Большая Тёрка / Мысли /
Экономика США в буквальном смысле рушится на глазах. Рост потребления сменился ростом числа бедных. Спрос на недвижимость упал, а расплачиваться за уже приобретенную — часто просто нечем. Такая ситуация приводит к депрессии целые штаты. В Кливленде в штате Огайо за невыплату ипотечных кредитов сносят сотни тысяч домов. Под экскаватор идут целые кварталы.
Кассета с записью «Атамана», сделанной автором на обычный бытовой магнитофон, все эти годы хранилась у Натальи Разлоговой, с которой Виктор провел последние годы жизни. Наталья решила отправить запись барабанщику «Кино» Георгию Гурьянову, а сама отправилась в Санкт‑Петербург для того, чтобы встретиться с сыном Цоя Александром. В ходе беседы они приходят к выводу, что было бы правильно записать «Атамана» классическим составом легендарной рок‑группы…
…и он умер.
И оказался в небольшой комнате, напротив стола, сколоченного из досок, за которым сидел ангел. Одет ангел был в бушлат с погонами лейтенанта, а крылья ангела были грязно-серого цвета. На пустом столе лежал ремень с портупеей и стояла пепельница, полная окурков.
Ангел поднял голову, хмуро посмотрел на стоявшего перед ним человека и пробурчал:
– Прибыли, значит.
– Где я? – спросил озадаченно прибывший. Он был в хоть больничном, но все равно дорогом халате и в тапочках.
Ангел открыл стол, порылся в нем, швырнул на стол тощую папку. Затем вынул из кармана бушлата мятую пачку с надписью "Беломорканал", выбил оттуда одну папиросу, постучал бумажным мундштуком о стол, смял, вставил в рот, попытался зажечь огонь с помощью бензиновой зажигалки. С нескольких раз не получилось. Ангел злобно выматерился, сложил перед собой большой и указательный палец правой руки. Между ними возник голубой огонек. Ангел прикурил, затянулся и закашлялся. Нехорошим таким, с присвистом, кашлем.
И только тогда ответил.
– На небесах.
Стоявший против ангела человек оглянулся. За окном было белым бело, почти по середине стекла шла трещина, заклеенная бумагой. Только сейчас он почувствовал, как же в помещении холодно.
– Но…
– Никаких но, – сказал ангел. Он снова затянулся. – Бушлат, штаны и валенки получите в каптерке. Подъем в 6 утра, завтрак в 7, работа до 9 вечера, обед, конечно, и ужин. Выходных нет. При невыполнении нормы – снижение пайка, при систематическом – штрафной отряд. Заболеете – в санчасть, поправитесь – снова на работу. Вешаться – бесполезно, это остановка конечная. Руками делать что-то умеете?
Не дождавшись ответа, ангел открыл папку, поперебирал бумажки.
– Комбайнером были… Нет, комбайнеры тут не нужны. Встанете на обрезку сучьев. Третий барак, вторая бригада.
– Эфроил! – громко крикнул ангел, и в дверь тут же вошел другой ангел, тоже в грязном бушлате, только с сержантскими лычками на погонах , в толстых ватных штанах и валенках, с автоматом за плечом. Изобразил что-то вроде стойки "смирно".
– Проводи новенького в третий барак, во власовскую бригаду. У них там этот профессор-градоначальник из Питера филонит в санчасте, пусть новенький пока поработает на сучьях, а там видно будет.
– Но как же так… Почему? – человеку было холодно, и холод становился все пронзительнее. Изо рта шел белый пар. – Ведь нужно же посмотреть, какой-то суд, или что там у вас…
У него стучали от холода зубы и он сунул озябшие руки в карманы больничного халата.
– Суд? – равнодушно сказал сидящий ангел и снова зашелся в кашле. – А зачем? И так все ясно.
Он снова поперебирал бумажки в папке, вынул оттуда фотографию, положил на край стола перед стоявшим.
– Этот Игорь Александрович Стародумов. Физик. В 2012 году он должен был разработать теорию кварковых транспозиций, что еще через двадцать лет дало бы человечеству возможность построения звездных кораблей. Убит в своем подъезде возрасте 32 лет двумя наркоманами.
Вынул еще фотографию.
– Новосельцев Сергей Николаевич. Первый человек, ступивший на Марс. Расстрелян в 1992 году румынскими националистами в городе Бендеры.
Еще фото.
– Армен Ваганович Мартиросян. Крупнейший композитор 21 века. Не рожден – родители зарезаны во время резни в Баку.
– Виктор Алексеевич Ганушкин. Писатель. Лауреат Нобелевской премии. Не рожден – отец спился, когда закрыли завод, на котором он работал. Поэтому отец и не женился на женщине, которая должна была промыслом Божьим стать его женой.
– Виктор Карлович Гальперин. Крупнейший советский экономист-математик, создатель теории управления микропроцессами глобальных экономических систем. В реальности стал банкиром средней руки, взорван вместе женой и детьми в 1997 году в своем "мерседесе".
Ангел все доставал и доставал из папки фотографию за фотографией, и вскоре они уже падали на пол, а он, не обращая на это внимания, все рассказывал и рассказывал про людей, которые стали не тем, кем должны были стать, или не были рождены, хотя должны были родиться, или умерли, хотя должны были жить. Среди них были спортсмены, ученые, поэты, летчики, капитаны кораблей, простые люди, рабочие и крестьяне, учителя и инженеры, которые не нашли своего простого человеческого счастья, не родили своих детей, не увидели своих внуков.
Внезапно ангел прервал себя на полуслове, взглянул на стоявшего перед ним человека и махнул рукой.
– Нет тут суда. Все ясно и так.
Стоявший молчал. Чем больше он слушал, тем более и более тоска овладевала им.
– И сколько… и надолго это мне? – только и смог он спросить в наступившей тишине.
– Надолго? – задумчиво спросил ангел, поднимаясь из-за стола и надевая ремень с портупеей. Потом нахлобучил на голову шапку. – Вы в системе партучебы ведь учились ? Хотя бы, – он заглянул снова в папку, – в МГУ, на юрфаке? Диамат, философия марксизма-ленинизма? И что там про Вселенную говорили: что она бесконечная и вечная, верно? Так вот, вас не обманули.
Они вышли на улицу. Прямо перед дверьми какой-то доходяга – как же на Александра Николаевича Яковлева похож, мелькнуло в голове у человека, – бил чем-то металлическим о висящий на цепи рельс. Из бараков не спеша выходили одетые в бушлаты и черные шапки люди. Строились лениво на плацу, подгоняемые ангелами с автоматами и собаками, большими злобными овчарками. А за вышками и колючей проволокой начинался темный вековой лес. До горизонта. Казалось – до самого края Вселенной.
(с) Александр Коммари
Остров сокровищ, Видео, Стивенсон, Музыка
Вряд ли найдется человека не читавший или хотя бы не смотревший мультфильм или фильм «Остров сокровищ» по рассказу шотланского писателя Роберта Люиса Стивенсона о приключениях связанных с поиском сокровищ капитана Флинта на необитаемом острове. Рассказ печатался в период 1881 г. — 1882 г. сериями в детском журнале «Young Folks». А впервые был опубликован в 1883 г. И повлиял на многие поколения подростков.
Кроме приключений в книге есть и пиратская песня, но сам Р.Л.Стивенсон для нее написал лишь хор:
«Fifteen men on the dead man's chest--
...Yo‑ho‑ho, and a bottle of rum!
Drink and the devil had done for the rest--
... Yo‑ho‑ho, and a bottle of rum!» ”
(перевод)
«Пятнадцать человек на сундук мертвеца
Йо‑хо‑хо, и бутылка рома!
Пей и дьявол тебя доведет до конца
Йо‑хо‑хо, и бутылка рома!»
Стивенсон нашел название «Сундук мертвеца» среди списка названий островов в книге Чарльза Кингсли «At Last: A Christmas in the West Indies» (1871), где оно относилось к острову из группы Британских Виргинских островов. Вдохновившись произведением и песней, некий E. Allison, публикует в Луисвилльском Courier‑Journal в 1891 году расширенную версию текста для мюзикла «Остров сокровищ», известный под названием «Derelict». С тех самых пор она используется во многих более поздних как оригинальный и канонический текст. В дальнейшем текст несколько раз расширялся.
Балет, Лебединое озеро, Танцы, Видео
Восхищаемся и машем =)
Не забываем подобрать нижнюю часть черепной коробки с потолка ваших соседей снизу.
If you can keep your head when all about you
Are losing theirs and blaming it on you,
If you can trust yourself when all men doubt you,
But make allowance for their doubting too;
If you can wait and not be tired by waiting,
Or being lied about, don't deal in lies,
Or being hated don't give way to hating,
And yet don't look too good, nor talk too wise:
If you can dream--and not make dreams your master;
If you can think--and not make thoughts your aim,
If you can meet with Triumph and Disaster
And treat those two impostors just the same;
If you can bear to hear the truth you've spoken
Twisted by knaves to make a trap for fools,
Or watch the things you gave your life to, broken,
And stoop and build 'em up with worn‑out tools:
If you can make one heap of all your winnings
And risk it on one turn of pitch‑and‑toss,
And lose, and start again at your beginnings
And never breathe a word about your loss;
If you can force your heart and nerve and sinew
To serve your turn long after they are gone,
And so hold on when there is nothing in you
Except the Will which says to them: 'Hold on!'
If you can talk with crowds and keep your virtue,
Or walk with Kings--nor lose the common touch,
If neither foes nor loving friends can hurt you,
If all men count with you, but none too much;
If you can fill the unforgiving minute
With sixty seconds' worth of distance run,
Yours is the Earth and everything that's in it,
And--which is more--you'll be a Man, my son!
Я верю, что покидая какое‑то место, часть его мы забираем с собой, а часть нас остается там. Пройдите в любой уголок и прислушайтесь. В тишине вы услышите эхо наших разговоров. Все сказанные нами слова и мысли. Мы уезжаем, а наши голоса будут звучать в этих стенах, пока существует это место. Но та часть меня, которая улетает, будет скучать по той части вас, которая останется.
(с) В5