоны Воздушно-Десантных Войск занимали места в
четырехмоторных транспортных "Угольных Мешках"¹⁷, чтобы через
несколько часов высадиться в кветлориенской столице Делони,
откуда Джон Гэлвиндольф командовал сейчас силами противника.
И именно над Кветлориеном, на середине пути, противная
переносная зенитная ракета "Жало"¹⁸ своим механическим нюхом
ощутила тепло работающих двигателей самолета Горлума и ринулась
наперерез. Яркая вспышка совсем рядом, мощный рывок от ударной
волны, и легкий, лишенный всякого бронирования самолет хлестанул
поток разлетающихся осколков, прорезающих и поджигающих жизненно
важные элементы конструкции, ранящих и убивающих тех, кто был на
борту.
Горлум успел дать своим оркам команду на покидание самолета и
выполнить ее раньше, чем охваченная пламенем машина взорвалась.
Но внизу их всех уже ждали. Горлум еще успел с сожалением
подумать, что так и не захватил с собой "таблетку свободы" -
спасительную капсулу с цианидом...

* * *

В подземном бункере, скрытом обломками дворца Президента
Кветлориена, было сыро, но тепло. Щелкнув зажигалкой, Галадриэль
закурила третью сигарету подряд, не обращая внимания на желтые
пятна продуктов неполного сгорания табака, покрывающие нежные
пальчики с наманикюренными ноготками. Первую леди Лориена тряс
нервный озноб - ей снова приходилось задерживаться и
пересматривать свои планы. На этот раз причиной задержки явились
арестованные несколько часов назад орки со сбитого самолета без
опознавательных знаков. Контрразведка не без основания полагала,
что захваченные были важными птицами. Галадриэль не могла
объяснить, что именно подвигнуло ее лично допросить командира
орков, но тем не менее отдала приказ привести его в бункер.
Орк был молодым, стройным и красивым, несмотря на кровоподтеки
и порванный комбинезон. Галадриэль рассматривала его не без
удовольствия, пока внутренний голос не прошипел ядовито где-то
внутри: "О боже, чертова дура, тебя опять тянет на красавчиков!"
Галадриэль вздохнула и жестким голосом спросила по-эльфийски:
- Имя? Звание? Боевая задача?
Ответом красивого орка явилось длинное ругательство, которое
он, впрочем, не замедлил перевести:
- Пошла к Морготу, Моя Прелесть!
Когда Галадриэль пришла в себя от возмущения, орк уже успел
подняться и выплюнуть все выбитые зубы. Галадриэль взяла себя в
руки, откинула назад длинные золотистые волосы и сказала,
очаровательно улыбаясь:
- Не надо грубить, мой милый! Будет лучше, если ты расскажешь
мне все - всю правду. Тогда я сделаю тебе замечательный подарок,
- она вздохнула, делая ораторскую паузу, улыбнулась еще
прекраснее и закончила: - Ты умрешь легко.
Орк ответил новым пространным ругательством. Когда он
проплевал остатки зубов, Галадриэль предложила еще раз:
- Подумай!
Ответом было глухое молчание.
- Ты знаешь, что называют Зеркалом Галадриэли? - садистски
растягивая слова, спросила первая леди. - Скоро узнаешь. Этот
подарок ты получишь вместо того, от которого отказался. Я сама
придумала его для таких упрямых красавчиков, как ты. До меня еще
никто не догадался, что можно соединить детектор лжи и
электрический стул. Получается так мило, мой дорогой! Привычка
лгать - отвратительна, и ты быстро очистишься от нее. Жаль
только, что воспользоваться преимуществами возвышения
собственного нрава тебе уже не придется.
Галадриэль повелительно вскинула руку:
- Уведите его!
Когда орка увели, Галадриэль расслабленно откинулась в кресле,
достала свежую пачку "Мальборо" и закурила очередную сигарету.
Она была уверена, что после разговора с "мерзким мордорским
отродьем" несколько минут отдыха необходимы и заслужены. Но
отдохнуть было не суждено - через минуту послышался грохот сапог,
и в кабинет-бункер ввалился начальник президентской гвардии
Мелкин.
- Извините, мэм, но следует поторопиться. В городе мордорские
парашютисты. Они захватили аэропорт, перерезали дороги в северном
и восточном направлениях и наступают сюда. Через полчаса может
быть поздно. Особый танковый батальон ждет вас, мэм, чтобы
доставить на побережье.
- Хорошо, через несколько минут я буду готова.
В комнате Галадриэли, когда она вошла туда, топталось унылое
обрюзгшее существо неопределенного возраста, лысое и красноносое.
От существа несло перегаром где-то на радиус действия
стратегического бомбардировщика.
Галадриэль поморщилась и сплюнула с досады.
- Доброе утро, дорогая, - прошепелявил Президент Келеборн.
- Отвратительное утро, - сказала Галадриэль, отпирая сейф и
укладывая бриллианты в личный кейс.
- Но дорогая... - прошелестел Келеборн.
- В городе парашютисты "темных". Через полчаса наших добьют.
Ты, как всегда, поставил не на ту лошадку, Келеборн.
- Но дорогая... - промычал тот.
- Кончено, дорогой. Меня ждет на побережье подводная лодка, и
через трое суток я буду в Валлиноре.
- Но дорогая... - обиженно произнес Келеборн, и нижняя губа
его нервно задергалась.
- А ты - Президент, и ты в три раза старше меня. Тебе и
умирать за родной Лориен, а я еще слишком молода для этого, -
ледяным тоном отрезала Галадриэль.
- Ч-что ты будешь там делать? - зашипел Келеборн. - Все твои
шубки и побрякушки, твой "Феррари" - как ты обойдешься в
Валлиноре без всего этого?
- Я была предусмотрительнее тебя, старый дурак, - усмехнулась
Галадриэль. - В Валлиноре у меня крупные вложения - в Кремниевой
Долине в Калифорнии и в игорном бизнесе в Неваде. Так что я уйду
в Валлинор и останусь Галадриэлью.
- Змея! - прошипел Келеборн. - С кем ты бежишь, чертова
шлю..., с этим мерзким гномом? Или с этим перекрасившимся
приспособленцем Гэлвиндольфом?
- В отличии от тебя, старый козел, этот гном - джентльмен, -
сквозь зубы процедила Галадриэль, - и, кстати, не надирается уже
в семь утра!
- Но дорогая... - снова растерянно пролепетал Келеборн.
- Охрана! - рявкнула Галадриэль. В комнату зашли два "шкафа" с
автоматами наперевес.
- Позаботьтесь о нем, - сказала первая леди, показав на
Президента.
Автоматчики лязгнули затворами.
- Только не в моем присутствии, - поморщилась Галадриэль, а
затем добавила, обращаясь к бывшему супругу:
- Пошел к Морготу, Моя Прелесть!
Покинув комнату, она вздохнула с легким сожалением. Через
мгновение за ее спиной раздалась короткая автоматная очередь и
сдавленный крик.

* * *

Сидя в тесном десантном отсеке БМД вместе с остатками своих
орлов и своего снаряжения, капитан Горлум медленно приходил в
себя после общения с Галадриэлью и ее "зеркалом". Его спасло
спустившееся с небес чудо - бравые десантники полковника
Урукхай-заде, штурмом взявшие Делонь и освободившие пленных
диверсантов.
Свежие новости, в-основном, радовали. Победоносная мордорская
армия развивала наступление на всех фронтах. После мощного
танкового прорыва была взята гондорская столица и арестовано в
полном составе гондорское правительство. Вместо него уже был
посажен марионеточный режим, возглавляемый неким Арагорном -
человеком, никому не известным, с улицы, можно сказать, и вообще
- бродяжником.
Была благополучно оккупирована Раздольская республика, о чем
местный президент Элронд еще не знал, надравшись до зело
свинского состояния еще до начала боевых действий и не просыхая с
тех пор.
А вот Морию оккупировать не пришлось. Как только славные
мордорские войска приблизились к границам этой страны, морийский
министр обороны Балин совершил военный переворот, поменял все
высшее руководство и везде насадил преданных гномов, а именно -
своих родственников. Ко всеобщему расстройству, бывший морийский
Президент Гимли удрал раньше, чем до него добрались люди Балина,
и никто не знал, куда удрал и с кем.
Добившие Кветлориен десантники полковника Урукхай-заде
отправлялись теперь на помощь блокированному в Ортханке
Тер-Сарумяну, многие неприятности пережившему. Мятежные Онтийские
Проникатели в очередной раз дозрели до революционной ситуации и
подняли бунт. Добравшись до винных складов и упившись до
состояния полного одеревенения, они в клочья разнесли весь город,
а под занавес взорвали городскую канализацию. Предполагалось, что
к настоящему моменту онты уже должны были осознать содеянное и
тихо уползти назад в джунгли.
А у капитана Горлума была лишь одна дорога - на Запад, в
далекую зловещую Хоббитанию, где под видом мирной
исследовательской платформы зрел носитель страшной смерти.

* * *

Не слишком сильный на вид, но видимо сильно крутой хоббит Фрэд
Бэггинс переминался с автоматом наперевес по периметру
охраняемого участка и мысленно многоэтажно крыл своего лучшего
приятеля Сэма Скромби. Сэм подложил Фрэду совершеннейшую свинью,
смотавшись в самоволку и вынуждая дежурить вторую смену подряд.
Конечно, рядовому первого класса Скромби куда приятнее было
ночевать в теплой постели подружки Розочки, чем с автоматом на
охране окаянного полигона. Но капралу Бэггинсу от этого было не
легче.
Фрэд Бэггинс остановился, вздохнул и достал из кармана
заветную фляжку с трехзвездочным здравуром. Капрал сделал
несколько глотков, убедился, что купленное в подворотне пойло
было типичным самогоном, гнусно выругался и... Бэггинс
прислушался. Странные негромкие хлопающие звуки - словно рыба
била хвостом об лед - были вполне отчетливыми.
- Стой, кто идет? - рявкнул для острастки Бэггинс. Хлопающие
звуки мерно продолжались, удаляясь по направлению к центру
полигона. Одновременно где-то рядом послышалось кошачье мяуканье.
- Стой, стрелять буду! - снова рявкнул Бэггинс. Мяуканье
раздалось снова. Капрал произнес длинное ругательство, и уже
спокойнее спросил напоследок:
- Ну, кто прется? Сэм, ты, что ли?
- Ти что, нэ слишишь, что ми кощки? - раздался рядом
пронзительный шепот с иностранным акцентом. Через мгновение
каблук казенного мордорского ботинка врезался Бэггинсу в челюсть.
Потрясшего полигон взрыва капрал уже не слышал...
Воздушная мина - маленькое, но свирепое устройство, состоящее
из пластиковой коробочки, баллона с гелием и машущего движителя,
учуяла цель и неслышно направилась к ней, не поднимаясь выше
полутора метров от поверхности. Через несколько минут она
достигла места назначения - стартовой площадки со стоящим на ней
ракетоносителем "Силмарилл-4" с платформой "Андрилл" на борту.
Когда мина взорвалась, Горлум был уже далеко и стремился уйти
еще дальше - с трофейным автоматом и фляжкой самогона.
...А где-то высоко шли бомбить Валлинор эскадрилья за
эскадрильей стратегических бомбардировщиков "Черный Жук". А
здесь, на полигоне в Северной Хоббитании, лишь беспорядочно выли
сирены...

---------- The * End ----------

Приложение
----------

Некоторые весьма злонамеренные читательцы в процессе чтения
развлекают себя поиском в тексте различных аналогий, намеков и
политических выводов. Присоединяясь к Ю. Медведеву и редакции
фэнзина "Интерfuckъ", автор решительно заявляет, что все герои
произведения, а равно упоминаемая в нем боевая техника являются
вымышленными. Автор доводит до всеобщего сведения, что Мордор не
имеет никакого отношения к СССР, равно как Светлый Пакт не имеет
ничего общего с Организацией Североатлантического Договора
(НАТО). Тем не менее, считаю своим долгом предостеречь от
некоторых ошибок в понимании опуса, обусловленных совершенно
случайными совпадениями. В связи с этим, сообщаю, что упоминаемые
в тексте имена героев не должны ассоциироваться с именами
следующих лиц:

>1. Муаммара Каддафи (Председатель ВРС Ливийской Джамахерии);
2. Менгисту Хайле Мариама (бывший Президент Эфиопии);
3. Фиделя Кастро (ясно, кто);
4. Джона Гэлвина (генерал, Главнокомандующий ОВС НАТО
на Европейском ТВД).

Упоминаемую в произведении военную технику не следует путать с
нижеперечисленными типами оной:

а) Мордор:

9. Ту-160 "Blackjack",
10. Ту-22М3 "Backfire",
17. Ан-72 "Coaler",
14. РСЗО "Шквал",
15. T-72,
16. T-80;

б) Светлый Пакт:

5. F-15 "Eagle",
6. FB-111 "Raven",
7. "Tornado" GR-1/F-1,
8. B-52 "Superstratafortress",
11. F-16 "Fighting Falcon",
12. F-14 "Tomcat",
13. F/A-18 "Hornet",
18. ПЗРК "Stinger".

P. S. Напоминаю, что данный опус имеет быть пародией и хохмой,
в силу чего вопросы типа: "Зачем надо было посылать в Хоббитанию
диверсантов, хотя ракета на стартовом столе (не в шахте) есть
высокоуязвимая цель, которую могли бы накрыть и бомбардировщики?"
- совершенно неуместны.

книги, альтернативная история, Фантастика

9 ноября 2008 в 00:06

Сергей Анисимов - Вариант "Бис"

вопреки гуманитариям от Инетры, "Терка", сама того не желая, превращается в приличный внутрисетевой трекер. и думаю трекеру помимо раздач релизов вареза, фильмов и музыки не помешает немного литературы. к такой раздаче я и приступаю.

итак.

Сергей Анисимов - Вариант "Бис"

Автор: Сергей Анисимов
Жанр: Альтернативная история
Формат: rtf
Качество: OCR без ошибок
Год выпуска: 2003
Издательство: Ермак, АСТ
ISBN: 5-17-019626-1
Книга с иллюстрациями

Аннотация:
Итак. Год 1944-й. Советские войска победно вступают в Западную Европу – и движутся к Брюсселю.
Вам кажется, что все было НЕ СОВСЕМ ТАК?
Вы, конечно, правы!
Но – вы когда-нибудь задумывались, ЧТО БЫЛО БЫ, если бы все вышло ИМЕННО ТАК?…
Анисимову удалось сплавить в единое целое альтернативную историческую реконструкцию, технотриллер и подлинно художественное произведение о судьбах многих людей в условиях безжалостной мясорубки, устроенной лидерами тоталитарных держав в компании с лидерами так называемых демократических государств. Анисимов почти не рассуждает о ценностях человеческой жизни – он просто показывает, насколько низко чужие жизни ценились в то время, а выводы предоставляет делать читателю.

от себя:

оставьте нытье о том что "история не имеет сослагательного наклонения". имеет. основоположником альтернативной истории был древний умный римлянин Тит Ливий, к жанру альтернативной истории не единожды прибегали такие "мэтры" научной фантастики как Василий Звягинцев, Кир Булычёв, Андрей Лазарчук, Пол Андерсон и Роберт Асприн. книга Анисимова посвещена альтернотивной истории Второй Мировой Войны, но в отличае от Звягинцева автор не скатывается до фантастических резунистских бредней. книга скупа на домыслы, но изобилует фактологией, на каждый эпизод выпадающий из реальной истории дается пояснение или в повествовании или сноской. вообще автор делает только два серьезных допущения: более удачное для СССР протекание компании 41го года и успешное покушение на Гитлера. никакх урапатриотических биений пяткой в грудь в книге не встретишь, не будет в книге ни армад "автострадных танков"™ катящихся к Ла Маншу, ни полчишь Пе-8. в книге все прозаичней и жёстче. это действительно не фантастика а качественная военная проза. от того и вышла книга в серии "Военно-историческая библиотека".

Искать: в пирсе, в торрентах, в gdi-торрентах

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620382.jpg,295,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620381.jpg,561,762

31 октября 2008 в 20:40

House M.D. для самых маленьких

хаус, хумор, книги, Кино

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620385.jpg,261,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620384.jpg,521,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620388.jpg,280,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620387.jpg,560,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620391.jpg,272,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620390.jpg,544,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620394.jpg,279,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620393.jpg,557,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620397.jpg,272,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620396.jpg,544,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620400.jpg,280,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620399.jpg,560,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620403.jpg,270,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620402.jpg,540,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620406.jpg,279,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620405.jpg,558,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620409.jpg,271,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620408.jpg,541,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620412.jpg,279,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620411.jpg,558,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620415.jpg,272,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620414.jpg,543,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620418.jpg,279,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620417.jpg,558,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620421.jpg,271,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620420.jpg,542,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620424.jpg,278,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620423.jpg,555,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620427.jpg,275,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620426.jpg,550,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620430.jpg,279,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620429.jpg,557,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620433.jpg,272,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620432.jpg,543,800

/data/illustrations/ills/2012/07/27/18620/18620436.jpg,278,400,/data/images/imgs/2012/07/27/18620/18620435.jpg,556,800

5 комментариев

firuz1844

29 октября 2008 в 15:11

iPhone Development: Exploring the iPhone SDK