Я хорошо помню день, когда впервые увидел, как внизу, между моими глазами, руками и землей дует ветер. В то время мы периодически посещали школу, а в остальное время тусовались по окрестным дворам, искали приключений. Стандартными зимними приключениями было попробовать залезть на крышу какого-нибудь гаража и постараться не свернуть себе шею. Пятиэтажки, которыми в основном был застроен район, привлекали только на этапе своего строительства. Тогда можно было забраться на второй этаж и прыгнуть оттуда в сугроб. По настоящему манящей была новая свечка. Мы каждый день смотрели, как суровые русские строители забивают сваи в землю, потом кладут кирпич, вставляют окна. Жили одним ожиданием - посмотреть на наш город с высоты четырнадцатого этажа.
Мы поднялись на лифте и нашли выход на крышу, который был прикрыт фанерной дверцей. Как же это странно - крыша без чердака, вместо него какой-то этаж с железками и выходом шахты лифта. Негде жить голубям, не надо пригибаться во время ходьбы и шагать по дурацкому керамзиту. Интересно, что зимой, когда мужики залазили на крыши пятиэтажек, они пристегивались к перилам. Мне казалось, что на таком высоком доме должны быть очень-очень высокие перила, через которые никогда не сможет перевалиться чистильщик крыш, а уж тем более парень десяти лет.
Удивительно, но крыша была абсолютно плоской. Не было ребер, и перила были такие маленькие, что для того, чтобы пристегнуться к ним, пришлось бы встать на колени. Но нам было нечем пристегиваться, да и не за чем, мы ведь не собирались сбрасывать снег с крыши летом! На ней даже не было черного покрытия из гудрона, которое можно было отрывать и пластами весело сбрасывать на головы горожанам. На ней не было ничего, кроме совершенно нового вида на наш город.
Но, как ни странно, меня поразил не город, который раскидывался вокруг настолько, насколько могли видеть глаза. Было видно наш и чужой берег, красивый центр и трущобы на окраине, а вдали, где земля соединялась с небом, казалось, плещется сине-зеленое море. Поразило меня другое чувство, когда я подошел к краю.
Никогда раньше я ничего подобного не видел. Я думал, что воздух прозрачный и легкий, а он оказался густым, вязким и красивым. Казалось, что его можно было взять рукой, как комок мыльной пены, и он прилипнет, начнет медленно сползать по руке. Казалось, что на него можно бросить надувной матрас и поплыть, на нем можно спать, или просто ходить. Воздух, как мягкая трава, на которой можно прилечь в знойный день и прикрыться панамкой.
Я не боюсь высоты. Мне не страшно подниматься на вышку, крышу или гору. Мне не страшно смотреть вниз и видеть насколько я далеко от земли. Но, чем выше я стою и смотрю вниз, тем сильнее желание сделать шаг вперед. Когда стоишь вверху, то кажется, что нет ничего странного в том, что люди бросаются с крыш. Это ведь так естественно - сделать шаг в пустоту и пойти туда, куда приведет тебя этот воздух. Нет никакой иллюзии, что можно научиться летать, или асфальт неожиданно станет пружинить и подбросит тебя обратно, как батут. Об этом просто не думаешь. Я стою и где-то в голове борется разум, который хочет остаться в живых, и чувства, которые видят этот воздух и говорят, что он не может быть опасным для тех, кто его любит.
А я люблю его. И цепляюсь за любой твердый предмет мертвой хваткой, чтобы не суметь сделать шаг вперед, не поддаться соблазну узнать какой он, этот воздух, когда между тобой и им нет ничего, и никогда больше ничего не будет.
−5
