Не только наши фильмы отстой, но тоже самое и все зарубежные, за последние лет 10 можно вспомнить штук пять отличных. Но к нашему кино мы слишком критически относимся.
экранизация Call of Duty, с любовной историей. на один раз. Глупость, неправдоподобность и отсутствие логики на каждом шагу. Правдивая история была испорчена исполнителями. Но если бы наши сняли что то подобное то вся шобла малолетняя накинулась бы обсирать всё.
даже близко не к «Криминальному чтиву», жаль что потратил на него 2,5 часа все ждал что может в конце Тарантино удивит, но увы. восхищаться нечему, ну кроме того как лихо режиссер в очередной раз по легкому срубил бабла .
ДиКаприо не дадут Оскара, хоть он и играет шедеврально, но Том Харди играет еще шедевральнее. Фильм конечно гениален, такое ощущение что создатели начитались русской классики в самом тяжелом беспросветном варианте, что радует. Радует, что это даже не близко не хэпиэнд. Но если даже ДиКапри будут давать оскара, то ему точно не надо за ним ходить, а послать всю киноакадемию нахрен.
фильм же плох, не логичен и с критической массой пафоса не дает ни единого шанса его досмотреть до конца. наверное это для тех кто ну уж очень любит рэп.
«Этот год стал уникальным вот в каком смысле. В этом году — может быть, впервые с начала 1990-х, — мы увидели удивительные вещи, глядя на московскую либеральную интеллигенцию. Мы ведь привыкли, что она всегда читает свой рэп про гуманизм, слезинку ребенка, стремление к свободе, нравственность, благородство восстаний, невинные жертвы, освободительную революцию, жестокость палачей, ну, вы знаете весь этот список. И тут вдруг оказалось, что бывает слезинка ребенка, которая течет — ну и пусть себе течет, бывает, это ж сепаратисты, ватники. Оказалось, что бывают неправильные жертвы, неправильные трупы, неправильное восстание, неправильная молодежь на баррикадах, неправильное сопротивление, неправильная иностранная помощь, неправильная революция, неправильная гуманитарная катастрофа, неправильное стремление к свободе — не от тех, от кого надо, неправильные — неинтересные — политзаключенные, и неправильные — тоскливые то есть, вызывающие то ли скуку, то ли иронию, — аресты, посадки, избиения, пытки, сфабрикованные дела, убийства, изнасилования, грабежи, расстрелы... Оказалось, что если где‑то в мире какое‑то зло происходит против Путина, против русских, — то это правильное, достойное зло, и оно в своем праве. Оказалось, что если где‑то в мире какие‑то беды и страдания валятся на голову русским, да еще и сторонникам Путина, хотя бы теоретическим, потенциальным, — то это правильно, поделом, так им и надо. Жрецы Правды и Добра в этом году закрыли глаза, сладко потянулись, зевнули, шутку пошутили. Решили, в общем, не обращать внимание на всяких там совков, ползающих возле своих разбомбленных домов. Тем более, что в этом году, как мы помним, бомбили и убивали хорошие люди. Я им — жрецам Правды и Добра — этого никогда не забуду. И всякая речь, которая теперь произносится нашей интеллигенцией в очередном приступе моральной озабоченности, — это для меня теперь просто набор гнилых слов. Нравственность, говорите? Слезинка, говорите, ребенка? А в Горловке, в Первомайске, в Луганске, — слезинка ребенка вас волновала? Ах, не волновала? Ну тогда отдыхайте. Прокурор, как говорится, добавит.»
«Западофилия в наши дни есть род социальной некрофилии. Стремление как к образцу для подражания, к порядкам такого социума, который захлёбывается в гное порока, обездвижен социальной импотенцией и не способен сохранить ни расовую, ни историческую, ни религиозную идентичность, т.е. охваченного волей к смерти, есть не что иное, как культурно‑историческая некрофилия, оставим мёртвым хоронить их мёртвецов. Те, кто зовёт нас в «цивилизованный мир», хотят привести нас на кладбище, в лучшем случае — на помойку «поля чудес» в «стране дураков». Попадание именно на такую помойку, причём в периферийно‑третьемирском варианте, заблокировали Сталин и его команда в 1930-е годы, а инерции хватило до 1980-х годов. Европы, о которой можно было бы сказать словами Артюра Рембо как о месте: «…где малыш/ В пахучих сумерках перед канавкой сточной,/ Невольно загрустив и вслушиваясь в тишь,/ За лодочкой спешит, как мотылёк непрочной», давно нет. Европа (да и Запад в целом) сегодня — это скорее заповедник гоблинов, только гоблины в основном сами люди неместные (хотя и местных гоблинов хватает): конрадовское «сердце тьмы» теперь забилось в Европе — пришло возмездие за века колониального грабежа. Но это их проблемы — проблемы «ничейного дома»; «nobody’s house» — так назвал Великобританию времён Тэтчер один английский журналист, но то же можно сказать и обо всей Европе. «Ничейный дом» — это и есть идеал глобалистов, которых несколько раз в ХХ в. подсекал Сталин: СССР был общим домом.» Андрей Фурсов «Сталин и ветер истории».
«....Хотя лично я сердечно привязан к государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человек с предрассудками — я оскорблен, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог ее дал.....» Пушкин — Чаадаеву